Положение совета показывает, чем чревато убеждение, что сильный правитель лучше слабого. Погоня Зигмунда за сексом и роскошью на заемные деньги сделала герцогство уязвимым, тогда как агрессивная внешняя политика Максимилиана обеспечила его могущество. Дворяне могли разыграть всего одну карту, если бы посмели возражать императору, – они могли взбунтоваться и попробовать свергнуть Максимилиана. Но они по-прежнему верили в него. Да и плавильня Хохштеттера едва ли стоила бунта. Поэтому дворяне уступили, и плавильня досталась Фуггеру.
Фуггер был в своем дворце, когда в двери постучалась группа советников Максимилиана. Новый кризис заставил императора просить очередной заем. Пока Фуггер и Максимилиан веселились в Вене, Людовик XII Французский умер, а его двоюродный брат Франциск, примерив корону, повел армию в Италию и отвоевал Милан у швейцарцев. Франциск обожал женщин, много пил и имел склонность к безрассудствам, которая однажды чуть не погубила его во время агрессивной игры в салки. Макиавелли называл швейцарцев лучшими воинами на земле. Разгромив этих бойцов, Франциск приобрел громкую славу, заодно уничтожив швейцарскую репутацию. Утратив ореол непобедимости, Швейцария заняла позицию политического нейтралитета – и сохраняет ее по настоящее время. Утрата Милана способствовала также оформлению последнего кредита Фуггера Максимилиану. Обсуждение этой сделки позволяет оценить фуггеровскую тактику ведения переговоров.
После захвата Милана французами первым желанием Максимилиана было двинуться на город и прогнать Франциска. Он поручил приближенным занять в Аугсбурге средства на кампанию. Фуггер объяснил советникам императора, что лично ему это не интересно, однако он выслушает их из вежливости. Когда они стали перечислять свои условия, Фуггер принялся приводить один довод за другим: Максимилиан уже слишком глубоко погряз в долгах, обеспечение кредита видится сомнительным, а еще – это наверняка побудило советников изумленно выгнуть брови – сама идея кредитования порочна, ибо данное ремесло близко к ростовщичеству. Даже когда от имени императора были предложены дополнительные контракты на добычу меди, Фуггер отмахнулся. Он сказал, что уже располагает медью в чрезмерных количествах. И добавил, что чувствует себя старым и усталым. Вполне возможно, он умрет прямо сейчас, в ходе переговоров, и уж вряд ли переживет войну. Кроме того, у него нет детей. Он подумывает о продаже активов и разделении фирмы.
Фон Лихтенштайн, после многих лет верной службы императору и его банкиру, умер еще до Первого Венского конгресса. Его сменила новая поросль советников, не знакомых с Фуггером и фуггеровской тактикой ведения переговоров. Они никогда не слышали клятву Фуггера зарабатывать деньги «покуда живу». Они не смогли понять, что видят очередную версию спектакля времен после фиаско политики «общего пфеннига», когда Фуггер жаловался, что кредитование доставляет чересчур много неприятностей, а затем продолжил выдавать займы с удвоенной энергией. Лихтенштайн заметил бы знакомые ходы: жалоба на усталость как способ увеличить залог, угроза ликвидировать бизнес как указание на более высокий процент. Возможно, Фуггер и вправду устал. Но настолько, чтобы отказываться от денег? Никогда и ни за что.
Фуггер, разумеется, испытывал понятные сомнения по поводу кампании. Глупо связываться с французами после того, что они учинили в Милане против грозных швейцарцев. Он сомневался, что наемники Максимилиана справятся с этой задачей. Советники императора зафиксировали точные слова Якоба. Фуггер, записали они, назвал предложенный императором план лобовой атаки «нелепым и оставляющим желать лучшего». Когда Максимилиан выдвинул новый план, Фуггер отреагировал коротко: «Еще хуже».
Якоб, так сказать, навострил уши, только когда к конфликту проявил интерес Генрих VIII Английский. Победа французов уязвила Генриха. Его злило, что иностранные послы славят военный гений Франциска. Генрих сам грезил великими победами, но после шести лет на троне еще не совершил ничего значительного. Стремясь проявить себя и умалить достижения французов, Генрих направил на континент своего посланника с предложением профинансировать Габсбургов. Английская делегация побывала в двух городах. В Инсбруке они проинформировали Максимилиана. А в Аугсбурге встретились с Фуггером. Генрих опасался, что император нападет на Венецию вместо Франциска, если дать ему денег напрямую, и передал средства Фуггеру. Тот решал подобные вопросы профессионально, и ему можно было доверять. Генрих перечислил 100000 крон в антверпенское отделение фирмы Фуггера, и Якоб начал оплачивать военные счета.
Он вложил в эту затею и собственные деньги. Максимилиан отплатил ему очередной услугой – позволил Фуггеру, заодно с обкраденным Хохштеттером, создать нечто вроде былого медного синдиката. Фуггер уничтожил первый синдикат двадцать лет назад, поскольку желал разорить своих конкурентов. На сей раз он действовал иначе, потому что обладал всей полнотой контроля. На пару с единственным конкурентом в торговле медью он мог заламывать бешеные цены.
С наступлением весны Максимилиан повел в Италию 30000 солдат под знаменами с орлом Габсбургов. Это была самая многочисленная армия, какой он когда-либо командовал, такая, какой он всегда хотел командовать. Он надеялся, что этот поход станет прообразом будущего марша на Иерусалим. Французы и венецианцы осаждали Брешию. Максимилиан заставил их отступить. Его превосходящее численностью войско мнилось обреченным на победу. Англичане ожидали разгрома французов и хорошей прибыли от вложенных короной 100000 крон. Но Максимилиан, человек, жаждавший боя, необъяснимо медлил. Англичане были в бешенстве и подозревали французов во взятках. Сам император винил во всем недостаток провианта, приход зимы и слабость конницы. Для Фуггера, впрочем, причины провала не имели ни малейшего значения: он взял комиссию с Генриха – и занялся другими делами.
Глава 7
Грош в сундуке
В 1514 году Фуггер ссудил деньгами Альбрехта Гогенцоллерна, отпрыска семейства, которое правило территориями вокруг Берлина. Схема погашения этого кредита в определенной мере спровоцировала одно из важнейших событий в истории человечества – протестантскую Реформацию. Конечно, у Реформации было множество причин: коррупция в Ватикане, похоть священников, вмешательство церкви в светские дела… Все вместе это привело к восстанию против официального католицизма. А Фуггер, так сказать, спалил предохранитель. Он был причастен к созданию печально знаменитого фонда Святого Петра, выдававшего индульгенции за наличные и подтолкнувшего Мартина Лютера к составлению девяноста пяти тезисов.
Фуггер кредитовал Альбрехта ради приобретения очередной церковной должности. На сей раз речь шла не о должности приходского священника или диакона. В центре внимания оказалась одна из наиболее значимых позиций в Германии – должность архиепископа Майнца. Среди семи курфюрстов Священной Римской империи архиепископ Майнца считался самым влиятельным, поскольку именно он созывал и проводил имперские сеймы. Да, у него, подобно остальным, был всего один голос, зато он предлагал повестку дня. Это давало ему больше полномочий, чем кому-либо в Германии, за исключением императора. Английским «аналогом» этой должности был пост лорда-канцлера. Правда, король Генрих сделал кардинала Уолси [49] фактически рабом своих прихотей, а вот император не мог коснуться курфюрста Майнцского даже пальцем. Майнц был единственным городом, кроме Рима, имевшим право называть себя городом Святого престола. В 1514 году Уриэль фон Гемминген скончался – третий курфюрст Майнца за десять лет. Город занял колоссальную сумму, чтобы купить фон Геммингену эту должность. Долг подорвал финансовую состоятельность Майнца. Потенциальному преемнику фон Геммингена следовало искать иные источники финансирования.
Три человека выставили свои кандидатуры. Курфюрст Пфальца поддерживал своего младшего брата. Максимилиан желал видеть архиепископом своего племянника. Альбрехт Гогенцоллерн предложил сам себя. Несмотря на молодость (ему было 24 года) и недостаток опыта (он не имел университетской степени), а также вопреки традициям и правилам (он уже занимал должности епископа в Магдебурге и Хальберштадте, хотя официально разрешалось занимать всего одну), Альбрехт обладал наилучшими шансами на успех. Почему? Потому что за ним стоял Фуггер. То есть Альбрехт мог не считаться с расходами.
