хотя мне доводилось испытывать в те времена и радость, продолжает сидеть во мне и печаль, порождаемая картинами моих самых ранних воспоминаний. Мое детство не было счастливым. И я убежден, что то же самое может сказать о себе большинство людей.
Дети, особенно малыши и грудные младенцы, нуждаются в безусловной, безоговорочной любви, если мы хотим, чтобы из них выросли здоровые взрослые люди. В яслях или иных детских учреждениях у малышей, которых хорошо кормят и содержат в чистоте, но не берут на руки и не играют с ними, может развиться сильнейшая анаклитическая [7] депрессия, и они могут умереть. Приятный, доставляющий удовольствие физический контакт возбуждает тельце ребенка, стимулируя все его функции, особенно дыхание. Без подобного контакта базисная клеточная и протоплазменная деятельность в виде расширения и сжатия, которая характерна для дыхания, постепенно угнетается, что может привести к смерти. У младенца имеется такой постоянный контакт с матерью во время его пребывания в матке, и если после рождения он не возобновляется, то только что явившийся на свет малыш впадает в шок. Разумеется, не сыщется людей, которые бы верили, что новорожденный может выжить, не получая должной «физической» заботы и ухода, но мы далеко не в полной мере оцениваем, насколько каждый ребенок зависит от любовного единения с личностью матери. Любой разрыв связи с ней или даже угроза подобного разрыва влечет за собой шок для юного организма. Шок оказывает на все основные телесные функции парализующее воздействие, и это может иметь роковые последствия, если шоковое состояние окажется глубоким и затянувшимся. Впрочем, всякий шок представляет собой угрозу для жизненного процесса. Резкий и внезапный громкий звук может привести к тому, что малыш мгновенно впадет в шок. Его тело как бы закоченеет, и он перестанет дышать. Указанная шоковая реакция, иногда называемая рефлексом сильного испуга, наблюдается уже почти сразу же после рождения [8]. Как только шок проходит, малыш начинает плакать, что приводит к восстановлению дыхания. Разумеется, по мере того как младенец растет, его организм становится сильнее и его уже далеко не так легко ввергнуть в шоковое состояние одним лишь громким звуком. Однако даже взрослых людей можно сильно испугать неожиданным оглушительным ревом, после которого они на мгновение впадают в состояние шока.
Всякий раз, когда один из родителей громогласно кричит на маленького ребенка или попросту орет на него во все горло, это обязательно оказывает на тело малыша сильный отрицательный эффект. Можно даже точно сказать, когда именно ребенок в таком случае страдает от наступившего шока, поскольку в этой ситуации сперва его тело окаменевает, а затем он разражается рыданиями. Если на ребенка кричат достаточно часто, он вообще перестанет реагировать, поскольку успевает обучиться адаптации к данной разновидности стресса. Малыш добивается надлежащей нечувствительности, поддерживая в теле состояние закрепощенности или напряжения. Его теперь невозможно шокировать сильнее, поскольку он и так пребывает в состоянии перманентного шока, которое мы можем довольно легко распознать, потому что его дыхание перестает быть свободным и легким. В данном случае шок наступает не просто из-за пронзительного крика, а из-за угрозы, которую он несет для любовного единения ребенка с матерью. Точно такие же последствия может иметь ее гневный или враждебный взгляд, холодная манера обращения или заявление типа «мамочка тебя больше не любит». Физически наказывая ребенка шлепками, ударами или подзатыльниками, мы травмируем и шокируем его организм, поскольку эго малыша еще не развилось до такой степени, когда он в состоянии понять, что телесное наказание со стороны одного из родителей еще не означает окончательной гибели любви. Ребенок в результате реагирует на подобное родительское действие так, как если бы оно несло в себе угрозу для его жизни. Количество шоковых потрясений, которые приходится испытавать в условиях нашей культуры среднему ребенку, велико, и в отдельных случаях дети ломаются под воздействием деструктивного отношения со стороны своих собственных родителей.
Некоторые родители прямо-таки переполнены ненавистью к собственному чаду, однако большинство попеременно переходят от любви к враждебности и обратно. За вспышкой гнева почти наверняка последует какое-либо изъявление любви, которое заново убеждает ребенка в добром к нему отношении и восстанавливает в нем надежду, что его любовному союзу с родителем ничто не угрожает. По мере того как такому ребенку удается выжить и подрасти, он будет делать все необходимое для того, чтобы сохранить указанный союз или, точнее, связь с родителем, даже если для этого потребуется отказаться от собственного Я. Однако связь, основывающаяся на подчинении, никогда не является надежной, поскольку ребенок будет пытаться взбунтоваться, а родитель будет держать наготове угрозу разрыва. Никакой родитель не доверяет безропотно подчиняющемуся ребенку полностью, поскольку и мать, и отец знают – в том числе и по собственному опыту, – что за кулисами подчинения прячется ненависть. Да и ребенок ведает в недрах своего естества, что его ненавидят. С точки зрения ребенка, выживание требует отрицания подобной реальности – отрицания факта наличия угрозы для его жизни, страха смерти и собственного чувства уязвимости. Выживание требует также от ребенка предпринимать всяческие усилия для поддержания жизненно необходимой ему связи с родителем. Все это превращается в большую битву, которую данный индивид – будь то ребенок или уже взрослый человек – обречен вести на протяжении всей своей жизни, поскольку подобная модель поведения теперь становится структурно встроенной в его личность и в его тело, превращаясь тем самым в привычную жизненную установку.
В такой ситуации единственным, что мы действительно видим структурно встроенным в тело, является состояние шока, которое проявляется в воспрещении полноценного дыхания. Снаружи данный индивид вовсе не кажется находящимся в шоке. Для большинства наблюдателей он будет выглядеть функционирующим вполне нормально. Его дыхание кажется регулярным и осуществляемым без затруднений. Однако все это обстоит так лишь потому, что и его дыхание, и сама жизнь носят весьма неглубокий, поверхностный характер. Состояние шока наличествует на более глубинном уровне, выражаясь в задавленном бессознательном, в утрате страстности, в страхе перед капитуляцией, а также в напряженности и закрепощенности тела.
Капитуляция перед собственным телом означает на самом деле не более чем позволение телу дышать полностью и свободно. Страх перед капитуляцией связан с задержкой дыхания. Человек может заблокировать свободный дыхательный процесс, ограничивая либо вдыхание, либо выдыхание; в первом случае он препятствует проникновению воздуха в легкие, во втором – не дает ему полностью выйти оттуда. При этом в обеих ситуациях ограничивается количество кислорода, поглощаемого и потребляемого организмом, что ведет к ослаблению метаболизма, снижению энергетики тела и увяданию чувств. Стремление ограничивать вдыхание порой обнаруживается у шизофренических или шизоидных личностей, где
