— Вот так? — Мирзо отхлебнул кофе и кивнул, заставив гостя гадать, к чему относилась улыбка удовлетворения и кивок: к качеству кофе или к услышанным новостям?
— Мы приносим вам искренние извинения в связи о задержкой продолжения переговоров и реализации соглашений и заверяем, все достигнутые договоренности полностью остаются в силе.
— Прекрасная новость!
Азимов вежливо улыбнулся и откинулся на спинку стула. Теперь действительно можно расслабиться на несколько минут и спокойно вздохнуть, поскольку его ожидания оказались не напрасны.
Но интересно знать, что же произошло в далекой России? Сомнений нет: Георгий умер не своей смертью! Наверняка, ему помогли перейти в мир иной и еще неизвестно, каким образом это сделали. Однако стоило ли интересоваться подробностями? Наверное, нет. Старого генерала все равно уже ничто не вернет, а Мирзо без разницы, как, собственно, все произошло — главное, Шатуновского уже никогда не будет! Никогда!
Видимо, теперь ему придется постоянно иметь дело не только с другим человеком, но и с иной группировкой? Скорее всего, именно так, поскольку огромные деньги имели свойство постоянно переходить из рук в руки и смена хозяина редко обходилась без крови: кто знает, сколько ее на самом деле пролилось в холодной и далекой России? Только ли Шатуновский пал жертвой борьбы за сверхприбыль от нелегальной торговли оружием?
Надо полагать, одна группировка узнала о замыслах и действиях другой и началась ожесточенная схватка под ковром, а победителю удалось смести с арены побежденного или полностью поглотить его. Возможно, отставного генерала смели с арены даже вместе с его покровителями или покровителем. Но расспрашивать об этом Мирзо не станет, нет, ни за что не станет и никогда не пожалеет, если так и не узнает всей правды. Зачем ему такие знания?
В принципе для него никакой разницы, какая группировка русских осуществит сделку — лишь бы они поскорее дали вожделенное оружие, которым можно серьезно пригрозить на переговорах, чтобы достичь своих политических целей.
— Жаль Георгия, — помолчав, с сожалением причмокнул Азимов. — Искренне жаль. Он был толковым человеком.
— Мне тоже искренне жаль, — кивнул Виктор Николаевич.
— «Ну, это ты, положим, врешь и не краснеешь», — подумал Азимов, но вслух сказал совершенно иное:
— Приношу вам свои соболезнования в связи с кончиной господина генерала, — Мирзо тонко улыбнулся, давая понять: он стреляный воробей и его трудно провести на мякине. — И давайте закончим с этой темой и перейдем к делу. Когда мы сможем получить интересующий нас товар?
— Как только переведут деньги на счет известной вам фирмы в Швейцарии.
— Естественно, она подставная?
— Глупо отрицать.
— Тогда нам нужно оговорить гарантии. Сами понимаете, речь идет о слишком крупной сумме.
— Хорошо, но не станем же мы заниматься этим здесь? — усмехнулся гость. — Давайте ненадолго расстанемся, а через час я нанесу вам вполне официальный визит…
Знакомую черную кожаную папку, — ту самую, которую перед тем, как взлететь на воздух, отставной генерал Шатуновский передал Моторину, видимо, как залог сохранения собственной жизни, — Бахарев увидел совершенно случайно: он находился в кабинете Чуенкова, когда тот во время делового разговора по телефону знаком попросил майора немного обождать и открыл сейф. Там лежал неплотно закрытый темно-коричневый портфель и из него высовывался краешек той самой пресловутой папки. Пусть только краешек, но чтобы узнать ее, Юрию больше и не требовалось.
— Собираюсь в командировку, — положив трубку, озабоченно сообщил Виктор Николаевич. — Поеду в Италию, по следам Шатуновского.
Бахареву стало ужасно тоскливо, и он подумал, что его непосредственный начальник действительно поедет в Италию и действительно пойдет по следам погибшего отставного генерала, однако сделает это совершенно не затем, чтобы вскрыть в интересах следствия преступные связи, а чтобы использовать их в собственных интересах или в интересах тех, кого он будет представлять на Апеннинах.
Многое сразу же стало видеться в совершенно ином свете, в том числе и гибель генерал-полковника Шабалина в тот момент, когда к нему приехал начальник управления Моторин. Ведь шила в мешке не утаить, и как бы не хотело это скрыть начальство, многое тут же становится известно подчиненным, особенно если подчиненные — оперативные работники, имеющие достаточный опыт.
Помимо своей воли Бахарев оказался почти в самом эпицентре борьбы двух группировок, связанных финансовыми интересами с оппозиционерами Южных Предгорий. И Чуенков цинично использовал майора «вслепую», словно живца, выманивая на Юрия противника и ловко подставляя его противодействующей стороне, как основного разработчика и самую опасную фигуру. А сам тем временем старательно налаживал контакты, умело обводил вокруг пальца того же Моторина, видимо, имевшего иную ориентацию и представлявшего другую группировку, и делал все, чтобы поскорее убрать Георгия Кузьмича и перехватить инициативу в переговорах, взяв все в свои руки. Надо признать, это ему блестяще удалось и свою роль он сыграл как нельзя лучше. Ну и ловок же оказался Виктор Николаевич, ничего не скажешь!
Что же касалось преступной деятельности группировок, то это теперь никак не докажешь — нужна долгая и кропотливая работа, но кто позволит тебе ее провести? Те же генерал Моторин и полковник Чуенков, — который, скорее всего, в ближайшее время либо станет генералом, либо трупом, — теперь, по всей вероятности, представляли интересы одной и той же группировки, совершенно не нуждавшейся в скандальной рекламе и чуравшейся таких, как Бахарев, способных сунуть нос не в свои дела. Нос тут же прищемят и безжалостно оторвут вместе с головой! Элитарные круги в нашем обществе закрыты для всех — страна воров, вернее, те кто ею правил, не любили раскрывать свои секреты.
— Моторин распорядился отправить тебя в настоящий отпуск, — порадовал Чуенков, и Юрий понял: пока надобность в нем миновала. Стоило сейчас подумать о собственной заднице: как прикрыть ее, если вдруг власть предержащим покажется, что ты успел слишком многое узнать.
Если только догадываешься, то и догадывайся себе на здоровье — от этого никому ни жарко ни холодно. Но вот если ты точно знаешь и готов документально подтвердить свое знание, тогда берегись!
Как же с ним поступят после отпуска? Отправят в почетную ссылку или загонят в длительную командировку в такие края, где немудрено и голову сложить?
— После отпуска подбросим тебе непыльную работенку, — Чуенков прикурил и с наслаждением затянулся: видно, телефонный разговор его чем-то порадовал. — Поможешь товарищам из соседней области кое-что размотать, а то они там уже который месяц топчутся на одном месте. Выступишь, так сказать, в роли толкача и одновременно недреманного государева ока!
Виктор Николаевич рассмеялся, и Бахарев решил, что он оказался прав в своих предположениях: его отправляли в ссылку, но не дальнюю, а так, чтобы все время находился под рукой и был удобен для наблюдения. Не приведи бог еще выкинет какое коленце строптивый оперативник!
— И от Моторина на некоторое время подальше, — доверительно понизил голос полковник.
«Петька Черняев улетел в республику Южных Предгорий и пробудет там не меньше полугода, — прикинул Юрий. — Меня в отпуск вроде бы догуливать, а потом в ссылку. Непосредственные исполнители изолированы, а организатор поедет за границу. И вправду ловко!»
Какое теперь имело значение, далеко он окажется от Моторина или будет постоянно находиться у него на глазах? Видимо, развязка наступила, когда пуля пронзила сердце Шабалина и тем самым одна группировка дала понять о приоритете перед другой и побежденные уступили им все контакты с оппозиционерами. А Валерий Иванович вовремя сориентировался и переметнулся на сторону более сильного, если вообще с самого начала не был на его стороне.
И с этими людьми Бахареву предстояло дальше служить и выполнять их приказы?
— У меня много работы, — примяв в пепельнице окурок, сказал Чуенков, дав понять майору, что тот может идти.
Что же, если догуливать отпуск, то надо действительно догуливать. И Бахарев отправился на работу к Ольге: она скоро заканчивала прием пациентов. Уже усевшись вместе с ней в малолитражку, — бежевую «Ладу» Юрий вернул, — он неожиданно сказал:
— Есть серьезное предложение: давай жить вместе.
— Ты предлагаешь мне выйти за тебя замуж? — голос Ольги чуть заметно дрогнул.
— Да! Как говаривали раньше: составьте, сударыня, все счастие мой жизни!
— Болтун ты! — она обняла его и уткнулась носом в пахнувшую крепким мужским одеколоном щеку, с уже успевшей отрасти к вечеру щетиной. — Знаешь, что в древние времена означало на Руси слово «бахарь»?
