С одной стороны, австралиец рассматривает интеграцию технологии в тело как способ эволюционного развития. Технология, вживленная в тело по принципу симбиоза, рождает новый вид эволюционного синтеза, новый человеческий гибрид, - в сплетении органики и синтетики возникает новая разновидность эволюционной энергии. С другой стороны, вероятно, не стоит торопиться, огульно приравнивая Стеларка к сторонникам модного нынче трансгуманизма. Об этом убедительно говорит стратегия, которую он выбирает для реализации своих проектов. Она заключается в изыскании не того, что искусство тоже может, но того, что может только оно. Это выражается в перенесении акцента с изготовления протезов или биопротезов (чем, собственно, сегодня занимается наука и биопроизводство) на исследование условий порождения подобного «протезирования». В частности - на тот момент, когда протез теряет свою утилитарную функцию, придающую ему действительную целесообразность, а следовательно, и «прогрессивистскую» убедительность. В результате такого подхода «медиапротез» и соответствующая ему технология должны сначала потерпеть неудачу, чтобы затем быть эстетизированными, должны утратить практическую ценность, чтобы в дальнейшем получить ценность художественную. Третье ухо Стеларка показывает нам пример как раз такой нефункциональности. Сознательная незавершенность проекта на уровне идеи с научной точки зрения (ухо не слышит) говорит о том, что именно запрограммированная нефункциональность третьего уха, только по форме являющегося таковым, а по сути и внутренней конструкции не предназначенного для улавливания звука, и есть то, что делает его фактом искусства. Таким образом, проект Extra Ear отсылает нас к длинному перечню исторически зафиксированных художественных «неудач», среди которых летательная машина Леонардо, конструкции Татлина, Тингели и т. д. Описанный вид художественной инженерии при всей своей футурологичности носит ярко выраженный предупредительный характер, ибо, фиксируя ситуацию поражения современной науки, он тем самым приобретает гуманистическое измерение, способствуя вызреванию в нас представлений о том, что мир когда-то был иным и в принципе мог бы стать совершенно другим.
Малевич скорее жив, чем мертв
Хотя мы привыкли жить в условиях, когда серьезные научные открытия стали почти обыденными, нам необходимо свыкнуться с тем фактом, что главные технологии ХХI века - роботехника, генная инженерия и нанотехнологии - представляют качественно иную ступень технического развития общества. Основанное на этих технологиях искусство, которое сейчас находится в процессе становления, постепенно вытеснит искусственный ландшафт виртуальной реальности и компьютерных симуляций. По мнению ряда экспертов, «кремниевая интерактивность уже достигла пика своего развития, а возможно, и почтенной зрелости». Сегодня все большее внимание уделяется объединению цифровых средств с влажной биологией живых систем, образующих особую медийную среду, которую английский теоретик и исследователь Рой Эскотт (Roy Ascott) назвал «влажными технологиями» (совмещение «сухих» пикселов с «влажными» молекулами). В рамках этой среды стало возможным получение произведений, которые совмещают в себе свойства живого организма, подчиняясь биологическим законам существования, и одновременно корреспондируют с глубокой технологичностью (по сути - сделанностью) его внутренней структуры (ncca-kaliningrad.ru/biomediale). Именно такова медийная основа биоробота-художника, совместного проекта коллектива нейробиологов под руководством Стива Поттера (Steve Potter) из Технологического института Джорджии (США) и художественной группы SimbioticA.
«Полуживое» детище американских ученых и австралийских художников называется MEART. С одной стороны, это значит «самоискусство», с другой - составное из MEA (Multi-Electrode Array - мультиэлектродная матрица) и ART (искусство). Робот включает в себя три компонента. Первый из них - мультиэлектродная матрица-подложка, на которой культивированы корковые нейроны эмбриона крысы (wetware), постоянно находится в лаборатории Стива Поттера в Атланте. Нервная активность этих нейронов при помощи компьютера и интернетовского протокола TCP/IP (software) в режиме реального времени сообщается механической руке (hardware). Причем механическая рука с закрепленными на ней цветными маркерами может находиться в любой точке Земли. В итоге двигательные инструкции нескольких тысяч крысиных нейронов, переданные по Интернету, заставляют руку рисовать картины (см. врезку).
Лаборатория Стива Поттера, образованная в 1999 году в Лос-Анджелесе (США), в настоящий момент располагается на факультете нейроинженерии Технологического института Джорджии в Атланте. За это время в лаборатории было построено несколько роботов, для управления которыми использовались сети из нескольких тысяч нейронов, выращенных на электродных подложках. Электроды фиксируют испускаемые нейронами (как правило, это корковые нейроны эмбрионов крысы) электрические импульсы и через усилитель передают на схемы, управляющие движением робота. Те же самые электроды используются и для обратной связи. Сигнал со встроенного в робот фотоэлемента через электродную матрицу поступает на нейроны. Реагируя на это воздействие, «мозг» робота отдает различные команды. Сегодня сотрудники лаборатории Поттера решают задачи и обратного свойства, вживляя животным электронные устройства, имитирующие работу некоторых областей мозга. Так, недавно на крысах были испытаны чипы, имитирующие функции гиппокампа - одной из наиболее изученных областей мозга, которая отвечает за запоминание новой информации. Параллельно с научной работой Стив Поттер активно занимается исследованиями художественных перспектив научного знания вообще и биомедицинских технологий в частности.
В таком виде проект был впервые реализован в 2001 году на международном фестивале ars Electronica в Линце (Австрия). Однако авторы задались вопросом: можно ли назвать подобное поведение робота «креативным»? Была придумана схема обратной связи - в более позднем воплощении этого проекта на выставке Biofeel в Институте современного искусства (Перт, Австралия, 2002) художники Гай Бен-Ари (Guy Ben-ary) и Йонат Цурр (Ionat Zurr) фотографировали посетителей и использовали их портреты в качестве информационной основы для возбуждения нейронов. Изображения сжимались до шестидесяти пиксельных мозаик и передавались в США, где каждый из шести десятков электродов оказывал раздражающее электрическое воздействие на нервные клетки крысы в соответствии с градацией серого на своем участке картинки. В результате двусторонний обмен данными (стимуляция и чтение нервных реакций) происходил каждые несколько секунд, а работа над одним рисунком (по версии авторов - портретом) продолжалась около получаса. В усовершенствованном виде робот был показан на нью-йоркской выставке «Робохудожники: смотр талантов» (2003) и «Кибер@рт» в Бильбао в 2004 году. Общую задачу проекта Стив Поттер сформулировал так: "Мы пытаемся создать сущность, которая со временем будет развиваться, учиться и выражать себя через искусство".
В январе этого года в рамках Московского биеннале современного искусства произведения «полуживого» робота-художника, управляемого крысиной нервной структурой, были представлены отечественной публике. Из-за того, что «развиваться» должна не только «крысиная» творческая сущность, но и сам проект, в России все было уже по-другому. Здесь неоценимую услугу в выработке концепта оказали художники Боряна Драгоева (Boryana Dragoeva) и Олег Мавроматти (Oleg Mavromatti). Они предложили биороботу (а заодно и зарубежным участникам проекта) задаться классическим вопросом изобразительного искусства - «Что есть визуальность?» - и нарисовать «Черный квадрат» Малевича. (Камера, отслеживающая оригинал и посылающая массив данных в Атланту, была установлена непосредственно в Третьяковской галерее.)
Понятно, что для всего мира Малевич - один из главных «художественных брэндов» ХХ века. И принять участие в поддержании этого брэнда - святая обязанность не только каждого художника, но и, как выясняется, каждой недокрысы-живописца. Тем более что есть и вполне логичное хайтековское обоснование писания самого «Черного квадрата». Ведь именно он является «альфой и омегой» любого компьютерного изображения (пиксельный квадратик). Именно он являет собой абстрактную неразложимую сущность всего, что мы видим вокруг (оцифровать можно все). Кому же еще поручить воспроизведение абстрактного, нечеловеческого НИЧТО, как не творческому НИКОМУ?
В последние годы мы стремительно движемся от цивилизации, основанной на манипулировании более или менее неодушевленными предметами, к цивилизации, основанной на порождении более или менее живых организмов. Поскольку эти создания будут в разной степени живыми и разумными, у нас сложатся качественно новые отношения с этими объектами, окружающей средой и жизнью вообще. Как мы будем к ним относиться? Какое место в жизни займут «полуживые» сущности? Как это повлияет на наши системы ценностей применительно к живым организмам, включая наши собственные тела и наши представления о самих себе? Очевидно, что круг вопросов, поднимаемых международным проектом MEaRT, очень широк. Может быть, именно соседство с «полуживыми» сделает наше общество более внимательным? Или все же нас ждут впереди новые формы воплощения жизни?
