Под псевдонимом Е. С. печатаются О. А. Алякринский и С. Н. Деревянко.
Я — ВОР В ЗАКОНЕ. Общак
Узнав, что в нашем издательстве выходит очередная книга в серии «Я — вор в законе», Владислав Геннадьевич Игнатов прислал нам нижеследующее письмо:
Здорово братки! И привет Вам красавицы!
Пишу из-за кордона. Сюда меня загнали обстоятельства. Но я скоро буду. И все у нас будет путем.
За ваши письма, что присылаете для меня в издательство «АСТ-ПРЕСС», всем спасибо. Их тысячи. Отвечать не успеваю — не серчайте. А всего даже Господу нашему Богу не осилить.
Верю, что книжка о моей судьбе вам помогает. Главное же — в вас самих, в ваших руках и сердцах. Надо лишь не сидеть сложа руки. А за дело браться. Тем, кто послабее, помогать. А за достойных горой стоять. За ними идти, помогать им всячески. А значит, и себе.
У меня за жизнь сегодняшнюю такая мыслишка имеется: одна у нас у всех нынче идеология должна быть — надо вкалывать. Вкалывать, чтобы житуха наладилась. Чтоб нам не сидеть по зонам из-за сворованного с голодухи куска хлеба, а чтобы достойно существовать здесь, у нас, а не на Запад заглядываться. — Россия наша до того могуча, народ у нас до того рукастый и головастый, что сильнее нас и богаче и быть никто не может.
Вот только повкалывать нам всем надо изрядно. И детям нашим наказать — хватит пьянствовать, хватит дурака — валять, пора за дело браться: хозяйство поднимать, образование получать, дома наши налаживать, детей побольше рожать, любить друг дружку. А чтобы все было — вкалывать нужно.
К этому сам пришел и вам говорю как на духу, братья мои и сестрички.
Всех обнимаю ваш Варяг
Р. S. А писем ваших жду. Они для меня как воздух. Пишите обо всех ваших бедах и радостях. Все вместе порешаем. А Бог поможет.
— Колись, падла! — гаркнул долговязый. — Колись, пока я те харю не расквасил! — Для верности он в очередной раз обрушил на затылок жертвы удар своими тяжеленными кулачищами. Мужчина плотного телосложения в белом махровом халате, стоявший перед ним на коленях со связанными за спиной руками, тихо замычал от боли. Его широкое лицо с узкой щеточкой усиков было вымазано кровью, продолжавшей хлестать в два ручья из разбитого носа. Изо рта торчала серая грязная тряпка. Все его тело дрожало крупной дрожью.
Минут двадцать назад в этой квартире раздался телефонный звонок, и знакомый хозяину приятный юношеский тенорок сообщил:
— Юрий Сергеевич, приветик. Я скоро буду. Не один, а, как обещал, с Зайчиком. Ждете?
— Жду, жду, — усмехнулся Юрий Сергеевич и почувствовал, как по спине пробежал приятный холодок от предвкушения удовольствия. Он все утро сегодня думал об этом, рисуя в воображении волнующие картины…
Звонил Герочка, с которым он познакомился на прошлой неделе на Тверском бульваре прямо перед «Макдоналдсом». Вечером после работы Юрий Сергеевич, переодевшись в штатское, частенько приходил на бульвар и присматривал опытным взглядом подходящего юнца. По повадкам, по жестам, по манере разговаривать он безошибочно угадывал в толпе «своих». Вот и на этот раз он довольно быстро выискал среди гуляющих Герочку — худенького, глазастого, томного паренька лет восемнадцати, с узкими плечиками, небольшой тугой, аппетитной попкой. Герочка сидел один на скамейке у пивной под открытым небом и явно скучал. Они перекинулись несколькими фразами, поняли друг друга с полуслова, и Юрий Сергеевич пригласил юнца («можно вместе с приятелем») к себе домой — «посмотрим видачок — есть хорошая порнушка, раздавим бутылек, подухаримся». Герочку уламывать долго не пришлось, и он аккуратно записал адрес и телефон в небольшой кожаный органайзер, который вытащил из стильного рюкзачка.
Только сейчас, стоя на коленях со связанными за спиной руками и ощущая, как кровь из разбитого носа, стекая по губам, капает на пол, Юрий Сергеевич подумал, что Герочка больно уж быстро согласился на это свидание. Так легко еще никто из юных приятелей Юрия Сергеевича не соглашался.
За две недели знакомства Герочка побывал у него дома дважды. И,оба раза приходил один. Но на ночь ни разу не оставался. А позавчера пообещал навестить его вместе с приятелем — Зайчиком. «Классный мальчик, я вам обещаю», — отрекомендовал его Герочка.
И вот на тебе! Похоже, все это с самого начала была подстава. А он, старый похотливый мудак, ничего не просек…
К тому моменту, как в дверь позвонили, он, уже переодевшись в белый халат, окидывал довольным взглядом журнальный столик, накрытый на троих: посередине столика высилась бутылка фиолетового ликера, в серебряной менажнице лежали бананы, виноград и пара плиток пористого шоколада. Услышав звонок, он тут же пошел открывать. Но едва отомкнул замок, как дверь резко распахнулась, отбросив его в глубь коридора, и с лестничной клетки в квартиру ввалились двое крепких мужиков. И ни в ком из них он не узнал своего Герочку с Тверского бульвара…
Один из налетчиков — долговязый, с длинными грязными волосами — молча со всего размаху впечатал ему свой увесистый кулак прямо в челюсть. Получив удар страшной силы, Юрий Сергеевич отлетел к стене, ударился головой и беспомощно стал оседать, глотая воздух, как рыба на мелководье. Не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой, он беспомощно наблюдал, как второй бугай — невысокий, с бритой головой и широченными плечами — сразу ринулся в спальню и начал там с грохотом шарить по полкам, опрокидывая мебель.
Потом эти двое заволокли его в гостиную, крепко избили, связали руки, и долговязый потребовал показать ему, где хранятся деньги и драгоценности.
— Я знаю, — орал он, — у тебя должен быть тайник. Такие, как ты, хранят деньги в тайниках.
У Юрия Сергеевича правда был тайник. Но явно не тот, который искали налетчики. Вряд ли они даже догадывались о содержимом его тайника в спальне. Их интересовали деньги, драгоценности, валюта — что обычно в наше время ищут квартирные грабители, но только не спрятанная за простенькой хлипкой дверцей серванта коллекция видеокассет. При удачном раскладе эта коллекция — вернее, ее отдельные экземпляры — могла бы стоить сотни тысяч, а то и миллионы долларов. Но это — дело будущего. А в данный момент денег у Юрия Сергеевича Соловьева не было, да и какие деньги могут храниться дома у заместителя начальника окружного управления внутренних дел, даже если они есть? Все, что он нажил официально за двадцать лет работы в «органах», было казенным — машина, небольшая дачка и даже вот эта двухкомнатная квартира…
В гостиную из спальни вбежал бритый. Он тяжело дышал. Под мышками у него расплылись темные пятна пота.
— Слышь, Бугор, нет ни хера! — выдохнул он. — Все выпотрошил, даже перину его теплую вспорол — нигде ничего! Ленчик, который у него тут пару раз гостевал, говорил, наверное, он в серванте все держит — вечно там дверца на ключ заперта.
— Ну так надо раскурочить этот сервант, Джокер! — мрачно бросил долговязый.
— Да я этот сервант давно в щепки превратил.
— Ну и?
— Видеокассеты одни. Ни хрена больше нет. Видеокассет штук сто, а может, и двести. И ни одной студийной. Все самопальное.
— Ладно, Джокер, надо сваливать. А то как бы не засыпаться.
Жорик по кличке Джокер пожал плечами. Бугор с досадой снова затолкал кляп в рот жертве. Потом решительно шагнул к длинному платяному шкафу в дальнем углу гостиной и, раскрыв створку, стал рыться внутри. Вдруг он испустил изумленный возглас.
— Гребаный калач! Да это ж мент! Полковник! — Он вытащил из шкафа китель полковника милиции. — Ну ни хрена себе вляпались! Сука Ленчик, я ему завтра мозги отшибу за эту наводку. Надо же, на мента вывел!
— Чего? — недоверчиво протянул Джокер. — Ментовской полковник? А служит в «голубой роте»? Что же, мы так и свалим с пустыми руками? — по-детски обиженно поджав губы, спросил Жорик, глядя на безжизненное тело.
Долговязый не ответил и скрылся в спальне. На окнах болтались полусорванные тяжелые коричневые портьеры. Посреди разгромленной комнаты стояла деревянная двуспальная кровать, на которой валялось скомканное коричневое покрывало и вспоротый матрац. Справа у стены высился старинный резной дубовый сервант, до основания раскуроченный Жориком. Все дверцы в нем были сорваны, задняя стенка отбита, а на полу валялась груда вещей — постельное белье, какая-то одежда, безделушки — и гора видеокассет.
«Да, Жорик не слишком ошибся, — подумал долговязый, — штук двести — двести пятьдесят, никак не меньше, знатная коллекция…»
Он взял наугад одну из кассет и увидел на ней написанные шариковой ручкой число и номер: 13.05.00 — 013АЧ. Он взял другую, валяющуюся рядом. Все то же самое — число и номер: 14.05.00 — 014АЧ. Бугор обвел комнату взглядом и заметил напротив кровати лежащую на полу видеодвойку «Панасоник». Он установил пластмассовый куб на вертящуюся стенную полку-кронштейн, подключил к розетке и вставил кассету. По загоревшемуся экрану сначала побежали черные и белые полосы, а потом появилось изображение.
