БВ – Но так ли это? Не обманываетесь ли вы? Иногда, когда все идет хорошо, дела как раз находятся на грани катастрофы. Разве не приходится вам иногда проводить огромную подготовительную работу, даже если все идет хорошо, просто для того, чтобы подготовиться к тому времени, когда ход событий обратится в противоположном направлении?
ДС – Конечно, так это и должно быть. Но я не люблю работать. Я делаю абсолютный минимум, необходимый для того, чтобы принять решение. Многим людям нравится работать. Они собирают огромное количество информации, намного больше, чем необходимо для принятия решения. И они привязываются к некоторым инвестициям, поскольку они хорошо знакомы именно с этим видом инвестиций. У меня иной подход. Я концентрируюсь на ключевых моментах. Когда необходимо, я работаю просто яростно, поскольку я в ярости оттого, что мне приходится работать. Когда я не должен работать, я не работаю. Это стало важным элементом моего подхода. Если бы я знал, где именно будет допущена ошибка, я бы сделал что-нибудь, чтобы ее предотвратить. Но обычно все происходит по-другому. Давайте смотреть правде в глаза. В деятельности финансовых менеджеров также существует некая последовательность подъем-спад. Они все понимают правильно, добиваются хороших результатов, но затем становятся слишком самоуверенными, и в конце концов это их губит. И я не исключение. Когда все идет хорошо, я – часто случается – расслабляюсь. Тогда все идет наперекосяк. Ситуация может меняться очень быстро. И тогда либо я управляю событиями, либо события управляют мной. Вот почему никогда не следует отказываться от чувства неуверенности. Опыт показал, что обычно мне удается ограничить ущерб 20%. Если оглянуться назад, во многих случаях я терял в течение года до 20% средств, если сравнивать низший и высший показатели по конкретным операциям, а затем исправлял ошибки и завершал год с позитивным результатом.
БВ – Есть ли у вас какая-либо формальная процедура для ограничения возможных убытков?
ДС – Нет. На практике если что-то идет не так и я знаю, что это, но считаю, что первоначальный тезис должен оставаться в силе, а причиной ущерба является внешний источник, то я скорее увеличу ставки, чем стану продавать. Я должен знать, почему я теряю деньги.
БВ – Как вы узнаете, что что-то идет не так?
ДС – Я чувствую боль. Я в значительной степени полагаюсь на простые инстинкты. Когда я активно управлял фондом, я страдал от болей в спине. Начало острой боли было сигналом: что-то не так с моим портфелем вложений. Боль в спине, разумеется, не подсказывала мне, в чем именно была ошибка, но она заставляла меня начать искать ошибки. Это ненаучный подход к управлению портфелем вложений.
БВ – Но вы теперь активно не участвуете в управлении фондом.
ДС – Если бы я участвовал в управлении фондом, я бы сейчас с вами не разговаривал. В течение длительного периода времени я эффективно управлял фондом совершенно самостоятельно. Я был капитаном корабля, но я также был и кочегаром, подкидывал уголь в топку. Тогда я стоял на капитанском мостике, я звонил в корабельный колокол и говорил «лево руля», а потом бежал в машинное отделение и сам исполнял приказ. В перерывах я останавливался и анализировал, какие акции покупать и т.д. Но это время прошло. Теперь у меня есть организация. Я также уступил свое место на капитанском мостике другому человеку. Я остаюсь председателем правления и занимаюсь решением стратегических вопросов.
БВ – Не хотите ли вы сказать, что вы на своем корабле стали простым пассажиром?
ДС – Я сказал бы, что я несколько больше, чем пассажир. Я скорее похож на владельца корабля.
БВ – Но бывает так, что вы входите в капитанскую рубку и беретесь за штурвал?
ДС – Я навещаю капитана, но никогда не берусь за штурвал, поскольку это очень ответственная работа и я мог бы нанести ущерб, если бы вмешивался в это ответственное дело.
БВ – Когда вы начали отходить от активного участия в управлении финансами?
ДС – В 1989 г., когда я стал принимать активное участие в революционном процессе в Восточной Европе, я уже не мог продолжать заниматься бизнесом ежедневно. Я не мог постоянно оставаться на связи с фондом. Я передал управление команде молодых людей, возглавляемой Стенли Дра-кенмиллером.
БВ – Но ведь вы получили 1 млрд. долл., играя против фунта стерлингов в 1992 г., – а это было после того, как вы передали управление Стенли. Неужели это его заслуга?
ДС – Да. Я никогда не считал это своей заслугой. Я принимал участие в этом процессе. Я сказал ему, что такая возможность возникает один раз в жизни, отношение вероятностей риска и выигрыша было чрезвычайно благоприятным, и следовательно, мы должны были вести игру в большем масштабе, чем обычно. И он последовал моему совету.
БВ – Таким образом, именно он привлек тот огромный объем залогового капитала, который поступил тогда в группу фондов Quantum. Но разве идея игры на понижение курса фунта стерлингов была его?
ДС – Да. Он советовался со мной, но это была его идея.
БВ – Но было бы несправедливо утверждать, что без вашего одобрения он привлек бы заемный капитал в таком масштабе, в каком это было сделано Quantum Fund? Разве вы не оказывали на него давление и не посоветовали поступить так рискованно?
ДС – Я советовал ему идти до конца. Он мог бы сделать это и без меня. В действительности, объем привлеченного нами заемного капитала вовсе не был столь огромным, поскольку мы рисковали лишь нашим акционерным капиталом или, может быть, немного большей суммой. В такой ситуации мы могли бы рисковать суммой, во много раз превышающей наш акционерный капитал.
БВ – Это был один из ваших крупнейших успехов. В последние несколько лет фонд также принимал решения в отношении валют, которые оказались не столь удачными.Какую роль вы сыграли в этих решениях?
ДС – Я сыграл ту же роль, что и в операциях с фунтом стерлингов. Мы ошиблись в отношении иены в 1994г., хотя понесенные нами убытки были сильно преувеличены. Говорили, что мы потеряли 1 млрд. долл., но это не так. Мы потеряли 600 млн. долл. в феврале 1994 г., но вернули их к концу года. Безусловно, большую часть этого года мы шли по ложному пути. Я участвовал в процессе принятия решений, и я несу ту же ответственность, что и в случае со стерлингом. Я также участвовал в процессе поиска ошибки. Мы сосредоточились на разворачивавшемся в то время торговом конфликте между США и Японией; в то же самое время существовала более глубокая причина усиления иены, которую мы не смогли распознать.
