Павел Яковенко - Герои и предатели

Колонна растянулась на несколько километров. Между подразделениями возникали разрывы, и определить направление их движения можно было только по огромным клубам пыли, которую поднимала в воздух боевая техника.

Мищенко, сидя сверху на своем командирском БМП, периодически оглядывался назад — все его четыре бэхи, включая собственную, держались рядом. Так что за свою роту лейтенант мог быть спокоен.

За последней машиной, правда, никого не было видно, но это не имело особого значения. Олег точно знал, что за ними идет еще одна рота, технические службы, артиллеристы…

Пыль. Мелкий песок хлестал в лицо, проникал под форму, противно скрипел на зубах. Чтобы спасти лицо, Олег закрыл его зеленой медицинской повязкой, и стал немного похож на ковбоев Дикого Запада.

«Скорее уж, Дикого Юга», — усмехнулся он про себя.

Открытыми оставались только глаза, и их приходилось непрерывно щурить, они слезились от ветра, начинали болеть…

«Эх, сейчас бы искупаться!» — мечтательно подумал Мищенко. — «Да где тут?».

Олег покосился на старшину первого взвода Курбангалеева. Казах сидел невозмутимо, как статуя Будды.

«Ему и щуриться не надо», — злобно подумал Олег. — «У него глаза узкие, и так как щелочки».

Вспомнилась учеба в Казахстане. Никогда у него проблем с казахами не было — ни в школе, ни в училище. В основном — нормальные ребята, спокойные. Имена вот только… Хрен выговоришь. Впрочем, у кого были особенно заковыристые созвучия, выбирали себе какое-нибудь русское имя, так что можно было не париться, а называть их Саша, Сережа, Леша… В чем-то это даже было им и интересно — ведь человек не сам при рождении себе имя выбирает — уж что родителям в голову придет. А тут можно самому себе выбрать. Подумать, прицениться…

Правда, потом, когда нужно было заполнить документы на подчиненных, у Мищенко начинался нервный тик. Знаешь парня, например, как Сергей Ажганов. Нормальное имя и вполне произносимая фамилия. А он — по паспорту — Бауыржан! Вот Олег путался! Сколько раз приходилось подчищать, и переделывать уже написанное!

… Впереди остановилась «шишига». Не доехав до нее метров двадцать, Мищенко крикнул механику-водителю в люк:

— Стой! — и спрыгнул с брони.

Затекли ноги, хотелось походить, размяться, да и можно было подойти к кабине автомобиля, посмотреть — кто там. Перекинуться парой слов. Но сначала — попить.

— Эй, Антон! — крикнул Мищенко своему здоровому красномордому сержанту. — Давай воды! Пить хочу!

«Антон» — это было не имя. Это была кличка. Звали сержанта — Андрей. Фамилия — Северцев. Привезли его сюда из Смоленской области, из города Ярцево. Почему его назвали в части «Антоном», Мищенко так и не узнал. Но «Антон» прижился, чем вводил во искушение штабных писарей. Миша Гайворонский раз написал в постовой ведомости — «Антон Северцев» — за что через сутки получил от сержанта табуреткой по заднему месту, и потом еще неделю ночевал в штабе, слезно выпросив это право у начальника штаба батальона…

Сержант притащил кружку воды. Вода была горячей. Пить после этого захотелось еще больше. Но, по крайней мере, удалось прополоскать рот, и избавиться от песка на зубах.

— Черт! Сколько же еще ехать? — сказал Олег вслух. Он направился к «Шишиге». В кузове кто-то явно был, но наружу никто не вылез. Было очень похоже, что там просто спали. Впрочем, рядовой состав Мищенко интересовал мало.

Он обошел машину справа, и распахнул дверцу в кабину. Сверху на него рассеянным взором взглянул молодой замполит Якуценя.

В батальоне уже и так был свой собственный замполит. Потому на какой должности юридически значился лейтенант Якуценя, было непонятно. Что-то типа заместителя замполита, или специалиста по всем вопросам. Как-то так. Единственное, что примиряло Мищенко с существованием этого чуда — так это его кадровое происхождение. Якуценя реально закончил военно-политическое училище.

— Ты что тут делаешь? — изумился Олег. — Это же минометная батарея.

Якуценя заерзал тощим задом:

— Ну и что? Где было свободное место, там и сел. Мы замполиты — вольные птицы.

— Ага, точно… Ну ладно, сиди, вольная птица, язык массируй. Только у тебя там в кузове ящики с минами лежат. Вот выскочат нохчи из закоулочка, как вмажут тебе в бок из гранатомета, и твои берцы будут космонавты на Луне искать… Вот смеху-то будет!.. Лет через сто найдут твои ботинки там… Якуценя на Луне! Американский флаг и якуценины ботинки!

— Ладно, ладно. Иди уж в свой гроб на колесиках. Еще неизвестно, в кого раньше попадут!

Мищенко сплюнул в песок, и отправился обратно. Пыль душила, солнце плавило мозги, вода была горячей. Когда же это все закончиться-то сегодня!

Олег с болью подумал о комплекте чистого белья — майке и трусах — которые дожидались своего часа в вещмешке. «А где это ты взял?» — с обидой спросил командир минометки, когда увидел у Мищенко два чистых комплекта из гуманитарной помощи. Ага! Сам прощелкал кое чем, а потом обижается. Надо с папоротниками иметь хорошие отношения. Сплавил своего старшину ближе к штабу, и получает все в последнюю очередь. Еще повезло, что камуфляж получил. Правда, не своего размера, но хоть что-то.

Олег поморщился. Белье-то было, но ведь на грязное тело одевать… А искупаться… Как-то не получилось.

Носками уже можно было бы рубить дрова, а трусы просто стояли колом.

«У тебя еще есть трусы?». Опять в памяти возник минометный комбат. «Да, есть!» — обозлился Мищенко. — «Чему там вас в училище вашем недоделанном учили, блин? Ходишь, как чмо!». Попов обиделся, и несколько дней вообще не разговаривал. Ну и черт с ним! На обиженных воду возят!

Олег вообще терпеть не мог никаких тонкостей и реверансов. Говно есть говно, дерьмо есть дерьмо, а жопа — это именно жопа. Грубо, но точно и правдиво.

«Наберем воды в «каплю» при первой же возможности», — подумал Мищенко. — «И устрою себе баню. Лично для себя. Ну, может Мартышку со Свином позову — если рядом будут. У них точно вшей нет».

«Шишига» дернулась, и поехала. Олег поскрипел суставами, и взлетел на бэшку. Тело, ни смотря ни на что было послушным и легким. Мищенко улыбнулся про себя.

Бэха затарахтела, и двинулась вслед за «шишигой». Слегка покачивало. Пыль снова заволокла дорогу.

— Пыль, проклятая пыль! — забормотал сквозь зубы Олег. — Когда же мы куда-нибудь приедем?

Они с ходу форсировали неглубокую речушку, но не остановились, как надеялся Мищенко, а сразу двинулись дальше.

Комбат раздраженно пояснил по рации, что дай Бог добраться до пункта назначения хотя бы к вечеру, а тут постоянно кто-то ломается, и волей-неволей замедляет всю бригаду. Потому что бросать технику на дороге без хорошего огневого прикрытия чрезвычайно опасно. И так его не радует, что разрывы между подразделениями настолько широки.

Мищенко с сожалением подумал, что кто-нибудь мог бы сломаться прямо здесь у реки. Или, хотя бы, сразу за рекой. Они бы все встали, и было бы, наверное, даже немного времени, чтобы искупаться в реке самому, и загнать туда весь личный состав. Кого — волей, а кого надо — то и неволей.

Но река осталась далеко позади. Правда, впереди замаячил какой-то зеленый оазис. Чахлая желтушная трава постепенно меняла свой цвет на ядовито-зеленый. Она густела и наливалась сочностью с каждым очередным пройденным десятком метров. Очевидно, что там была низина, и близко залегали грунтовые воды.

Рядом с оазисом находились руины фермы. Их уже кто-то занял. На крыше лежала пара бойцов с ручными пулеметами, в уголке притаился АГС, а посреди двора одиноко раскорячил ноги 82-миллиметровый миномет. Машины стояли под защитой каменного забора. В проломе стены было видно антенну.

Броуновское движение солдат среди руин не прекращалось. На проходившую колонну никто из них не обращал внимания — да и правда, мало ли кто здесь ездит каждый день. Это вам не в горах. Тут, на равнине, войск было не в пример больше, отдельные части попадались практически на каждом шагу.

Мищенко также равнодушно пробежался глазами по бойцам, технике и оружию, и отвернулся. Еще не хватало, чтобы он спустился и побежал узнавать, кто тут стоит, и нет ли знакомых. Делать ему больше нечего. Ага.

Оазис остался позади, снова пошел песок, пыль, а солнце, казалось, совсем взбесилось. По спине у ротного тек пот, но раздеться он не решался. Если на потное тело налипнет еще и песок… Какая гадость!

«Ну когда же, когда мы доберемся до цели»?

Такое скопление машин в одном месте не могло означать ничего другого, кроме того, что цель достигнута.

Мищенко разглядел в бинокль, что рота Мартышки уже начала окапываться, не дожидаясь подхода всех остальных.