Даже Джон Пирпонт Морган, сидевший справа от Шваба, как подобало его величию, намеревался присутствовать на банкете очень недолго. А что касается прессы и публики, событие ожидалось настолько незначительное, что вряд ли заслуживало упоминания на следующий день в газетах.
Итак, два почтенных хозяина и их гости съели обычные семь или восемь блюд. Собравшиеся разговаривали мало и сдержанно. Немногие банкиры и брокеры раньше встречались с Швабом, чья карьера разворачивалась в Питтсбурге, и никто не знал его хорошо. Но еще до окончания вечера все они — и вместе с ними «Господин Деньги» Морган — вскочили, и был зачат ребенок стоимостью в миллиард долларов — корпорация «Юнайтед Стейт Стал».
Истории не повезло: никто не записал речь, произнесенную Чарли Швабом на этом обеде.
Однако весьма вероятно, что речь была непритязательна и даже в чем-то неправильна (потому что тонкости языка никогда не беспокоили Шваба), зато полная острот и пронизанная умом. Но помимо этого, она обладала гальванической силой и подействовала на пять миллиардов долларов, представленных собравшимися за обедом. После того как она была окончена и собравшиеся все еще находились под впечатлением услышанного (Шваб проговорил целых девяносто минут), — Морган отвел выступавшего в укромную нишу у окна, и там, сидя на высоких неудобных стульях, они беседовали еще около часа. Конечно, многое значила магия личности Шваба, но гораздо важнее оказалось то, что он развернул полнокровную четкую программу создания стальной корпорации. Многие и раньше пытались заинтересовать Моргана созданием стального треста наподобие корпораций, выпускающих проволоку, сахар, резину, виски, масло или жевательную резинку. Пытался это сделать известный своими аферами Джон У. Гейтс, но Морган ему не поверил. Подбирались к нему братья Билл и Джим Мур, чикагские брокеры, которым удалось сколотить спичечную корпорацию, но и у них ничего не вышло. Лицемерный провинциальный юрист Элберт X. Гэри тоже попытался договориться, но не произвел впечатления. И до тех пор, пока Шваб своим красноречием не увлек Моргана на высоты, с которых тот смог увидеть перспективы наиболее грандиозного финансового предприятия из всех когда-либо затевавшихся, проект считался бредом сумасшедшего.
Финансовый магнетизм, который поколение назад начал притягивать друг к другу маленькие и незначительные компании, превращая их в крупные и конкурентоспособные, действовал и в сталелитейной промышленности благодаря изобретательности жизнерадостного пирата-бизнесмена Джона У. Гейтса. Гейтс уже создал «Американ Стал энд Уайр Компа-ни» из множества мелких концернов, а вместе с Морганом организовал «Федерал Стал». Но по сравнению с гигантским вертикальным трестом Эндрю Карнеги, которым владели и управляли пятьдесят три партнера, все остальные комбинации казались незначительными. Даже если бы они соединили свои усилия, то не смогли бы даже слегка оцарапать организацию Карнеги, и Морган это знал.
Знал это и эксцентричный старик шотландец. С величественных высот своего замка Скибо он наблюдал — вначале забавляясь, потом негодуя — за тем, как маленькие компании Моргана пытаются вгрызться с его бизнес. Когда эти попытки стали слишком назойливы, Карнеги рассердился и решил отомстить. Он решил «воспроизвести» у себя каждое производство, которым владели его конкуренты. До сих пор его не интересовали проволока, трубы, обручи или листовая сталь. Он удовлетворялся тем, что продавал другим компаниям стальные заготовки и предоставлял им делать с ними все, что они хотят. Теперь же, когда у него появился инициативный и способный помощник Шваб, он решил прижать своих врагов к стенке.
И вот в речи Чарлза М. Шваба Морган увидел ответ на свою проблему. Трест без Карнеги, гиганта среди остальных, вообще не будет трестом; как сказал один писатель, это все равно, что сливовый пудинг без слив.
В своей речи Шваб исходил из предпосылки — хотя, конечно, не давал никаких гарантий, — что грандиозное предприятие Карнеги может разместиться под крышей Моргана Он говорил о будущем стальной промышленности, о реорганизации во имя эффективности, о специализации, о закрытии неэффективно работающих предприятий и сосредоточении усилий на процветающих заводах, об экономии на транспортировке руды и металла, о том, что можно выиграть на реорганизации управления, и о завоевании иностранных рынков.
Больше того, он объяснил собравшимся финансовым пиратам, в чем ошибка их обычной практики. Он сказал, что их цель — создание монополий, подъем цен и получение благодаря этому больших прибылей. Шваб самым горячим образом осудил эту систему. Он заявил своим слушателям, что недальновидность подобной системы заключается в том, что она сокращает рынок, в то время как все стремится к расширению. Он доказывал, что если понизить цену на сталь, возникнет непрерывно расширяющийся рынок; сталь будет находить все более разнообразное применение, и удастся перехватить большую часть мировой торговли ею. В сущности, хотя он этого и не знал, Шваб явился апостолом современного массового производства.
Обед в Университетском клубе закончился. Морган вернулся домой и принялся размышлять над радужными прогнозами Шваба. Шваб отправился назад в Питтсбург и продолжал управлять стальным бизнесом Карнеги, а Гэри и все остальные вновь приникли к биржевым аппаратам в ожидании дальнейших ходов.
Ждать пришлось недолго. Моргану потребовалась неделя, чтобы переварить пир идей, предложенный Швабом. Убедившись, что в результате не наступает финансовое несварение, он послал за Швабом — и обнаружил, что молодой человек проявляет застенчивость. Шваб ответил, что мистеру Карнеги может не понравиться, что президент его компании флиртует с императором Уолл-стрита — улицы, на которую сам Карнеги поклялся никогда не ступать. Тогда посредник Джон У. Гейтс предложил, что если Шваб «случайно» остановится в отеле «Бельвью» в Филадельфии, Дж.П.Морган тоже может «оказаться» там. Но когда Шваб приехал, Моргана не оказалось: он заболел и лежал в своем нью-йоркском доме. И вот по настойчивому приглашению старика Шваб отправился в Нью-Йорк и появился в библиотеке финансиста.
Сегодня некоторые историки финансов высказывают мнение, что драма с начала и до конца была срежиссирована самим Карнеги; все эти события: обед в честь Шваба, его знаменитая речь, ночное совещание Шваба с Королем Денег — все это было организовано хитрым шотландцем. На самом деле как раз наоборот. Когда Шваба пригласили на совещание к Моргану, он даже не знал, станет ли «маленький босс», как называли Карнеги, слушать его предложение продать свое дело, особенно людям, к которым Карнеги относился как к богохульникам и святотатцам. Но Шваб решился явиться на совещание и представил шесть страниц, собственноручно исписанных цифрами и содержавших оценку всех стальных компаний, которые он считал необходимыми для новой организации.
