очень старается, чтобы согреть душу человека более сложного. И, применив массу качественных усилий, с точки зрения его менталитета, считает, что свою миссию он выполнил самым замечательным и добросовестным образом. Мысль об относительности его возможностей в принципе, не может придти ему в голову вообще никогда. Ибо, он умеет мерить только на свой аршин, условно говоря. А то, что у другого может быть совершенно иной аршин, остается вне его поля зрения.
Задачу по алгебре решить способами одной лишь арифметики невозможно. Но тот, кто освоил лишь арифметику диалектики жизни, абсолютно не подозревает о том, что существуют примеры и задачи совершенно не доступные его восприятию, его возможностям по решению задач вообще. Пример по алгебре выглядит для него чем-то вроде китайских иероглифов. И ему в таких случаях гораздо проще и удобнее признать эти «иероглифы» полной абракадаброй, абсолютно недоступной для человеческого осмысления вообще.
Человек, вольно или невольно ищет себе подобных. И в том числе, и по уровню сложности личности. Поэтому его ближайшее окружение, в большинстве своем, не отличается особенно от него самого. Но, даже, если и отличается, то возможности более простого менталитета, в психологическом и интеллектуальном анализе жизни, по отношению к более сложному менталитету очень ограничены. Так, насекомые не способны воспринимать объекты, которые в сотни раз превышают их по своим размерам. Да и возможности человека в подобной ситуации были бы весьма символичны. Хотя и существенно больше, чем у насекомого. Но насекомое, в отличие от человека, никогда не будет заниматься деятельностью, принципиально выходящей за рамки своих способностей и возможностей. А человеческое сознание склонно иметь массу иллюзий и заблуждений по жизни вообще, и применительно к самому себе, в частности. В значительно степени адекватно к себе относятся не более десяти процентов людей. Остальные же лишь тешат свое самолюбие иллюзией адекватной самооценки. И проблемность ситуации, в данном случае, состоит в том, что у большинства не только нет адекватной самооценки, но и никогда ее не будет. Ибо, для этого почти никто не прилагает должных усилий. Ни в количественном плане, ни в качественном.
Драматизм ситуации состоит в том, что то, что естественно и закономерно, удобно и комфортно, хорошо и правильно для одного типа менталитета, может быть совершенно неприемлемо для человека с другим типом менталитета. И не потому, что последний, грубо говоря, выпендривается перед первым, а потому мыслит и чувствует совершенно иными категориями. О чем первый не только не знает, но даже и не догадывается. Человеку, привыкшему мыслить системой координат из двух осей, трудно объяснить трехмерный объект. Например, полноценно представить куб категориями квадрата. В абстрактном плане, может быть, а реально и практически, в подавляющем большинстве случаев, невозможно. Очень умный человек знает то, что его знания весьма относительны и что существует много того, о чем он не только не знает, но и не догадывается. Но это только очень умный. А глупый человек или обладатель среднего ума стремится внушить себе (да и окружающему тоже) об особой значительности своего интеллекта. Что он, мол, уже познал процентов девяносто от того, что знают окружающие.
И объяснить более простому менталитету то, что куб — это принципиально более сложная фигура, нежели квадрат, часто не представляется возможным даже чисто теоретически. Сложный человек, не понимая своего уровня сложности, часто ждет от простого значительной адекватности по отношению к нему. И простой, быть может, выворачивается наизнанку изо всех своих сил, но, тем не менее, все же выглядит принципиально неадекватным. И это часто воспринимается, как элемент сознательной небрежности, неуважения, пренебрежения, бестактности и бесцеремонности.
Другой момент, когда в отношении к одному человеку ваш партнер по общению бывает достаточно адекватным (именно по вашим личным наблюдениям, а не по мнению кого-либо из ваших окружающих, имеющих вполне определенную степень субъективности в оценке любых жизненных явлений), а по отношению к вам этой адекватности нет. Тогда можно наполняться подозрением о сознательной недобросовестности. И потом: не забывайте народную мудрость о том, что «на вкус и цвет товарища нет». То, что хорошо и приятно одному человеку, может быть совершенно бессмысленно для другого и полностью противопоказано третьему. И не в силу каких-либо индивидуальных капризов и прихотей, а в силу естественных и закономерных фундаментальных индивидуальных особенностей того или иного конкретного типа личности, вида менталитета.
Каждый тип менталитета, взятый по уровню сложности, имеет задатки своего уровня утонченности душевной организации. Не говоря уже, об изящности ума и души, переходящих в редких случаях в изысканность. Человек с простой душой, что закреплено генетически, научно выражаясь, не обладает даже примерными критериями адекватного восприятия человека со сложной душой. И эту неспособность его можно с определенными оговорками простить. Но проблема как раз в том и заключается, что простой человек считает свои мнения и представления, принципы и убеждения, правила и законы не просто правильными, а единственно правильными. Своего рода эталоном для подражания абсолютно всех людей. А тех, кто с ним не согласен, считает либо дураками, либо сволочами. И вот тут-то и заключена одна из вечных драм не только отдельных сложных людей, но и всего общества в целом. Да и всего человечества, по большому счету. Почти никто из пяти тысяч истинных аристократов ума и души не видел адекватного отношения к себе со стороны окружающих. Да что там окружающих. Даже со стороны многих представителей продвинутой интеллигенции (которая считает себя таковой в силу наличия существенной субъективности в самооценке, в большинстве случаев). Минимум, девяносто процентов этих аристократов ума и души были очень несчастны в личной жизни. Ибо, подавляющее большинство окружающих было в принципе неспособно общаться с ними на должном уровне. Ни интеллектуально, ни психологически. Да и с духовной и эстетической точки зрения тоже, к сожалению, чаще всего.
И это применительно к фундаментальным достоинствам и добродетелям этих аристократов, а что же касается их индивидуальных особенностей ума, характера, мировоззрения и т. д., то тут вообще предельно грустная история. Ибо, многое из этого, действительно важное и ценное (не с точки зрения мирской логики простого менталитета, а с духовной точки зрения сложного менталитета в системе иерархии вечных и универсальных классических ценностей бытия) воспринималось большинством окружающих как странность, в лучшем случае. А, в худшем случае, как элемент своего рода ненормальности и неадекватности, неполноценности и извращенности. Иначе говоря, тем, что не только не заслуживает особого уважения, но даже самой элементарной симпатии. А, тем не менее, именно этим «странным» людям человечество обязано своим развитием в вопросах политики и идеологии, науки и искусства, психологии и философии,
