ГОСТИНАЯ: О сравнении мироконцепций
Автор: Дмитрий Шабанов
Ехал я днями в метро, стоял у дверей, читал журнал. В вагон зашел мой старый знакомый. Лет двадцать пять назад я был школьником, а он руководил кружком в районном доме пионеров. В том, что я сейчас вроде как председатель одного из региональных научных обществ, есть заслуга и этого человека. Поздоровались мы сухо – последние наши встречи не были сердечными.
Узнав, что я работаю в университете и хвалюсь тремя своими детьми, он обвинил меня в греховной жизни. Мой знакомец уверенно говорил, что хочет от меня Бог, и описывал, как Тот накажет меня и моих детей за неподчинение Его воле. Обратившись к собеседнику по имени-отчеству, я спросил, зачем он это говорит. Мой старый знакомый сказал, что человека с его прежним именем уже нет, и представился «настоящим», древнееврейским именем (но почему-то тоже с отчеством). Его слова – воля Бога.
Бесконечное наказание для меня и моих детей подчеркнет благодать, которой Он оделит своих верных слуг. Мне будет поставлено в вину, что я слышал от праведника (от него!) предупреждение, но не внял ему. Мое несогласие – изворотливость греха.
Мы расстались, не прощаясь. Четверть века назад он был добрым и разумным человеком, а сегодня, сколько бы мы с ним ни говорили, мы не изменили бы наши позиции. Мои аргументы подкрепляли бы его убеждение, что безбожники греховны и лживы. Его филиппики убеждали бы меня во вреде фанатизма. Мы – по разные стороны водораздела, как в старом анекдоте.
«Наш раввин – святой. С ним каждый день разговаривает Бог». «А откуда это известно?» «Раввин говорит!» «Да он лжет!» «Как может лгать человек, с которым разговаривает Бог?!»
Вы или в одном мировоззрении, или в другом. Есть ли между ними принципиальная разница? Думаю, да. В одной из заметок в «КТ» я предложил сравнивать мировоззрения по числу степеней свободы. Разовью эту мысль.
Мы – самонастраивающиеся системы. В зависимости от полосы пропускания фильтров, через которые мы воспринимаем действительность, мы оказываемся в большей или меньшей степени способны к изменению. Упрощая, можно сказать, что наше поведение регулируется петлей обратной связи: модель действительности – поведение – реакция на ответ действительности – корректировка исходной модели. Если исходная модель абсолютно жестка, ее фильтры пропускают лишь подтверждающие ее сигналы. Обладатель такого мировоззрения спекся: стал на рельсы, с которых невозможно сойти. Итак, мировоззрения можно сравнить по их способности к изменению. Это напоминает критерий фальсифицируемости научного знания Карла Поппера… Благоприятнейший симптом – возможность самоиронии и отстраненного взгляда на свою позицию. Одни мировоззрения эволюционируют, другие превращаются в самореализующееся пророчество. Логический парадокс: представьте себе идейного атеиста, который на протяжении бесконечного посмертного существования не устает радоваться своей правоте, что загробной жизни нет и быть не может…
Кстати, избыточная широта взглядов не столь уж хороша. Если в мировоззрение может уложиться что бы то ни было, значит, оно не может корректироваться входящими сигналами и оказывается неспособно к адаптивной эволюции. А это серьезный недостаток: в мире, в котором мы живем, сохраняется только то, что вырабатывает адаптации. Как тогда выживают примитивные схемы, наподобие взглядов моего знакомого? Есть еще один параметр, определяющий успех.
В биологической эволюции успех/неуспех организма определяется количеством его потомков. В культурной эволюции успех/неуспех культурно передаваемого признака определяется сужением или расширением его распространения. В обоих случаях успешность складывается из способности выжить и способности размножиться.
Ну что, строим фазовую плоскость мировоззрений? На оси абсцисс – число степеней свободы, связанное со стабильностью взглядов, на оси ординат – способность к инвазии (позвольте использовать паразитологический термин). Мой знакомый прочертил на этой плоскости длинную кривую с резким поворотом, попав в потенциальную яму – аттрактор. Я тешу себя надеждой, что еще не свалился с эволюционного гребня. Сравним наши мировоззрения. У него они и стабильнее (он ни в чем не сомневается), и инвазивнее (ему уже удалось обратить несколько грешников!). Почему же тогда я не бегу к нему за наукой? Я мыслю иначе, чем он.
Как хорошо, кстати, что люди разные! Не будь человечество по-настоящему разнообразным, любая прилипчиво-инвазивная ересь прокатывалась бы по всему социуму, блокируя развитие по большинству направлений. Думаю, что эволюционный оптимум – это тонкая тропинка неустойчивого равновесия, проходящая по хребту меж двумя пропастями. Шаг в сторону вызовет усиливающееся отклонение от исходного маршрута. Скатившийся в пропасть придет к жестким и жестоким взглядам.
Итак, в качестве основы для сравнения мироконцепций предлагаю анализ их расположения на некоем фазовом пространстве. При этом принципиально важно поведение «частиц» (носителей тех или иных взглядов) в ближайшей окрестности каждой точки: скатываются в нее, как в ловушку, или постепенно эволюционируют к иному состоянию. Вы, наверное, догадались, какой вариант я считаю здоровым, а какой – патологическим…
ОКНО ДИАЛОГА: Поднимая Maya
Автор: Владимир Гуриев
Сергею Цыпцыну с нами не повезло. Будь он совершенно неизвестным редакции персонажем, мы бы давно взяли у него интервью. Но Сергей сначала написал для нас репортаж с SIGGRAPH («КТ» #605), потом пригласил на CG Event #1 («КТ» #654), затем здорово помог нам на 3D-Day («КТ» #667), а в конце апреля организовал CG Event #2 («КТ» #685). Постепенно его стали принимать за своего, а у своих интервью не берут.
Впрочем, у нас еще сохранились остатки совести, и, помнится, прошлой осенью мы даже обсуждали, что было бы здорово как-нибудь Сергея поймать и разговорить. Нужен был только повод. Хороший такой повод, который перевесит все хорошее, что Сергей сделал для журнала.
– Ну вот я, к примеру, книжку написал, – сказал тогда Цыпцын, – хорошую такую книжку. Только она еще не вышла.
– Ну, как напишешь, так и поговорим, – ответил я, а сам подумал, что если такое и случится, то, наверное, не в этой жизни. Издатель, честно выплативший гонорар, книжку выпускать не торопился и вообще слегка пропал из поля зрения. Однако не прошло и полугода, как Сергей привез нам два здоровенных талмуда на рецензию.
Вместо рецензии
Рецензия на книгу – это сложный критический жанр, который предполагает, что критик книжку, во-первых, прочитал (встречается редко), а во-вторых – понял (почти не встречается; вымирающий вид). К сожалению, в редакции «КТ» нет людей, которые профессионально занимались компьютерной графикой, так что оценить «Понимая Maya» в целом, по большому счету, некому. Впрочем, даже относительное невежество в 3D-графике не помешало мне с интересом пролистать первый том (ближе к третьей обложке я был вознагражден и теперь знаю, что от кватернионов, по которым я в стародавние времена писал диплом, все-таки есть какая-то практическая польза).
Книга дается легко – даже такому неподготовленному читателю, как я, – потому что Сергей Цыпцын рассказывает неторопливо, перемежая практические рекомендации разнообразными байками и довольно пространными отступлениями, которые никакого отношения к самой Maya не имеют. Это не самый свежий прием, но авторы книг по программированию его не слишком жалуют, а если жалуют – как Петцольд, например, – то очень дозированно и не особенно отходя от главной темы. У Цыпцына же отступления складываются в параллельное повествование (главным образом, о виндсерфинге). Кажется, что Сергей сидит на соседнем стуле, попивает морковный сок и время от времени отходит от основной темы не столько для того, чтобы развлечь читателя (ученика), сколько самого себя. Усиливает эффект и то, что литредактор не слишком-то правил почти разговорный язык автора.
– Сначала у нас были вопросы, – признается Сергей, – но потом я его прижал, плотно так прижал, и мы сразу поняли друг друга.
Понимание свелось к тому, что в тексте используется не мертвый язык компьютерной документации, который является стандартом для книг этой тематики, а англо-русские слова, которые разработчики употребляют сплошь и рядом, но в русский литературный они еще не попали (несколько раз Сергей от этого правила все же отходит, но и тогда уточняет, как называются те или иные вещи на самом деле).
Структурно книга представляет собой учебник, плавно переходящий от простого к сложному, но в отличие от большинства компьютерных книг ее содержание не сводится к переводу справки, подробному описанию команд меню или изнурительной работе над надуманным и примитивным проектом, выстраивая который читатели, по идее, должны освоить сам инструмент. Ничего подобного в книге нет. Она вообще не заточена на конкретную версию Maya. Это описание подходов, справедливое для всех относительно свежих версий – и прежде вопроса «как?» автор старается ответить на вопрос «почему так?». Это не справочник, а книга, которая ставит мозги на место и упорядочивает уже полученные в процессе самостоятельного «тыкания» знания (на правильное ли место Цыпцын их ставит, увы, вне нашей компетенции, но учитывая его бэкграунд, наверное, на правильное).
