Морда у него была довольная, как у кота.
– Ну как? – спросил я.
– Ништяк, – ответил он, – приложил что надо. У него там что-то треснуло.
– Где треснуло? – не понял я.
– В башке треснуло, – ответил Доктор, трогаясь на зеленый свет.
– Не убил? – я забеспокоился.
– Не знаю. Но приложил хорошо.
Я посмотрел в зеркало и увидел, что неподвижную «шестерку», за рулем которой никого не было видно, объезжают другие машины.
Когда мы, свернув на Загородный, удалились от Пяти Углов, Доктор, все еще ухмыляясь, спросил:
– А ты знаешь, кто это был? – Кто?
– Сейчас упадешь, держись крепче!
– Ну давай, не тяни!
– Витька Понтон, из стилетовской братвы. – Да ну?
– Точно тебе говорю. Он-то меня не знает, а я его видел несколько раз. Поганый такой пацан, я даже рад, что это был именно он. Давно хотелось ему табло испортить, вот оно само и вышло.
– Поздравляю. А удар у тебя – что надо, молодец!
Доктор ухмыльнулся, и я почувствовал, что мои губы тоже растягиваются в довольной улыбке. Какой щелчок Стилету по носу! Класс!
– Все, поехали домой.
Доктор кивнул и нажал на газ. «лендкрузер» прыгнул вперед, и меня вдавило в спинку сиденья. Тут мне в голову пришла еще одна веселая мысль, и я, решив, что раз уж сегодня, помимо всяких грустных и горестных новостей, судьба предлагает еще и приятные моменты, достал трубку и набрал номер Стилета.
– Стилет, это я!
– Ну, что там? – ответил он, узнав меня.
– За тобой, когда ты от «Прибалтийской» отъезжал, хвоста не было?
– Да вроде нет, а что?
– А то, что за мной точно был. Полчаса вертелись по центру, еле на Пяти Углах оторвались, я тебе конкретно говорю. Так что ты смотри, сам понимаешь.
– Ладно, спасибо за предупреждение. Будь здоров.
И он отключился.
Мы с Доктором заржали.
– А он не сможет ничего предъявить, – весело сказал Доктор.
– Конечно, не сможет, – так же весело ответил я. – Откуда мы знали?
– Вот именно!
Но через несколько минут мое веселье прошло, и я снова окунулся в свои проблемы, которые затягивали меня все глубже и глубже.
Глава 2
ХОЗЯИН МЕДНОЙ ГОРЫ
В Екатеринбургском аэропорту меня уже встречали.
Еще спускаясь по трапу, я заметил стоявших у ярко светившихся стеклянных дверей здания аэровокзала невысокого Валеру Паука и рядом с ним двух здоровенных бойцов в кожаных куртках.
Увидев меня, Валера, улыбаясь, пошел навстречу, а его гориллы остались стоять, где стояли. Дисциплина!
– Город-герой Екатеринбург приветствует тебя на своей Земле! – торжественно сказал Паук, пожимая мою руку, и мы засмеялись.
Чем-то мне еще в Питере понравился этот невысокий жилистый парень, но, зная, что любое впечатление может оказаться обманчивым, я не позволял этой необоснованной симпатии превзойти мою осторожность. Тот, кто участвует в смертельных интригах, обязательно должен быть тонким лицемером и опытным лжецом. И Паук никак не мог быть другим. Так что, симпатичный парень Валера, хрена ты дождешься, чтобы я открылся перед тобой больше, чем это будет нужно мне самому.
Мы подошли к огромному квадратному джипу с мерседесовской эмблемой на морде, двое наших молчаливых сопровождающих уселись вперед, а мы с Валерой устроились на заднем сиденье.
«Мерседес» заурчал и покатился к выезду со стоянки. Валера, достав из кармана пачку сигарет, закурил и, повернувшись ко мне, спросил:
– Ну, как там Питер, стоит еще?
– А куда он денется, – бодро ответил я.
– Вот и хорошо, – сказал Паук. – Теперь о программе на сегодняшний вечер. Во-первых – никаких разговоров о делах. На дядипашиной даче уже греется банька, в морозилке – домашняя водочка, закусон по высшему классу уже на столе, короче – все готово к приему дорогого гостя из Северной столицы. А уже завтра – галстуки, штиблеты и деловые разговоры. Годится?
– Годится, – ответил я и посмотрел на часы. Половина одиннадцатого.
Заметив мой взгляд, Паук сказал:
– До Нижнего Тагила сто пятьдесят верст, оттуда до Дяди Паши – еще сорок, так что часа через полтора будем на месте. Как раз к двенадцати, как и рассчитывали.
Я кивнул и посмотрел в окно.
Мы уже выехали на трассу и быстро разогнались до сотни.
Мимо проносились тонувшие в темноте деревья, редкие поля, заросшие непонятными культурами, и низкие деревенские домики.
Промелькнул ярко освещенный пост ГАИ.
Рядом с ним стоял мент и держал руку у козырька.
Я удивленно посмотрел на Паука и спросил:
– А кому это он, интересно, честь отдает?
– Тебе, Знахарь, тебе, – Паук хитро улыбнулся. Я все понял и, покачав головой, сказал:
– Ну Дядя Паша дает! Не знал я, что у него тут все так схвачено.
– Ты еще многого не знаешь про Дядю Пашу, – ответил Паук. – Он здесь очень уважаемый человек. Очень! – Паук значительно посмотрел на меня. – В Питере, когда тебя короновали, он сидел себе спокойненько, чего ему там пыжиться, он ведь вроде почетного гостя был. А здесь он – хозяин. Настоящий хозяин. И менты, если будет нужно, не только честь ему отдавать будут, а еще и дорожки на его даче подметать. А какая у него дача – сам увидишь скоро. Конечно, он тут не один такой уважаемый человек, есть еще Библиотекарь и Патефон, но они с Дядей Пашей локтями не толкаются, а наоборот – всячески поддерживают друг друга. Потому что понимают, что если между ними свара начнется, то порядка не будет, и всякая шелупонь беспредельная начнет голову поднимать. А тогда и вовсе кран-ты. Сам знаешь. Посмотри, что у вас в Питере делается – каждый тянет одеяло на себя, стрельба, разборки, всех жаба душит, каждый день какие-то новые деятели лезут, и всем всего мало, каждый урвать хочет, вот и разорвано все на клочки. Ну да ладно. Обо этом – завтра. Сам же сказал, и сам же язык распускаю.
Он усмехнулся и замолчал.
А я, глядя в окно на проносившиеся ночные пейзажи, задумался о своем.
* * *
Еще в Питере, когда Доктор привез меня на фазенду, я отправил его отдыхать, а сам заперся в кабинете и стал обдумывать вариант, пришедший мне в голову сразу же после разговора с Ахмадом.
Обдумывал я его недолго, и наконец план действий был готов, рассмотрен со всех сторон и одобрен. Естественно, готовил, рассматривал и одобрял его я сам, но советчиков в таком щекотливом деле и не должно быть, так что приходилось обходиться собственной головой.
Как говорится, одна голова – хорошо, а две – уже некрасиво.
Порывшись в столе, я нашел визитку, которую сразу после коронации оставил мне Валера Паук, доверенное лицо Дяди Паши, и набрал длинный номер.
Раздался гудок, затем сразу же щелчок, и голос Паука произнес:
– Я слушаю вас.
– Привет, Валера! Это Знахарь.
– Какие люди! Здравствуй, Костя!
Меня давно не называли по имени, и это было одновременно и странно и приятно.
– У меня есть дело к Дяде Паше. Как раз по его специальности. Как бы мне с ним связаться?
– А легко. Ты сейчас трубочку повесь, а он тебе минут через пять перезвонит сам. Годится?
– Годится, – ответил я и повесил трубку.
Через пять минут раздался звонок, и, взяв трубку, я услышал сипловатый голос Дяди Паши:
– Костя?
И опять меня назвали по имени.
– Да, Дядя Паша. Рад тебя слышать.
– И я тоже. Ну, как жизнь молодая?
Дядя Паша был старше меня раза в два и, конечно же, имел полное право позволить себе иногда такой отеческий тон.
– Нормально, Дядя Паша. А у тебя как?
– И у меня тоже нормально. Вот только радикулит иногда прихватывает меня, старика…
– Да ладно тебе прибедняться-то, – засмеялся я, – ты еще многих молодых переживешь, что ты мне рассказываешь!
– Ну, если и переживу, то только тех, кто за своим здоровьем не следит.
Ага, намек понял…
– Дядя Паша, а у меня к тебе дело.
– Да-да, слушаю тебя внимательно.
– Там ведь у тебя на Урале по самоцветам вроде основная специализация?
– Есть немножко.
– Ну вот. А у меня как раз по этой части кое-что образовалось, и поэтому, Дядя Паша, получается, что без твоей помощи мне никак не обойтись. А по телефону – никак. Так что хочу я сесть на быстроходный аэроплан и быстренько прилететь к тебе.
– Что, такое дело важное, что вот так вот прямо сразу и лететь?
– Очень важное, Дядя Паша. Такое важное, что готов даже ради этого купить рейс.
– Ну, ты не горячись так, остынь, вечно вы, молодые да горячие, мчитесь сломя голову, а потом только шишки считаете. Торопливость нужна при ловле блох. Сколько там у вас сейчас времени-то?
Я посмотрел на часы.
– Шестнадцать тридцать.
– Ага. В восемь часов вечера из Пулково рейс на Екатеринбург. Так что ты спокойненько, на торопясь, успеешь.
