— Они не хотят мужиков в доме! — усмехнулась Тонька.
— А почему дед бабку не взял к себе?
— Злые они, вот и не захотел мучиться. Да и зачем нам старухи? Я и без них по дому управляюсь.
— Мам! Давай себе папку сыщем! — предложил внезапно.
— Где? Да и зачем он нам? Разве самим плохо?
— С папкой лучше!
Хватит пустое городить, ешь конфеты, их тебе со- год принес, дядя Федя, — положила кулек перед Колькой.
— А он тоже безбабный, как наш дед! Вот смешно! Дядьки без теток, тетки без мужиков! Почему так получается?
— Коля, так уж не везет всем нам. Потеряв однажды, вдругоряд судьбу не сыщешь. Вот и мучаются поодиночке, боятся, что другой человек еще хуже первого окажется.
— А в детсаде все говорят, что на Новый Год надо загадать желание. Оно сбудется. Я себе папку попрошу! — сказал совсем серьезно.
Тонька рассмеялась и вскоре забыла о том разговоре с сыном. Тем более, что Кольке дед купил много новых игрушек, и мальчишка отвлекся, забыл об отце.
Но приближался Новый Год. До него осталась всего неделя. Василий Петрович уже закончил ремонт о доме соседа. Заменив рамы, вместе с Ильей Иванычем обшили изнутри вагонкой все комнаты. Получилось здорово. Дом стал неузнаваем. Решили по весне, как только потеплеет, положить паркет во всех комнатах, а за зиму успеть напилить его.
— Вот будет классно. В доме, как в тереме задышу! — радовался Андрей Михайлович и предложил:
— Ну, а я чтоб время жопой не давить, тоже делом займусь. Выкину с твоего дома печку, а заместо мое камин поставлю. Вдвоем с Федей в неделю уложимся. Так и порешили меж собой.
Тонька, узнав о том, заворчала на деда:
— На что нам лишняя морока? Ну пусть разберут печь, вынесут кирпич за сарай. А зачем камин сдался? Ведь есть газовая плита. На том камине ни готовить, ни испечь. Только место займет. А грязи сколько Судет, пока его поставят. Не-ет, дед! Почему мне не сказал про свою задумку. Откажись, покуда не поздно. Давай жить спокойно, — просила баба, но Василий Петрович настоял на своем.
Утром, едва Тонька проснулась, а уж так хотела поспать подольше, ведь выходных немного бывает, а в двери уже звонят, требуют открыть немедля:
— Кого черти принесли спозаранок? — злится на непрошенных гостей. Едва открыла двери, в дом Андрей с сыном пожаловали:
— Все еще спишь? Вот это да! Уже вся улица позавтракала, а ты еще задницу нежишь, — упрекнул печник.
— Так ведь выходной!
— А твой дед уже давно паркет готовит. Слышь? Работает человек. Не то, что ты, лежебока!
— Тоже мне указчики сыскались! Все б бабами помыкали. От того по одиночке маетесь, как два козла! Черт вас приносит спозаранок, — бурчала баба. Но ее уже никто не слушал.
Мужики, оглядев печь, велели Тоньке убрать с нее все лишнее и, открыв окно на кухне, стали ее разбирать. Кирпич клали под окном, чтоб не тратить силы и время.
Баба думала, что будет задыхаться в пыли до ночи, а может и не один день. Как же она удивилась, когда затянула на кухню через пару часов. Печки там уже не было. Лишь гора кирпича под окном выросла. Как сказал печник, этот в дело не пойдет. Камин из него ставить нельзя. Не устоит он, развалится. Нужен новый, крепкий. Как сказал, сколько он будет стоить, баба и зашлась:
— Да на что он сдался? Без него обойдемся! Мы не баре дурью маяться. Кой прок с него мне? Не надо, так и деду скажу, чтоб в расходы не вгонял. Нехай на месте печки пол настелет, и хороши будем!
— Ты, Тонька, не кипятись. Не кати на нас, не отрывайся. Командовать будешь, когда сама останешься. А покуда дед живой, он здесь хозяин, а ты захлопни варежку и не заводи своим воем. Поняла? — не сдержался Андрей и первым вышел из дома.
А уже на другой день заехал в огород самосвал, выгрузил новый кирпич, забрал старый и уехал, не оглянувшись на зареванную бабу.
— Сколь кустов сгубил, сирень испортил, уже она но оживет. И чеснок мой тоже пропадет, для чего старалась, коль никто в доме меня не понимает. Будто в лесу живу! — ревела баба.
— Ну чего ты зашлась? Успокойся, Антонина. Тебе доброе хотим сделать, а ты плачешь. Сама подумай, неужели горожане дурнее тебя, что завалили отца заказами на камины. Иль думаешь им деньги девать некуда? Не только в дома, в квартирах просят поставить. Камин не печь, он не пузо, душу греет, нервы лечит, успокаивает и создает особый уют. Он волшебный сказочник. А ты сопливишься, упрямишься, как деревенская баба. Нет бы радоваться. Ведь вот раньше богатеи в своих домах и замках без каминов не обходились. Еще в старину их ценили. Неужели эти князья и графы глупее тебя были? —вошел в дом Федька и неслышно стал за спиною бабы.
Нет, она не испугалась, слушала человека молча. А потом не выдержала:
— Мы не богачи. И таких расходов не потянем. Мне нужно сыну куртку купить и сапожки. Прежние малы стали. А новые знаешь, сколько стоят? Мне три месяца надо вкалывать, чтоб их купить. Ведь мальцу не откажешь. Хотя что ты в том понимаешь, не имея своих детей? — отмахнулась баба и устало присела к столу.
— А я о тебе лучше думал. Другою показалась. Оказалась, как все, даже хуже…
— Это с чего нагородил на меня зряшное? Чем я хуже всех? Да и что знаешь о нас? Ты кто есть, что обсираешь ни про что? — заводилась баба, насупившись. Она уже приготовилась выдавить Федьку из дома и, подбоченясь, выставила вперед могучие груди, пошла на мужика в лобовую атаку, но тот стоял спокойно, не дрогнув, не отступив ни на шаг. Да и ему ли, прошедшему зону, бояться кого-то? На все ее выпады он ответил коротко:
— Ты только баба! Не коси под кобылу! Я и не такое видел! Не смеши! Ведь не к тебе пришел. Работать надо. И не мешай, не отнимай время! — отодвинул Тоньку плечом, прошел на кухню, открыл окно и начал носить через него привезенный кирпич.
— А чего хозяйничаешь не спрося? — хотела помешать ему, и человек не смутился:
— Не крутись меж ног, не мешай. Мне велено. Не сам по себе возник. Петрович делом занят, а мой отец вот-вот нарисуется. Будем с ним камин ставить по слову твоего деда. Ты ж, коль помочь не хочешь, не мельтеши, как муха на навозе. Иль дел у тебя нет по дому? Чего тут возникаешь?
Тонька губу прикусила. И спросила Федю:
— А этот камин где ставить будете?
— То как хозяин прикажет…
Вскоре в дом пришли Михалыч с Петровичем. Федька к тому времени уже принес много кирпичей и ждал, когда ему скажут замешивать раствор.
Старики решили ставить камин на месте печки, только саму топку сделать со стороны зала, спиной к кухне. Говорили про изразцы и дверцы для камина. Тоньку ни о чем не спрашивали, не советовались с нею, а и что она понимала в каминах, коль никогда их не видела. По ее насупленности оба поняли, что эта затея бабе не по душе. Но делали вид, будто не заметили. А Тонька не решилась при соседях спорить с дедом.
Она ушла в комнату к сыну. Дед вскоре тоже исчез, решил нарезать паркет, а Михайлович вместе с сыном взялись за камин.
Баба изредка выглядывала, смотрела, что у них получается. А мужчины даже внимания на нее не обращали, работали молча.
Когда Тонька предложила им пообедать, оба отказались, лишь попросили по стакану чаю. И присев на короткий отдых, разговорились:
— Тонька тут ерепенилась, не хотела камин, — указал взглядом на бабу Федька.
— Меньше слушай ее. Что в этом соображает? Когда увидит его готовым, в деле, вот тогда поговорим, — ответил Андрей уверенно.
— Вот такой же, как этот, поставил я начальнику зоны прямо в кабинете. Суровый мужик был, с крутым характером, зэков за людей не держал. Только матом со всеми разговаривал. И предупредил, если я фуфло вместо камина слеплю, он меня в этой зоне сгноит заживо и до воли никогда не додышу. Ну я не заробел и забил на угрозу. В три дня камин выложил, сверху плиткой покрыл. Почистил его и затопил дровишками, решил сам сначала проверить тягу. А дело ранним утром было. Я и не думал, что тот «бугор» раньше сторожевых псов встает. И только дрова разгорелись, гляжу, начальник закатывается в кабинет. А я у камина кайфую. Славно он получился. Дровишки поют, тепло волнами валит. На душе посветлело от радости, воля вспомнилась. Я ж не враз приметил, как этот боров ввалился. Встал за моей спиной да так громко рявкнул:
