И столь непохожие стихотворения столь разных поэтов, как оказывается, настолько сходны по звукоцветовой организации! Это ли не подтверждение экспериментально полученного вывода о том, что звукоцветовые связи у разных носителей одного языка вполне согласованны? И художники слова при всей своей индивидуальности опираются все же на всеобщие, коллективные закономерности, иначе работа их интуиции не вошла бы в резонанс с работой интуиции читателей.
Но в рамках общих тенденций могут, разумеется, обнаружиться и различные оттенки в звукоцветовых ореолах. Например, О — гласная света. Для Тарковского светлее всего солнце, поэтому О для него явно желтая. А для Вознесенского светлее всего снег:
...выпадает белая магия — «снег».
Все по сравнению с ним — тускло,
все вызывает оскомину,
и кажется желтым дневной свет.
Поэтому О для Вознесенского, пожалуй, скорее белая. (Как говорилось, многие испытуемые считают О белой.)
Во всяком случае, в стихотворении Вознесенского «Очищение» борьба снега и земли, возвышенного и низменного, света и тьмы сопровождается борьбой доминирующих гласных — светлой О и темной У:
Тебя соскребаю с асфальта,
весь полон минутою той,
когда ты повалишься свято
меня засорять чистотой.
***
Не нужно чужого мне Бога,
Я праздную темный мятеж.
Черна и просторна дорога,
Свободная от небес!
Интересен точный выбор контрастной темной гласной. Если бы эту роль играла Ы, то контраст был бы слишком резок, а общий тон стал бы мрачным, трагическим. А ведь в этой борьбе последнее слово все-таки остается за светом:
Мой путь все вольней и дурнее.
Упрямо мое ремесло...
Приеду — остолбенею —
все снова тобою бело.
Любопытно, что победа света сопровождается и «победой» гласной О. Если первые строчки этой заключительной строфы насыщены звуком У, то в последних словах — скопление О, и даже самый последний звук — ударный О.
Теория и практика
Нельзя и предполагать, что гармония звука, цвета и содержания, обнаруженная во всех приведенных здесь стихотворениях, случайна. Еще более невероятно допустить, что поэты сознательно выстраивали именно такие звуковые рисунки своих произведений, специально ориентируя их на звуковой эффект. Единственное объяснение всем этим соответствиям — проявление работы поэтического таланта, который эвристически находит способы поставить на службу своему замыслу все аспекты и оттенки языкового смысла, даже такие ускользающие, неосязаемые, как цветные ореолы звука.
Компьютер улавливает эти оттенки семантики, достаточно убедительно их имитирует и даже объясняет их человеку. Но, как и в работе с другими семантическими явлениями, без человека и в этой области компьютер становится беспомощным. Как уже говорилось, звукоцветовые стихотворения довольно редки. Если дать машине какой-либо текст наугад, то может оказаться так, что в тексте случайно доминирует какой-то гласный звук, и машина «окрасит» текст в соответствующий этому звуку цвет. А в тексте никаких цветовых образов не будет, ни о каком цвете и слова нет, и значит, не может быть никаких звукоцветосодержательных соответствий. Не понимая текста, машина не сможет решить, использован ли в данном случае звукоцвет как художественный прием или это случайность и звуковая ткань текста никакого соответствия с содержанием не имеет.
Можно попытаться ввести в память компьютера все цветообозначения, но это едва ли поправит дело. Во-первых, их очень много, семантика их сложна, неоднозначна, и не всегда возможно свести всю массу слов, описывающих различные оттенки цвета, к нескольким словам, называющим цвет гласных. А во-вторых, и это главное, цвет в тексте может обозначаться не только цветовыми прилагательными, но и через описание цветных предметов. Тогда компьютеру нужно знать окраску всех предметов и явлений, чему пока еще невозможно его обучить.
Но вот оказать человеку помощь — это другое дело, это компьютеру, обученному анализировать звукоцвет, вполне по силам.
Хотя бы такая идея. Сейчас широко распространены световые и цветовые эффекты, как сопровождение эстрадных выступлений, особенно выступлений вокально-инструментальных ансамблей. Но игра цвета при этом никак не связана с содержанием исполняемой песни. Может быть, воздействие выступления на зрителей усилится, если такую связь установить?
Представим себе, что исполняется песня на стихи С. Есенина «Отговорила роща золотая...». Вообразим также компьютер, сопряженный с каким-либо цветосинте-зирующим устройством. (Такие установки, кстати, уже существуют, в них электроника управляет лучами лазера, создающими очень богатую и эффектную игру цвета.) Компьютер заранее рассчитывает основную цветовую гамму стихотворения, а затем, в ходе исполнения песни, расцвечивает эту гамму доминирующими гласными, встречающимися по ходу текста, особо учитывая ударные звуки.
Работа с компьютером потребует, конечно, репетиций, чтобы достичь сыгранности всего ансамбля, но ведь и «бескомпьютерное» исполнение требует большой подготовительной работы.
Как нам уже известно, основной цветовой тон стихотворения желто-коричневый. В этой гамме и будет организовано цветовое сопровождение.
В первой строчке:
Отговорила роща золотая —
сначала подряд идут желтые О, значит, желтый цвет разрастается, усиливается. Затем кратко мигает синим единичный ударный И, и снова крепнет желтый цвет, начиная смешиваться с красным, когда появляются А и Я. Строка получилась действительно золотой, с кратким промежутком синего, как осеннее небо сквозь желто-красную листву.
Но уже в следующей строке золотые краски темнеют, жухнут — это скапливаются малочастотные, а потому и особенно заметные темно-коричневые Ы:
Березовым, веселым языком.
И сразу же тучами наплывают темно-синие У:
И журавли, печально пролетая,
Уж не жалеют больше ни о ком.
В начале следующего куплета три ударных И подряд:
Стою один среди равнины голой —
создают яркий голубой просвет, но тут же снова сгущаются темные У:
А журавлей относит ветер вдаль,
Я полон дум о юности веселой...
И, как молния в темных тучах, вспыхивает красная ударная А в последнем слове куплета:
Но ничего в прошедшем мне не жаль.
Разражается гроза — это подряд идут А, занимая и ударные и безударные позиции:
Не жаль мне лет, растраченных напрасно.
Посмотрите, как образно, зримо передано в звуках трех строк течение грозы. Сначала в строчке только одна А — как бы первая молния сверкнула. Затем пять А в одной строке — молнии сверкают одна за другой. И в следующей строке опять только одна А как отголосок затихающей грозы, а дальше — клубящиеся тучи У:
Не жаль души сиреневую цветь.
Постепенно возвращаются первоначальные осенние краски О, А, И, но теперь они уже не столь ярки, они приглушены темной Ы:
Скажите так... что роща золотая
Отговорила милым языком.
В двух последних словах ударная И и два Ы создают серо-синее хмурое пятно, на котором кратко вспыхивает желтым светом и затухает последняя ударная О.
Для содержательного цветового сопровождения песни не обязательна и компьютерная установка. Изучив расчеты компьютера и внимательно наблюдая за гласными в тексте, можно и «вручную» создать нужную игру цвета с помощью театральных прожекторов, например, или других доступных светотехнических средств.
Но уж литературный материал, разумеется, должен быть добротным, иначе никакая техника и никакие выдумки не спасут.
Могут принести пользу данные компьютера о звуко-цвете и переводчикам. Ведь если в оригинале стихотворения создан звукоцветовой ореол, то при переводе его необходимо сохранить. И есть такое подозрение, что зву-коцветовые соответствия специфичны для каждого языка. Если это так, то при переводе нужно подобрать новые звуки так, чтобы на другом языке создать тот же звуковой эффект.
Разберем один поразительный пример работы переводчика со звукоцветом. В начале этой главы уже упоминался сонет А. Рембо «Гласные», в котором он окрасил звуки совсем не так, как это иолучилось по результатам экспериментов с носителями русского языка. Неизвестно, какие звукоцветовые соответствия наблюдаются во французском языке, но в переводе сонета А. Кублиц-кой-Пиоттух на русском языке сохранены ассоциации А. Рембо.
