Недавно на одном из круглых столов, проходивших под эгидой ассоциации IFPI, прозвучали интересные факты, заставляющие задуматься: официальные дистрибьюторы компаний-мейджоров и ведущие музыкальные издательства хором одобрили финансирование юридического преследования несанкционированного распространения контента и выделили на это солидный бюджет, однако, как сообщается, никто из них не намеревается внедрять в России собственные разработки по распространению музыки либо способствовать русификации существующих западных сервисов. Делаем выводы: либо при таком подходе слушать и скачивать скоро будет нечего, потому что всех пиратов разгонят, а легальной альтернативы не появится, — либо нелицензионный контент уйдет еще глубже под землю и начнет распространяться воздушно-капельным путем, мутируя и развиваясь в самую изощренную сторону, как и положено истинному партизану.
Складывающаяся ситуация представляет собой точное повторение истории развития западного сегмента Интернета, где выпускающие компании, занявшие предельно конформистскую позицию по отношению к электронной торговле, проиграли пиратам миллионы долларов. Потратили время и силы на судебные иски и обеспечение доказательной базы, разработку и внедрение DRM, а также законодательные преобразования, а тем временем пираты зарабатывали деньги на их произведениях. Сосредоточившись на борьбе со злом, фирмы грамзаписи породили реальность, которую мы наблюдаем сейчас: нелегальный бизнес по распространению музыки научился изощренно «прятаться» и уходить от преследования, но по-прежнему процветает. За десять лет юристы обучились привлекать к ответственности лишь пользователей, но никак не создателей peer-to-peer. Лейблы лишь сейчас выходят из жесточайшего кризиса в области онлайн-продаж, лицензируя контент для Yahoo!Music и ITunes.
Стоит ли повторять эту историю в России? Не лучше ли бросить все усилия на создание легальной и конкурентоспособной структуры по продаже легального софта, музыки, фильмов? Ряд компаний задумывается об этом, разрабатывая собственные онлайн-магазины, рассчитанные на узкие каталоги и не менее узкую аудиторию. Однако консолидированной позиции в отношении онлайн-продаж в среде контент-холдеров пока не наблюдается; рано говорить и об участии в онлайн-продажах мейджоров. Одновременно возникает встречное движение: ранее считавшиеся «сомнительными», сайты всеми силами стремятся «отмыть» контрафактный контент, подписывая договоры с правообладателями, финансируя деятельность обществ по коллективному управлению правами, разрабатывая собственные системы вовлечения независимых авторов в издательскую деятельность на просторах Сети. Следует ли считать эту тенденцию однозначно негативной? — Ни в коем случае.
Ведь пользователю, в сущности, все равно, откуда брать контент. Он будет лишь рад, если у него появится разумная альтернатива, позволяющая ему не ощущать своей ответственности за скачивание. А обеспечить его подобным контентом могут лишь те, кто уже давно понял: игра в Неуловимого Джо непродуктивна и ведет в тупик…
ТЕМА НОМЕРА: Тируванан-тапурам
Автор: Козловский Евгений
Для многих людей поездки за границу — это не только лежание на пляже вперемешку с осмотром достопримечательностей, но и довольно тяжелый труд. Например, для нас, журналистов. Впрочем, «трудовой» подход дает возможность посмотреть на достижения IT-отрасли в необычном ракурсе. Начиная с этого номера мы публикуем ряд материалов, написанных авторами и редакторами «Компьютерры» по мотивам их заграничных путешествий. Только имейте в виду: для некоторых из нас заграница — это не только Париж с Нью-Йорком, но и Екатеринбург с Москвой. И еще неизвестно— где больше таинственного, непонятного и просто курьезного. — С.В.
Cережа Вильянов, готовя «Тему», которую вы сейчас читаете, обратился ко мне с просьбой об участии в ней такими словами: «Больше вас (и дольше вас) никто из коллег не ездил за бугор, поэтому прошу написать небольшие мемуары. Аэропорт, публичные места, выставки, связь, фоторепортажи и подготовка статей — что там менялось с точки зрения IT за последние десять лет? Чего не хватало тогда и не хватает сейчас?»
Ну, мериться, кто дольше и кто больше, я, пожалуй, не решусь, но что правда — то правда: за минувший десяток лет я исколесил почти весь мир, — исключая, впрочем, Южную Америку и Южную и Центральную Африку, — зато включая Новую Зеландию и Австралию (фотографические отчеты о большей части моих поездок можно найти по адресу ekozl. fotki.com/abroad). Ответить на вопрос Сергея можно было бы одним абзацем (который я приберегу для завершения), — а статья все же должна иметь некоторую протяженность, — поэтому мне не остается ничего, кроме как припомнить истории, анекдоты (в старинном смысле слова: «забавное происшествие») и, как писал Аверченко, — «случаи из жизни». Поэтому заранее прошу прощенья у тех, кто настроился на глубокий анализ хайтек-процесса, происходящего в мире.
Моя первая поездка в Штаты случилась девять лет назад, в 1997-м: — я ездил в Бостон на выставку MacWorld. Прежде практически невыездной из-за в значительной мере вымышленного доблестными органами диссидентства, дорвавшись до внешнего мира, я просто горел энтузиазмом: мне хотелось все увидеть и все непременно запечатлеть. Думаю, сегодня, когда заграница давным-давно стала не неким мистическим потусторонним миром, переход в который по определению означает вечность, невозврат, а попросту соседними странами — пусть несколько экзотическими, как в пору моей юности были республики Прибалтики, однако вполне доступными, — понять эти страсть и энтузиазм уже невозможно. Разве что умозрительно.
Для запечатления у меня был с собой пленочный Olympus is3000 — эдакая огромная байда со встроенным четырехкратным зумом, — но — уже тогда — был и цифровик: не то QV-10, не то QV-20 от Casio, — однако, при всем своем цифровом энтузиазме, я относился к нему как к забавной игрушке, и, хоть и забил полную встроенную память (а ничего кроме в него не вставлялось в принципе, да и нечего было вставлять!) снимками разрешения QVGA (320х240), освобождение ее пришлось отложить до возвращения в Москву: у меня, помнится, даже ноутбука с собой не было (за ненадобностью: и Интернет, и электронная почта были тогда еще не хлебом насущным, а эдакими экзотическими приблудами[Зато был один из первых КПК: Cassiopeia — эдакий продолговатый, с микроскопическими, не приспособленными для перебора клавишами прибор, на котором во время обратного перелета я даже попробовал писать свой бостонский репортаж, да так дальше первого абзаца и не пошел. Впрочем, хотя КПК с тех пор сильно изменились: стали ярче, мельче, мощнее, обзавелись даже всякими пристяжными, проводными и беспроводными, клавиатурами, — реально работать на них (в журналистском контексте: много писать) так и не стало возможным и, наверное, не станет никогда (что подтвердил большой энтузиаст КПК и владелец самой навороченной модели, iPaq hx 4700, Сергей Голубицкий — в одной из последних «Голубятен». И я очень боюсь, что барьер здесь уже не технологический (технологии способны сегодня практически на все, а на что неспособны сегодня — станут способны завтра), а чисто антропологический. Не позволяющий работать с комфортом на мелких (или виртуальных) клавиатурах или мелких же экранах, сколь близко ни подноси их к глазам и сколь угодно ни увеличивай их логические размеры. Развлечения (на которые первые КПК были скуповаты) — это да, это пожалуйста. А вот работа…]), а с компьютером тот древний цифровик соединялся даже не по USB, который, если тогда и существовал, — практически не работал, — а через COM-порт. Таким образом, снимал я, можно сказать, исключительно на пленку.
Пленка, особенно заграничная, Kodak или Fuji, была дорога, однако я припомнил замечательную ленфильмовскую историю[Совместную советско-американскую картину «Синяя птица» с Элизабет Тэйлор частично снимали на «Ленфильме». В те времена почти все советское кино снималось на отечественной пленке «Свема», о качестве которой можно судить, включив сегодня телевизор, когда показывают какой-нибудь отечественный фильм 60—80-х годов: мутные цвета, мутные контуры… Kodak выделяли для специальных, государственного значения проектов чуть ли не по распоряжению Политбюро. Причем выделяли с коэффициентом 2:1, так что стрелять можно было только по-снайперски! (Коэффициент для отечественной пленки был все-таки более щадящим — 5:1!) И вот начинается съемка: мотор, камера, начали! в кадр входит Тэйлор и начинает лицедействовать. И тут режиссер-американец, не крикнув обязательного «стопа» оператору, входит в кадр и что-то актрисе на ухо шепчет, объясняет. Стоящие вокруг советские члены съемочной группы бледнеют и холодеют, прямо-таки кожей чувствуя, как уходит на помойку «золотой» долларовый Kodak. Потом режиссер возвращается к камере, Тэйлор начинает играть заново, — а пленка в камере все идет и идет. Слегка оправившись от пережитого, наши бравые ребята бросились в перерыве к режиссеру узнать, почему же он не остановил камеру на время поправок, и изумленно выслушали, что «в кино самое дешевое — это пленка»! Ну да, мы ведь тогда были привычны, что любая советская звезда-раззвезда получит за главную роль в фильме, ну, в лучшем случае, десятикратную зарплату какого-нибудь технолога Петухова…] и положил: на чем на чем, а на пленке не экономить! Что значат эти сравнительно небольшие расходы по сравнению с расходами на экзотическую поездку за океан?! И — не экономил! И только когда в моих руках появились один за другим уже более или менее достойные цифровые фотоаппараты (как правило, это были полузеркальные Olympus’ы же), — я ощутил кожей, что значит не экономить пленку на самом деле: на цифру я снимал буквально на два порядка больше, чем на пленку, которую «не экономил»!
