Данила хотел было чуточку притопить педаль газа, но вместо этого что есть силы вдавил тормоз…
Впереди ждала засада.
Мощные фары «Студебеккера» осветили металлический «еж», негостеприимно натянутый поперек дороги. Ровные ряды шипов тускло поблескивали на льдистом шоссе, как зубья дракона. Справа от трассы темнел угловатый контур ментовского фургона, рядом с которым уже рассредоточились автоматчики в бронежилетах…
Тем временем шедший позади милицейский «Опель» остановился на повороте и, встав поперек дороги, блокировал путь в звероколхоз. Автоматчики у фургона с видом неотвратимых коммандос изготовились к стрельбе.
– Немедленно остановиться! – послышалось из невидимого в темноте громкоговорителя. – При попытке сопротивления открываем огонь на поражение!
Черняеву оставалось лишь послушно притереть грузовик к обочине.
Ситуация была безвыходной. Пацаны из «Группировки Ленинград» изготовились к самому худшему.
И лишь опытный уркаган не растерял присущего ему хладнокровия. Едва взглянув на приборный щиток, он сразу же понял, как победить ментов…
Пригородный поезд, изгибаясь на рельсах гигантской гусеницей, неторопливо катил по вечерней окраине города. За окнами проплывали невыразительные панельные дома, ржавые гаражи и унылые заборы, за которыми Северная столица прятала свою хаотичную изнанку.
Вагоны с тяжелой чугунной вибрацией прогрохотали по эстакаде, и спустя несколько минут электричка мягко ткнулась в тупичок Витебского вокзала. Запоздалые пассажиры, поеживаясь от морозца, просочились в метро.
Последним из поезда вышел белобрысый мужчина в длиннополой офицерской шинели, на которой не хватало одной пуговицы. Поискав глазами свободный таксофон, он юркнул в кабинку, достал записную книжку и быстро натыкал заветный номер.
– Да, это я – Володя… – представился он, посматривая по сторонам. – Да, в Питере. К вам можно? Да, прямо сейчас… Да стал бы я такого серьезного человека не по делу беспокоить?!
Бросив трубку на рычаг, повеселевший Гамадрил направился к стоянке такси. Путь бывшего «отрядного» лежал в район Лиговки, к знакомому прокурору из надзорного отдела Леноблпрокуратуры.
Разница в возрасте и в социальном статусе не препятствовала их доверительной дружбе. С этим человеком Заметалин познакомился несколько лет назад, на премьере фильма Тинто Брассо «Подсматривающий». Дальнейшее знакомство лишь подтвердило их общую тайную страсть: оба они обожали подсматривать за переодевающимися молоденькими девушками. Гамадрил умел держать язык за зубами и нигде не обмолвился о пороке, снедавшем ответственного прокурорского работника. Тем более что товарищ Макаренко – а именно такова была его фамилия – пользовался неизменным уважением не только пузатого майора из звероколхоза «Ленинградский», но и многих питерских правоохранителей.
Впрочем, на этот раз прокурор по надзору потребовался бывшему лагерному офицеру по сугубо личному делу. Заметалин уже отослал в УИН рапорт об увольнении и теперь, будучи почти частным лицом, решил осмотреться и прикинуть, можно ли заняться в Питере свободным предпринимательством. Стартовый капитал – украденные в «Кролиководе» бандитские сто тысяч долларов – позволял открыть небольшое собственное дело. Других же знакомых, кроме Макаренко, у Гамадрила в городе почти не было…
Слепяще-синее лезвие милицейского прожектора прорезало дугу по звездному небу и агрессивно уперлось в лобовое стекло «Студебеккера». Пассажиры и водитель закрылись от яркого света ладонями. Спустя мгновение слух рассверлил жестяной звук мегафона:
– Всем по одному выйти из машины! Оружие на снег, руки за голову!
Припав головой к приборному щитку, Батя нащупал рычажок с эбонитовой рукоятью.
– Значит, так, Данила. Сейчас ты сделаешь вид, что вступаешь в переговоры. Чтобы усыпить бдительность мусоров. По моей команде сразу даешь по газам! – страшным шепотом произнес он.
– По кабине стрелять все равно не станут, – прикинул Жека. – Потом с прокуратурой полный геморрой: правомерно открыта стрельба, неправомерно…
Приоткрыв водительскую дверку, Черняев чуток высунулся из кабины.
– А если сдадимся… Что нам за это будет?
– Какой любопытный! – удивился мегафон на крыше ментовского фургона.
– Любопытство – путь к будущему! – хладнокровно парировал Данила.
– А зачем тебе то, чего у тебя нет? – злорадно вопросил громкоговоритель.
В этот самый момент Батя рванул рычажок с эбонитовой рукоятью. Бульдозерная лопата снегоочистителя тотчас же поднялась, прикрывая радиатор от пуль.
– Жми! – жутким драконьим голосом гаркнул уркаган, и Черняев, бросив сцепление, вдавил газ.
Мотор взревел с мощным масляным урчанием, и тяжелый «Студебеккер», резко вильнув вправо, чтобы не напороться на «ежа», рванул прямо на милицейский фургон. Затрещали автоматные очереди, но пули лишь высекли искры из импровизированного щита. Страшный грузовик в неумолимом движении впечатал отвал снегоочистителя прямо в бочину мусоровоза. Фургончик мягко качнулся и лег на бок, хрустнув боковым зеркальцем и вминая в борт дверные ручки. Мегафон поперхнулся матерно и, оторвавшись от крыши, отрубленной головой покатился по откосу. «Студебеккер» проволок фургончик метров десять и, спихнув его с дороги, помчался по пустынной ночной трассе…
Менты-автоматчики засуетились, как тараканы на горящем корабле, и, увлекаемые падающим фургоном, посыпались в кювет.
И тут произошло то, чего не смог предвидеть даже многоопытный Батя…
Неожиданно обозначили свое присутствие менты в «Опеле», блокировавшем путь в звероколхоз. Так и не поняв, что же произошло, правоохранители решили поучаствовать в погоне и перестрелке. Чиркая по сугробам мигалкой и ярясь сиреной, «Опель» на всех парах помчался за «Студебеккером», но тут же напоролся на «еж», заботливо расстеленный поперек шоссе другими правоохранителями. Вильнув на пробитых скатах, «Опель» на скорости вылетел с трассы и, натолкнувшись на ограничительный столбик, перевернулся через крышу.
Из заснеженной низины вопило, материлось и беспорядочно стреляло. Неожиданно прогремел взрыв и из кювета ударил вполне голливудский столб пламени. Видимо, кто-то из неосторожных стрелков угодил в бензобак «Опеля». Огромный огненный штопор ввинтился в звездный бархат морозного неба. Несколько горящих силуэтов с дикими криками покатились по черному от копоти снегу.
К этому времени «Студебеккер» был уже далеко от места побоища – благо, ни встречного, ни попутного транспорта не наблюдалось.
Припорошенное снегом шоссе с радующей глаз прямизной расстилалось до Питера. Минут через десять грузовик, предусмотрительно сбавив скорость, въехал в Купчино – самый пролетарский район Северной Пальмиры.
– Ну что, пацаны… С боевым крещением! – поздравил Батя и, закурив, не удержался от похвалы: – А тачка у вас действительно конкретная и козырная! И ментов уделали, и эту бездуховную молодежь…
– Главное – люди, а не техника! – скромно заметил Данила.
– Первый шаг к эмиграции из страны бедных вы уже сделали, – подытожил Батя. – Негоже останавливаться на полпути… Что думаешь, Данила-мастер?
– Что, что… – Черняев ласково погладил огромный руль «Студебеккера». – Надо рулить дальше. Куда скажешь – туда и поеду.
Искоса взглянув на Жеку-омоновца, беглый арестант поинтересовался:
– А что скажут наши силовики?
– Я и так всех по жизни от других силовиков отмазываю, – пробасил тот. – Придется и дальше пацанов покрывать… Пока нам не выдадут визы новой страны.
– Что думают обольстители женщин? – улыбнулся Батя, глядя на Димона-мачо.
– Бабы всегда любили богатых и знаменитых, это еще Фрейдом замечено, – ответил тот. – Ни богатым, ни знаменитым в нашем звероколхозе не станешь. Так что я – за свободную эмиграцию!
Уркаган обернулся к Сергею Паукову.
– С кем вы, мастера культуры?
– С кем, с кем… С водкой, с бабами… Но, как всегда, без денег! – криво ухмыльнулся тот. – Как и все мы. Короче, надо сваливать.
– Значит, решено? – Батя обвел строгим взглядом пацанов.
– Да! – нестройным хором ответили те.
– А все потому, что мы – аварийная бригада и «Группировка Ленинград»! – веско добавил Данила. – Так мы что – в Питер перебираемся?
– В Питер, – подтвердил уркаган.
– Насовсем?
– Скажем так: на неопределенное время, – ответствовал Батя. – Нам суждено к богатству прорубить окно. А рубиться, как показывает история, лучше всего из этого города.
– А что мы в Питере делать будем?
– Что, что… То же, что и в звероколхозе. Кроликов на капусту разводить!
