Автор: Василий Щепетнев
Опубликовано 24 ноября 2011 года
Зрелища топчутся на месте. Отстают от развития производительных сил и производственных отношений. Цирк, театр, музыкальное представление с песнями и танцами, живопись, скульптура, спортивные состязания, гладиаторские бои существуют с античных времён – и я неслучайно ставлю скульптуру и живопись в ряд с гладиаторскими боями.
Есть, есть ещё люди, для которых живопись - прежде всего зрелище, а уж потом холст с нанесёнными на него красками. Грамзапись, фотография и кинематограф поначалу консервировали и тиражировали зрелища и лишь потом осознали, что могут претендовать на независимость и суверенитет. Радио и телевидение обеспечили доставку грамзаписи и кинофильмы (именно так, в женском роде) на дом, сделав домохозяина с чадами и домочадцами слушателями и зрителями, и опять-таки только затем стали претендовать на обособленные территории континента масс-медиа.
Ну да, за последние полвека телеэкраны стали больше, репродукторы – громче, но сути явления это вряд ли меняет. Артисты нечто представляют, мы это нечто смотрим, а уж в Колизее, в Большом Театре или дома на диване располагается зритель, не столь и важно. На диване, пожалуй, и видно, и слышно получше, нежели даже на царских местах лужниковской арены.
И всегда выключить можно.
Вот что и волнует власть: кнопка выключения! Из Колизея запросто не уйдёшь, а уйдёшь, так найдётся доброхот, заметит и подаст по команде докладную: "Вольноотпущенник Василий Щепетнёв, не досмотрев кормление львов христианами, плюнул и ушёл". Раз подаст, два подаст, а в третий раз накануне представления постучат ко мне в дверь и скажут: "Василий Павлович, звери голодные, извольте-ка быстренько на арену".
А дома я и прежде-то репортажами с партконференций пренебрегал, а нынче единственно что смотрю по телевизору, так это прямые трансляции с биатлонных состязаний. А больше использую его, телевизор, в качестве мультимедийного проигрывателя: сейчас на флэшке дожидается очереди "The thing from another world" - тот самый, пятьдесят первого года, фильм.
Но уже много-много лет фантасты предлагают изменить концепцию зрелища, сделав человека не только зрителем, но и участником. Онирофильмы, дрёмовизоры, гипнотеатры – называйте как хотите, суть одна: управляемое и программируемое сновидение. Лёг, уснул и смотришь "Двадцать тысяч лье под водой", сам выбрав роль по себе: капитана Немо, "Наутилуса" или мирового океана.
А какое было бы раздолье для власти! Для бизнеса! Ведь не будешь же специально просыпаться, чтобы переключить рекламу, партийную или коммерческую. Посмотришь "Трёх мушкетеров", а заодно и уяснишь, кто на свете всех милее. Да с самого детского сада, что детского сада – ещё внутриутробно можно воспитывать суверенного гражданина, прививая ему ценности стабильности, лояльности и преданности барину.
И ведь были попытки, были! До фильмов толком дело не дошло, но гипнопедию применяли, и применяли довольно активно. Абрам Моисеевич Свядощ – ещё один герой будущих триллеров. В тридцатые годы он, тогда молодой психиатр, пропагандирует идею воздействия на человеческую психику во сне. Во сне она, психика, более пластична и способна воспринимать то, от чего в полном сознании человек, быть может, и отшатнётся в ужасе.
Кого и как готовили в тридцатые годы и далее – это уже тайна, на которую срок давности не распространяется. Как известно, существуют тайны, прикосновение к которым убивает. Сам Свядощ в сороковые годы демонстративно переключается на сексопатологию, что отчасти можно расценивать и как операцию прикрытия. Тайны женской сексуальности, методы борьбы с гомосексуализмом и прочие его работы шокировали и скандализировали научное и околонаучное общество той поры.
На этом фоне стушёвываются до невидимости прежние работы Свядоща. В пятидесятых-шестидесятых годах о гипнопедии вспоминают, но преимущественно в связи с изучением иностранных языков, что позволяет предположить, что и в тридцатые-сороковые годы языкам во сне обучали интенсивно, отрабатывая у агентов и берлинский акцент, и баварский, и техасский – впрочем, это всего лишь фантазия литератора…
Но (как обычно, это маленькое слово порождает большие проблемы) отдалённые результаты гипнотерапии трудно поддавались прогнозу. Человек на трибуне при получении правительственной награды вдруг начинал говорить по-немецки, ввергая окружающих в ступор – на дворе-то сорок пятый год. Или милиционер, выйдя за кефиром в ближайший гастроном, вдруг принимался расстреливать простодушных прохожих. Или ученицы спецкласса вдруг начинали прыгать с балконов восьмых и девятых этажей…
В общем, покамест гипнопедия и гипнофильмы в широкую практику не внедрены. Рано. Хотя время от времени и появляются сведения, что те или иные корпорации не сегодня так завтра пустят в продажу дрёмовизор по цене 136 долларов за штуку. Yumemi Koubou или что-нибудь вроде этого.
Но этого бояться не стоит. Пока. Может быть, не хватает вычислительных мощностей. Опять же каналы связи с мозгом: использовать традиционные, шапку Мономаха, или сверлить новые? И не последнее – интересы сегодняшних императоров масс-медиа. Ну как дрёмовизор разом вытеснит и телевизоры, и айподы, и прочие не окупившие пока себя разработки? Нужен переходный период!
Вот тогда дрёмовизор станет недорогой, но обязательной принадлежностью квартиры, как радиоточка в шестидесятые, желающим мыслить автономно придётся носить железные колпаки и накрывать любимые диваны экранирующей сеткой, а по утрам интересоваться, кто что видел во сне. И если вдруг выяснится, что сны были одинаковыми – все дружно несли денежки в фонд нанонизации Заполярья, вступали в общество любителей лечебного голодания или переселялись в лунные дома отдыха, – что же, значит, революция зрелищ, о которой столько лет мечтали лучшие умы человечества, свершилась.
Пять лучших игр-детективов
Автор: Егор Москвитин
Опубликовано 24 ноября 2011 года
Писать сценарии для таких интерактивных фильмов - чудовищный труд, но результат того стоит: некоторые детективные адвенчуры достойны того, чтобы в них играть даже спустя пятнадцать лет после выхода.
Серия Broken Sword (1996-2011)
Может быть, в конце девяностых мы были маленькими, одинокими и впечатлительными, а может быть, сценарий к Broken Sword писали гении, но приключения, пережитые в этой игре, не выходят из головы до сих пор, а её нарисованные герои остаются такими же друзьями детства, как Индиана Джонс, Джеймс Бонд, Мистер Бин, Хамфри Богарт из "Касабланки" и Майкл Дуглас из "Романа с камнем".
В 1996-м году квесты ещё не были таким угнетённым племенем, как сейчас, и конкуренция между ними была жестокой, как на Уолл-стрит. Шедевры вроде Full Throttle, Monkey Island и Broken Sword открывались друг против друга с разницей премьер в считанные дни. Технические решения у соперников были схожими: двухмерная рисованная графика, клацанье мышкой в поисках спрятанных на экране предметов, алхимия в инвентаре, беспощадные по нынешним меркам головоломки и неспешные беседы с компьютерными персонажами.
Серия Broken Sword одолела могучих конкурентов за счёт встроенного в неё диалога культур. Главный герой, американец в отпуске, вёл себя как американец в отпуске, главная героиня, французская журналистка - ну да, как французская журналистка. Случайно познакомившаяся в Париже парочка гонялась по всему свету за тамплиерами, масонами, сектантами, потомками майя, археологической мафией и клоунами-террористами. Джордж всюду действовал в соответствии с канонами американской массовой культуры, Нико - придавала расследованию европейский шарм, оба друг друга терпеть не могли, поддёргивали, без памяти любили и ревновали.
В девяностых с этим дуэтом могли конкурировать разве что Ричард Гир с Джулией Робертс да спецагенты Фокс Малдер и Дана Скалли. В нулевых сериал Broken Sword, чтобы выжить, перебрался в 3D и растерял почти всё своё мультяшное обаяние, но всё равно остался на такой драматургической высоте, до какой раньше ни один квест не добирался.
В 2010-м и 2011-м - спасибо планшетам Apple - игра снова вернулась в нарисованный от руки двухмерный формат. Бережно восстановленные ремейки Broken Sword: The Shadow of the Templars - Director's Cut и Broken Sword II: The Smoking Mirror - Remastered позволяют вернуться к истокам вашего геймерского опыта без малейшего дискомфорта, который обычно бывает, когда запускаешь на современном компьютере что-то старое. Осторожно: возможен приступ сильнейшей ностальгии и острая боль за бесцельно прожитые годы.
BladeRunner (1997)
Игра по мотивам классического киберпанк-эпоса "Бегущий по лезвию бритвы" вышла всего на год позже Broken Sword, но техническая пропасть между ними так же огромна, как разница между "Аватаром" и "Титаником" Джеймса Кэмерона. Половину времени сделанный на последние деньги некогда великой студией Westwood детектив Blade Runner мужественно притворяется полноценным фильмом.
