Ознакомительная версия.
«Я окончила колледж и мечтала о лучшей в мире работе», – жалуется Джил, чью историю также можно найти в «Кризисе первой четверти жизни». Неудивительно, что все, что она пробовала, не дотягивало до установленной ею высокой планки.
«Я совершенно не представляю, чем хочу заниматься, – в отчаянии говорит 25-летняя Элейн, – я даже не понимаю, чем пожертвую, выбрав какую-то одну работу»{12}. И т. д. и т. п.
Все эти истории – а среди их героев есть и студенты, и молодые люди постарше – очень похожи и говорят об одном: теория мечты не просто ошибочна, она опасна. Призыв следовать за мечтой – не безобидная попытка вселить в человека оптимизм. Она может толкнуть его на путь, ведущий к разочарованию и недовольству.
Прежде чем продолжить, укажем на очевидный факт: некоторым действительно удается найти «работу мечты». Например, в видеоархиве Roadtrip Nation содержится интервью с кинокритиком журнала Rolling Stone Питером Трэверсом. Он утверждает, что уже в детстве, когда ходил в кино, брал с собой блокнот, куда записывал мысли, приходившие ему в голову во время сеанса{13}. Сила мечты особенно наглядно проявляется в историях людей, чья работа связана с врожденными способностями, – например, профессиональных спортсменов. Вряд ли найдется хоть один бейсболист, который не скажет, что мечтал заниматься этим видом спорта с пеленок.
Некоторые из тех, с кем я обсуждал свои соображения, использовали подобные примеры, чтобы развенчать мои выводы. «Но ведь этот человек нашел “работу мечты”, – говорили они, – а значит, “следовать за мечтой” – правильно». Однако такая логика порочна. Пускай стратегия погони за мечтой сработала в нескольких отдельных случаях, это не значит, что она универсальна. Чтобы сделать правильные выводы, следует рассмотреть большое количество примеров и выяснить, какие факторы сыграли решающую роль в подавляющем большинстве случаев. Изучив огромное множество историй людей, любящих свою работу (как это сделал я, собирая материал для книги), вы увидите, что большинство этих историй (хотя и не все) не назовешь простыми. Почти никто из таких людей не скажет, что у них все шло гладко: была мечта, и они пошли за ней. Значит, истории профессиональных спортсменов и таких людей, как Питер Трэверс, скорее исключения из правила, чем правило. Немногочисленность подобных примеров лишний раз доказывает правильность моего утверждения: большинству людей не следует гоняться за мечтами. Это опасно.
Придя к такому выводу, зададимся вопросом: если теория мечты не может служить ориентиром, то что может им служить? Мы поговорим об этом в следующих трех разделах книги («Правило второе», «Правило третье» и «Правило четвертое»), посвященных моим поискам ответа на вопрос о том, как люди находят любимую работу. Мой рассказ не будет похож на сухой полицейский отчет, потому что я попытаюсь показать всю сложность и неоднозначность поисков ответа на вопрос о том, как найти счастье в трудовой жизни. Вырвавшись из цепких объятий теории мечты, попытаемся сформулировать более реалистичный подход к строительству карьеры, который так долго оставался в тени. Мы займемся этим в следующем разделе («Правило второе»). И для этого отправимся в пригород Бостона к очень необычном людям – музыкантам, исполняющим музыку кантри.
Правило второе
Хорошего работника нельзя не заметить
(или Все дело в мастерстве)
Глава четвертая
Мастера не мудрствуют
В ней представлены два подхода к работе – подход мастера и подход мечтателя. Мастер думает о том, что он может дать людям, мечтатель – о том, что работа может дать ему. Большинство людей используют подход мечтателя, но я постараюсь доказать, что лишь подход мастера помогает найти любимую работу
Общежитие в стиле блюграсс
[6]
В первый раз, свернув за угол Мейплтон-стрит, я с трудом нашел нужный мне дом. На первый взгляд старый особняк в викторианском стиле ничем не отличался от соседних домов. Только подойдя ближе, я увидел, что он не похож на них. Краска на фасаде облупилась. На крыльце стояла пара кожаных кресел. Вокруг валялись бутылки из-под пива.
Джордан Тайс, профессиональный гитарист, исполняющий новую акустическую музыку, курил у входной двери. Он махнул мне рукой, приглашая войти. Оказавшись в доме, я увидел кровать, стоящую посреди тесного холла. «Парень, который здесь спит, играет на банджо, – пояснил Джордан. – Он окончил Массачусетский технологический институт и имеет докторскую степень. Он вам понравится».
Джордан – один из многих музыкантов, кочующих по съемным квартирам и способных жить где угодно, была бы крыша над головой. «Добро пожаловать в блюграсс-общежитие», – сказал он, показывая мне дом и приглашая подняться на второй этаж, где жил сам. Каморка Джордана походила на монашескую келью. Она была меньше любой из комнат, виденных мной в общежитиях колледжей, – там помещались только двуспальная кровать и письменный стол из ДСП. В одном углу стоял ламповый комбоусилитель Fender, в другом – чемодан на колесах. Я заметил только одну гитару – потрепанную Martin. Большая часть инструментов, по-видимому, хранилась внизу, где музыканты репетировали. Чтобы я мог сесть, Джордану пришлось принести стул из соседней комнаты.
Музыканту было 24 года. По меркам традиционного рынка труда он был молод, но, зная, что первый контракт со студией звукозаписи Тайс подписал, еще когда учился в школе, я понимал, что в мире акустической музыки он не новичок. Надо сказать, что парень отличался болезненной застенчивостью. Рецензия на его третий альбом, Long Story, начиналась так: «В музыке со времен Моцарта всегда были вундеркинды»{14}. Если бы я написал нечто подобное, он возненавидел бы меня. Когда я спросил, почему Гэри Фергюсон, известный исполнитель блюграсса, пригласил 16-летнего Джордана гастролировать с ним, он неразборчиво пробормотал что-то и намертво замолчал.
– Это важно, – настаивал я. – Он ведь выбрал тебя. Имея возможность пригласить любого из множества взрослых гитаристов, Гэри позвал 16-летнего подростка.
– Было б чем гордиться, – только и буркнул гитарист.
Единственное, что волновало Джордана, – музыка. Когда я спросил, над чем он сейчас работает, у него загорелись глаза. Он схватил со стола открытую нотную тетрадь. В ней карандашом убористым почерком было набросано пять строк – четверти, взбегавшие вверх и спускающиеся вниз по нотному стану, тут и там сопровождаемые комментариями. «Вот, я работаю над новой мелодией, – пояснил Джордан. – В очень быстром темпе».
Ознакомительная версия.
