Стряхнув Кори с ноги, я отправился на поиски Генри и обнаружил его на кухне вместе с мистером Коркораном. Приобняв Генри за плечи, тот распинался, обращаясь к выстроившимся полукругом слушателям.
— Так вот, наш дом всегда открыт для молодежи, — поучительно провозгласил он. — У нас всегда найдется лишнее местечко за столом. И молодежь, доложу я вам, так и тянется к нам с Кэти. Вот он, например. — Мистер Коркоран пихнул Генри в бок. — Никогда не забуду, как он заявился ко мне в один прекрасный день. «Мак, — говорит (меня все ребята зовут Мак), — Мак, мне нужен дельный мужской совет». А я ему: «Конечно, сынок, конечно, только сначала послушай. Меня уж ничем не удивишь. Я вырастил пятерых сыновей, да и сам рос с четырьмя братьями, так что по части мужских советов я, можно сказать, дока…»
Он с головой ушел в эти выдуманные воспоминания. Генри, бледный и больной, сносил его тычки и хлопки, как хорошо дрессированная собака сносит шалости избалованного ребенка. Рассказ был смехотворен от начала до конца: Генри, пылкий и сумасбродный юнец, хотел, несмотря на отговоры родителей, с бухты-барахты купить подержанный самолет.
— Парень стоял как скала, — продолжал мистер Коркоран. — Был готов разбиться в лепешку, но заполучить самолет. Когда он мне все это выложил, я подумал минутку, а потом собрался с духом и говорю: «Генри, сынок, я тебя понимаю — похоже, прелесть что за машинка, — но я тебе вот что скажу: хочешь, называй меня старым болваном, но я согласен с твоими предками. И сейчас объясню почему».
— Пап, ты путаешь, — раздался голос Патрика, заглянувшего на кухню за виски. Он был густо покрыт веснушками и пониже ростом, но песочного цвета волосы и заостренный нос были точь-в-точь как у Банни.
— Ты все перепутал. Генри тут ни при чем. Это был Уолтер Баллантайн, старый приятель Хью.
— Вздор, — мотнул головой мистер Коркоран.
— Точно тебе говорю. И в конце концов он все равно купил самолет. Хью! — крикнул он в гостиную. — Хью, помнишь Уолтера Баллантайна?
— А как же. — На пороге появился Хью, волоча за руку Брэндона. Тот вертелся как уж на сковородке, отчаянно пытаясь освободиться. — И чего насчет Уолтера?
— Он же в итоге купил ту «бонанцу»?
— Да, только не «бонанцу», а «барона», — пояснил Хью, с ледяным спокойствием игнорируя прыжки и вопли сына. — Да погодите, дайте договорить, — осадил он отца и брата, запротестовавших в один голос. — Я ездил с ним в Данбери смотреть «бонанцу», но хозяин запросил слишком много. С этими самолетиками и так расходов не оберешься, а тот к тому же еще требовал ремонта. Хозяину просто надоело тратить на него деньги, потому и продавал.
— А «барон»? — заинтересовался мистер Коркоран, выпуская Генри из объятий. — Мне вообще-то говорили, отличная вещь.
— Уолтер с ним намучился. Он купил его через Справочник для бережливых у одного конгрессмена в отставке. Так вот, этот деятель летал на нем во время предвыборных кампаний и…
Хью метнулся за Брэндоном — тот, извернувшись, вырвался на свободу и теперь летел по комнате пушечным ядром. Увернувшись от подножки отца, он с ловкостью заправского футболиста обошел блок Патрика и, бросив отчаянный взгляд на преследователей, врезался прямо Генри в живот.
Удар получился мощным. Ребенок заревел. Пробежавшая судорога не оставила в лице Генри ни кровинки. На секунду мне показалось, он вот-вот упадет, но, устояв каким-то чудом на ногах, он выпрямился медленным, исполненным достоинства движением раненого слона. Запрокинув голову и показывая на Генри пальцем, мистер Коркоран весело расхохотался.
Я не очень поверил словам Клоука насчет лекарств, но позже, поднявшись с ним наверх, убедился, что он не соврал. При спальне действительно имелась крошечная комнатка, где стоял лакированный туалетный столик черного дерева с миниатюрными ключиками в многочисленных ящичках. В одном из них, рядом с роскошной коробкой шоколадных конфет, мы обнаружили аккуратную, заботливо собранную коллекцию пузырьков с цветными, как леденцы, капсулами. Выписавший их «Э. Дж. Харт, практикующий врач», похоже, практиковал не вполне традиционную медицину, щедрой рукой раздавая страждущим самые разнообразные снадобья, включая амфетамины. Обычно дамы возраста миссис Коркоран налегают на валиум и тому подобное, но она, судя по всему, предпочитала другие препараты, и ее запасов хватило бы на то, чтобы отправить целую банду «Ангелов ада» в оголтелый пробег по бездорожью.
Я сильно нервничал. В комнате пахло духами и новой одеждой, большие наборные зеркала на стенах множили малейший жест. Загляни сюда кто-нибудь, у нас не было бы ни пути к отступлению, ни мало-мальски благовидного объяснения, что мы здесь делаем. Я следил за дверью, а Клоук с достойной восхищения оперативностью просматривал коллекцию.
Далман: желтый с оранжевым. Дарвон: красный с серым. Фиоринал. Нембутал. Милтаун. Я вытряхивал по две капсулы из каждого протянутого Клоуком пузырька.
— Чего ты? — спросил он. — Этого ж мало будет.
— Не хочу, чтоб она хватилась.
— Блин, да бери сколько хочешь, — фыркнул он, открыв очередной пузырек и прикарманив добрую половину содержимого. — Она решит, что это кто-то из ее невесток… Возьми-ка вот этого, — прибавил он, высыпая почти все оставшиеся капсулы мне на ладонь. — Классная штука. Настоящая химия. Во время экзаменов можно толкнуть по десять-пятнадцать баксов за штучку, легко.
Я спустился вниз: в правом кармане — стимуляторы, в левом — транквилизаторы и антидепрессанты. У подножия лестницы я столкнулся с Фрэнсисом.
— Слушай, не знаешь, где Генри? — спросил я.
— Нет. А ты Чарльза не видел? — истерично выпалил он.
— Что-то случилось?
— Он украл у меня ключи от машины.
— Че-го?
— Вытащил их из кармана пальто и смылся. Камилла заметила, как он отъезжал. Но это еще не все — он не опустил верх! Машина старая, в такой дождь двигатель все равно заглохнет, но если… Черт побери. — Не договорив, он схватился за голову. — Так он тебе точно не попадался?
— Я видел его с Марион около часа назад.
— Да, ее я уже расспросил. Он сказал, что съездит за сигаретами, но это было уже час назад. Значит, видел его? А случайно не разговаривал с ним?
— Нет.
— Он был пьян? Марион говорит, да. Как тебе показалось, он сильно пьян?
Фрэнсис, похоже, и сам был далеко не трезв.
— Не очень, — ответил я. — Слушай, помоги мне найти Генри.
— Я же сказал, я не знаю, где он. Зачем он тебе?
— У меня для него кое-что есть.
Фрэнсис замер.
— Φάρμακα? — спросил он.
— Да.
— Дай и мне, умоляю, — попросил он, выпучив глаза и выжидающе привстав на цыпочки.
Снотворного Фрэнсису, на пьяную голову, было никак нельзя. Я протянул ему таблетку экседрина.
— Спасибо. — Он запил ее виски, пролив половину на пиджак. — Надеюсь, ночью отдам концы. Как ты думаешь, куда он мог деться? Вообще, сколько времени?
— Около десяти.
— Может, он решил поехать домой, а? Сел в машину да и рванул в Хэмпден. Камилла говорит, конечно, нет, ведь завтра похороны, но я уже не знаю, что думать, — надо же, просто взял и исчез! Если б он действительно за сигаретами поехал, точно уже вернулся бы, правда?
— Он скоро появится, — сказал я. — Слушай, извини, мне надо идти. Еще увидимся.
Обыскав весь дом, я нашел Генри в подвале. Он сидел на раскладушке, один в темноте. Когда я включил свет, он, не поворачиваясь, покосился на меня. Я протянул ему две капсулы.
— Что это? — спросил он.
— Нембутал. Прими, станет легче.
Он проглотил их, не запивая.
— Есть еще?
— Да.
— Давай сюда.
— Больше двух сразу нельзя.
— Давай сюда.
Я отдал ему остальные.
— Генри, только, пожалуйста, поаккуратней с ними. Это ж все-таки не конфеты, сам понимаешь.
Достав из кармана синюю эмалированную коробочку, он аккуратно сложил туда капсулы:
— Виски ты мне, конечно, не принесешь.
