Пока курфюрсты выпрашивали себе взятки, Альбрехт Дюрер взял мольберт, кисти и штампы и отправился в Аугсбург. Величайший немецкий художник того времени был вдобавок неплохим бизнесменом. Он уловил возможность заработать, рассчитывал, что богатые сановники примутся выстраиваться в очередь за портретами. Дюрер специализировался на ксилографиях, поскольку гравюры можно было выпускать массово, то есть продавать одно изображение несколько раз. На каждую гравюру он ставил свою подпись, чтобы избежать подделок. Но ему было хорошо известно, что сановники не любят портреты ксилографией. Они предпочитают быть запечатленными маслом на холсте. Того же самого хотел и Фуггер. Когда пришла его очередь, Дюрер усадил Якоба и попросил чуть повернуть голову влево, чтобы точнее прорисовался профиль. Затем Дюрер, заправив золотистые локоны под шапочку, начал набрасывать контуры лица углем. Так Фуггер сможет быстро вернуться к делам, а краски художник нанесет позднее.
Фуггер позировал на протяжении жизни для нескольких портретов, но картина кисти Дюрера, выполненная в Аугсбурге, несомненно, лучшая из них. Фуггер в золотом берете и плаще с меховым воротником выглядит разительным контрастом портрету Максимилиана, сделанному в те же дни. Император кажется усталым. Многочисленные драгоценности не способны спрятать приближение смерти. Дочь Максимилиана Маргарита, которой Дюрер пытался продать портрет, отказалась от покупки. Фуггер был ровесником императора, однако он смотрится куда бодрее. Взгляд спокойный, умный, взгляд человека, достойного доверия. Ныне этот портрет висит в городском музее Аугсбурга.
Едва сейм завершился, у городских ворот Аугсбурга появился Мартин Лютер. Папа хотел, чтобы он отрекся от своей ереси, и велел прибыть в Аугсбург и публично покаяться. Папа обещал не арестовывать его, но Лютер наверняка задумывался об участи Яна Гуса, чешского реформатора, сожженного на костре за ересь в 1415 году. Гусу тоже сулили безопасность и защиту. Лютер готовился к худшему. «Теперь я должен умереть», – говорил он.
В своих девяноста пяти тезисах Лютер поставил под сомнение возможность папы избавлять от грехов и тем самым покусился на основы папской власти и могущества. Кардинал Каэтан, который еще находился в городе, желал силой заставить Лютера отречься от своих заявлений. Доминиканец Каэтан сделал себе имя, когда дискутировал с Мирандолой перед арестом последнего [57]. Хотя Каэтан публично защищал папскую власть, он сам в известной степени олицетворял реформы и выступал против «экстравагантности» Ватикана. Воочию эту экстравагантность ему довелось наблюдать в Аугсбурге, где он гостил во дворце Фуггера. Лютер встретился с Каэтаном во дворце и удивил кардинала своим упорством. Вместо извинений Лютер оспаривал Священное Писание и, несмотря на угрозы, не захотел отрекаться от тезисов. Третья и последняя встреча между ними закончилась тем, что разгневанный Каэтан велел Лютеру убираться прочь. Лютер остановился на монашеском подворье при церкви Святой Анны. Тамошние монахи ценили самого Мартина и то, о чем он вещал. Они опасались, что Лютера схватят и даже убьют, если он попробует покинуть город через главные ворота. Ему показали тайный проход в городской стене. По другую сторону стены ждала лошадь. Лютер не любил лошадей, но требовалось бежать как можно скорее. Словом, он ускользнул из Аугсбурга незамеченным.
Хотя Лютер бывал в его дворце, Фуггер, возможно, не сталкивался с ним. С точки зрения Якоба, это был маленький человек, а сам Фуггер беспокоился за курфюрстов, а вовсе не за какого-то монаха из Восточной Германии. Что касается Лютера, тому не требовалось лично встречаться с Фуггером, чтобы составить впечатление. Достаточно было походить по дворцу и послушать рассказы о Фуггере монахов церкви Святой Анны. Так или иначе, Лютер сформулировал собственное мнение и покинул Аугсбург, имея перед собой новую цель. В ближайшие годы он не оставит Фуггера в покое.
Встреча с Лютером завершила тяжкие испытания кардинала Каэтана. Когда папский легат наконец убедил сейм обсудить поход на турок, ему пришлось выслушать немало обвинений против Рима. Курфюрсты еще не сделались лютеранами, но даже прежде, чем учение Мартина Лютера обрело широкую популярность, немцы были недовольны Римом. Торговля индульгенциями, продажа церковных должностей, ленивые и развратные священники – многие немцы, в том числе некоторые курфюрсты, не желали с этим мириться. Общественное недовольство Римом вскоре стало угрожать благополучию Фуггера.
Максимилиан вознес свою семью на вершины власти, но не располагал ничем, чтобы поддержать новый статус финансово. Фуггер делал деньги, а Максимилиан плодил только долги. Император жаловался, что не имеет за душой ни гроша и вынужден одалживаться у Фуггера, просто чтобы прокормить себя. Он чувствовал себя загнанным в угол и, едва сейм завершился, взял горсть монет и уехал в Инсбрук, город, где ему хотелось умереть. Будучи молодым и предаваясь мечтам, он возвел памятник себе и наиболее известную достопримечательность Инсбрука – «Золотую крышу» [58]. Это балкон с золоченым балдахином, отделанный яркой медью и смотрящий на центральную городскую площадь. Отсюда император наблюдал за рыцарскими турнирами. Балкон украшен гербами тирольских земель и несколькими резными картинами. На одной довольный Максимилиан вместе с канцлером смеется над проказами придворного шута. На другой император предстает рядом с любимой супругой Марией Бургундской. Когда Максимилиан добрался до Инсбрука, внезапно выяснилось, что ему в городе не рады. Владельцы постоялых дворов отказывались принять императора из-за прежних неоплаченных счетов. Не найдя пристанища, он направился в Вельс, городок на полпути между Инсбруком и Веной. Максимилиан любил певчих птиц, слуги принесли ему нескольких птах. Быть может, птицы напомнили ему о Марии и ее соколах. Он умер, слушая, как они поют.
Смерть Максимилиана аннулировала обещания курфюрстов, данные Карлу, и предоставила шанс попытаться получить от монархов-соперников больше денег. Это событие, кроме того, освободило Фуггера. Теперь, когда его давний клиент и защитник упокоился в гробнице, Фуггер избавился от уз лояльности. Богатейший банкир Европы отныне мог преследовать собственные интересы, пускай даже те не совпадали с интересами Габсбургов. Если Карлу его услуги не нужны, значит, так тому и быть. Он найдет других клиентов.
Глава 9
Победа
Когда банкиры осознают, что кредитная сделка под угрозой, они порой прибегают к тактике, известной как «суперповышение». Клиенту выставляется настолько высокая цена, что никакой другой претендент не в состоянии ее перебить. Причем ставка может быть так велика, что ставит клиента на грань банкротства. Но это не имеет значения. Важно то, что банкир выигрывает – и получает свой процент. Фуггер не изобретал тактику «суперповышения». Но смерть Максимилиана предоставила ему возможность использовать эту тактику – быть может, впервые в истории человечества.
Едва Максимилиан скончался, Фуггер отправил гонца с новостями в Париж. Он хотел снискать расположение короля Франциска, оказаться первым, кто сообщит французскому монарху о случившемся. Тем самым Фуггер давал понять, что открыт для сотрудничества и готов помочь французской короне выиграть выборы. Конечно, сам Фуггер предпочел бы победу Карла. Он сделался богатейшим человеком Европы, финансируя Габсбургов в маленькой Австрии. Перспективы финансирования династии в Испании и Новом Свете манили и ослепляли. Но он слишком усердно добивался хороших условий и возбудил чрезмерное недоверие к себе среди австрийской знати. Он слишком верил в Максимилиана и приложил слишком мало усилий, чтобы «обаять» Карла персонально. Теперь, когда выборы вновь приобрели актуальность, он столкнулся с реальной опасностью очутиться вне игры. Нет, что бы там ни думали курфюрсты, Фуггер по-прежнему в деле, ибо он – единственный банкир, которому доверяют все вельможи.
