От доброго приноса и правда на цепи живет
Фактами коррупции, казнокрадства и взяточничества изобилуют все последующие царствования вплоть до последнего императора. Взяточничество прочно оставалось негласной статьей доходов чиновников всех рангов от рядового до сановного, взгляд на должность как на «пожалование для личного обогащения продолжал жить» с прочностью многовекового обычая [9] .
Процесс «давать – брать» взятку был обоюдным, и к нему привыкали обе стороны – чиновники и просители любых сословий – дворяне, купцы, мещане, крестьяне. Ненормальность, уродливость подобного способа управления перестали замечать, он стал повседневным, как бы естественным, само собою разумеющимся. Особенностью «русской взятки» было то, что ее перестали стыдиться, а если кто и возмущался, то его считали неисправимым «идеалистом». «Брали губернаторы, председатели гражданских и уголовных палат, брали в Сенате. Все это узаконилось, вошло в обычай, и проситель никогда не приходил в присутственные места с пустыми руками» [10] .
Сенатские ревизии 1910–1913 годов, которые закончились шумными судебными процессами, показали, что у чиновничества (особенно высшего) существовали «неофициальные, аферистические, уголовно наказуемые источники доходов, которых нет в распоряжении других общественных групп, и размеры этих доходов были отнюдь не незначительные» [11] .
Кроме того, следует отметить, что в то время, как на всем протяжении XVIII и XIX веков, так и в начале ХХ века, правительство «одной рукой энергично и бесплодно искореняло взяточничество, а другою столь же энергично, но уже и вполне успешно насадило условия, по необходимости рождающие новое поколение взяточников» [12] . Подлинное объяснение, как писал П. Берлин, непотопляемости российского взяточничества надо искать в том, что у нас оно «неразрывно слилось и срослось со всем строем и укладом политической жизни». Дело в том, что, «стремясь привязать к себе чиновничество крепкими узами… правительство сквозь пальцы смотрело на обогащение с помощью взяток и обмана казны. Оно знало, что если чиновники-взяточники и обманывают, и разоряют казну, то, с другой стороны, в политическом отношении они всегда являются наиболее угодливым элементом». Хотя взяточник в моральном отношении и гнилая, но все-таки какая-то подпорка режиму…
«Так прочно закладывались психологические основы взяточничества и казнокрадства, – продолжает П. Берлин и делает очень важное заключение: – Оба упомянутых явления – родственные друг другу сорные травы. Если мы остановим свое внимание на главном поле российского взяточничества, то легко убедимся, что и люди, получавшие взятки, и люди, их дававшие, одновременно богатели за один общий счет – казенный». Вот почему оно расцветало у нас махровым цветом около казенных предприятий и учреждений, нанося колоссальный экономический вред.
...
Подьячий любит принос горячий
Нужно отметить, что, как писал Берлин, «при строгом, неукоснительном применении существующих у нас архаических законов, регулирующих хозяйственную жизнь страны, чиновники могли бы эту жизнь совершенно затормозить, оставаясь на почве законности».
Дело доходило до абсурда. Так, в «Своде законов Российской империи» излагалось, как надо «на законном основании» сушить кирпичи, гнуть железо, молоть хлеб, разводить огородные культуры и т. п. вплоть до мелочных предписаний дворникам убирать золу из печей «прежде их топки». Таким образом, в России – стране с отсталым политическим строем, с отсталым законодательством взятка сплошь и рядом выступала в «конституционной» роли. Любой русский промышленник и общественный деятель мог привести сотни примеров, показывающих, как взятка выступала толкачом экономического, научно-технического и даже шире – общественного прогресса в обход устаревших законов. Через корыстную поддержку открывались новые фабрики и рудники, строились железные дороги, модернизировался флот (военный и гражданский). Вероятно, именно эту функцию нашей взятки имел в виду уже в наше время бывший мэр Москвы Г. Попов, когда смиренно признался, что предпринимателям придется давать чиновникам взятки «для пользы дела».
С темными временами царизма разобрались, а что же произошло после победы революции? Может быть, взятки были изжиты в соответствии с суровыми законами военного времени? К сожалению, нет. Во вновь формирующиеся министерства были набраны кадры из старых дореволюционных служащих, которые принесли с собой свои обычаи, привычки и навыки управленческой работы. Так продолжилась эта традиция.
За годы советской власти, в изменившихся социально-экономических условиях, взятка покинула административную среду и расползлась по другим социальным институтам – системам здравоохранения, образования, торговли и т. п.
Вывод однозначен: принос, взятка, откат – это прочная традиция российского государственного устройства, веками сформированный обычай делового оборота, прекрасно адаптирующийся к любым социально-экономическим условиям.
Юридические аспекты «откатинга»
– Как дела в России?
– Воруют!
Из истории права
Со времен Карамзина изменилось только одно: «воровство» законодательно разделили на взяточничество и коммерческий подкуп.
В уголовном праве России XIX – начала XX века было такое же неприятие взяточничества и коррупции, как и сегодня. Например, посмотрим «Уголовное уложение» 1845 года, которое действовало до 1917 года, именно в тот период, когда в России стал развиваться капитализм. Оно содержало весьма развернутое законодательство об ответственности чиновников за всякого рода коррупционные проявления. Различались несколько видов взятки, в частности мздоимство и лихоимство.
...
В суд ногой – в карман рукой
Под мздоимством понимались случаи получения чиновником вознаграждения за некие правомерные, законные действия. Причем различались два вида мздоимства: по предварительной договоренности и без нее. Например, чиновник совершил какое-то действие, которое удовлетворяло интересы некоего субъекта (купца, капиталиста и пр.). При этом он мог даже не думать о вознаграждении, но если ему подносилась мзда, то это считалось преступлением. (Помните Верещагина: «Я мзду не беру! Мне за державу обидно…») Правда, наказывалось такое преступление не очень строго – штрафом в размере двукратной стоимости этой мзды, и даже не обязательно влекло увольнение с должности. Если же имело место мздоимство по предварительной договоренности, то наказание было более серьезным. Лихоимство же – ситуация, когда чиновник получал вознаграждение за незаконное действие, и наказывалось гораздо суровее.
