— Понятно. Продолжайте.
— Значит, так. Я дал мистеру Фуллеру еще минут десять для разгона, — свидетель, гнусно осклабившись, подмигнул объективу телекамеры, — затем забрался через окно в бунгало и сделал еще один снимок.
На экран телемонитора оператор крупным планом подал новую фотографию. Два человека, совершенно голые, обнимались, стоя посреди комнаты.
С циничной улыбкой детектив заметил:
— Вы без особого труда узнаете конгрессмена. Что касается второго типа — это гомосексуалист из Лейксайда, работает по вызовам. Теперь, я думаю, понятно, почему миссис Фуллер решила не афишировать эту историю. У них двое детей.
Интервью закончилось вопросами о достоверности доказательств, об опознании конгрессмена и личности самого детектива.
Как только запись закончилась, Лупо пошел в лабораторию взглянуть на качество снимков.
— Неплохо, — сказал он технику, повертев в руках отпечатки.
— Мы сделали все, что могли, — ответил тот. — Я трижды подкрашивал фотографии аэрографом, чтобы скрыть следы монтажа. Ручаюсь — любой дурак определит, что это подделка.
— Не страшно, — возразил Лупо. — Если этот козел откажется от сотрудничества с нами, мы его просто прикончим.
— О'кей. Два экземпляра?
— Да, — бросил Лупо, возвращаясь в студию.
Рэймонд Лакурза, его правая рука, уже ждал там с хмурым выражением на лице. Увидев босса, он поднялся ему навстречу.
— Что случилось? — спросил Лупо.
— Крупные неприятности, — буркнул Лакурза. — Опять эта скотина Болан, Джек.
— Как? Что он натворил на сей раз?
— Сволочь. Он здесь, в Вашингтоне.
Лупо, опешив, посмотрел на него, взял под руку и увлек в небольшой зал, тщательно прикрыв за собой дверь.
— Рассказывай, — спокойно сказал он.
— Вчера я говорил с тобой о контракте на эту потаскуху Витале, помнишь? Я отправил туда людей, чтобы дать отбой. Я тебе об этом уже рассказывал...
— Да, да. Ну и что? Какое отношение все это имеет к Болану?
— Сейчас скажу. Ребят Карло прикончили не «волки» Матти, а Болан.
— Откуда ты знаешь? — быстро спросил Лупо.
— По радио только об этом и говорят. Он оставил свою обычную визитку. Матти тоже свое получил.
— А точнее?
— Все убиты, кроме пуэрториканца «Бандолеро» Васкеса, шофера. Он...
— Мне плевать на него! — отрезал Лупо. — А что с женщиной?
— С этой бабой? Витале?
Лакурза покрутил головой.
— Черт, даже не знаю. Я об этом как-то не подумал...
— Наведи справки! И как только что-нибудь узнаешь, сразу же сообщи мне. Я хочу видеть ее у себя, причем в полном здравии!
— Да, конечно. Теперь по поводу Васкеса. Он достает нас просьбами о помощи, он...
— Найти его! — приказал Лупо. — Отправь команду.
— Ты хочешь сказать?..
— Естественно. Я не хочу, чтобы этот придурок вывел на нас Болана. Займись им сейчас же. Потом позвонишь в Нью-Йорк, номер ты знаешь, и соединишь меня по ЗАСу[1]. С Боланом я разберусь сам!
Лакурза направился к двери.
— Не забудь о женщине, — бросил вслед Лупо. — И не сваляй дурака во второй раз!
«Лейтенант» кивнул и вышел.
Лупо тут же вернулся в студию и обратился к своему директору — продюсеру.
— Материал на Хармона Кила должен быть готов сегодня к обеду. Только не говори, что ты не в состоянии это сделать. Пленка нужна мне сегодня!
— Но, мистер Каррико, без женщины я не могу ничего сделать!
— И, тем не менее, придется! Делай, что хочешь, используй монтаж, фальсифицируй все, что можно, но пленка должна быть у меня сегодня!
Директор отошел, покачивая головой, а Лупо торопливо поднялся к себе в кабинет.
Энди Лючия, его личный секретарь, ждал его. Он закончил юридический колледж в округе Колумбия и отслужил в подразделении ЦРУ в Камбодже, откуда совсем недавно вернулся. Лючия совмещал обязанности секретаря и телохранителя Лупо.
— Ты слышал про Болана? — горько спросил Лючия.
— Да, — ответил Лупо. — Рэймонд связывается с Нью-Йорком. Как только он позвонит, сразу же соедини меня с ним.
Секретарь кивнул.
— Дело принимает серьезный оборот, — заметил он, думая о Болане. — Тем не менее, мы продолжаем операцию?
— Да. А мимоходом свернем ему шею. Как толь ко я закончу переговоры с Нью-Йорком, найди мне Милтона Кэмпбелла. Сегодня вечером предстоит серьезная работа.
— Сегодня?
— Ты не ослышался, Энди.
Лупо вошел в кабинет и запер за собой дверь на ключ.
«Да, сегодня вечером! — подумал он. — Грандиозное событие. Невидимый государственный переворот. Отныне правительство Соединенных Штатов начнет плясать под дудку мафии».
Естественно, присутствие Болана никак не устраивало его, но Палач кончит так же, как и все остальные — мордой в грязь у ног победителя.
Болан одел голубой костюм и осмотрелся вокруг — не забыл ли чего. Он собирался навсегда покинуть маленькую квартирку, которую снимал в северной части Вашингтона.
Кутаясь в широкий плащ, Клаудия Витале стояла у окна и смотрела вниз на улицу.
Риппер Алиотто сидел за небольшим столом в маленькой кухоньке и не сводил глаз с молодой женщины.
Болан в последний раз поправил кобуру под мышкой и застегнул пиджак.
— Пора, — объявил он. — Ты не передумал, Риппер?
С большим сожалением мафиози оторвал взгляд от аппетитного зада Клаудии, посмотрел Болану в глаза и нервно закашлялся.
— Если уж я решил, значит, так тому и быть.
— Пойми меня правильно, — сказал ему Болан. — Если ты хочешь выйти из игры сейчас — уходи. Я не буду в претензии. Но если ты остаешься и я замечу, что ты ведешь двойную игру... тогда не обессудь — у тебя будут большие неприятности, можешь мне поверить.
— Знаю. Я иду с вами...
Болан благожелательно взглянул на Риппера и улыбнулся краешком губ.
— О'кей, — подытожил он и обратился к молодой женщине. — Что скажете вы, Клаудия?
— Я готова, — просто ответила она.
— Условия те же самые.
— Понимаю. Я с вами.
— Хорошо.
Болан направился к двери.
— Пойдем, Риппер.
Пока тот поднимался, Болан обратился к молодой женщине:
— Начинайте обзванивать всех, как только мы выйдем. Не говорите больше трех минут из одного места. Вешайте трубку и уезжайте. Говорите только самое необходимое и ни в коем случае не теряйте времени даром.
— Я знаю, что нужно делать, — пробормотала она.
— Я в этом не сомневаюсь, — буркнул Болан.
Она обернулась и улыбнулась ему.
— Я не подведу вас.
Алиотто прошел между ними к двери. Болан подошел к зеркалу, приклеил накладные усы и, надев темные очки, последовал за Риппером.
— Будьте осторожны, — бросила ему вслед Клаудия.
— Вы тоже.
Он закрыл за собой дверь.
Алиотто улыбнулся ему.
— Вы ей очень нравитесь.
— Я надеюсь, что ей можно доверять.
— Нисколько в этом не сомневаюсь.
— Я полагаю, что могу положиться и на тебя. В конечном счете, ты мне вполне симпатичен.
Лицо мафиози расплылось в довольной улыбке.
— Я могу сказать то же самое. Но мне и в голову не могло прийти, что в один прекрасный день я окажусь на тропе войны в компании с Маком Боланом.
— С этого момента зови меня просто Фрэнки.
— Хорошо, Фрэнки.
— И ты не на тропе войны. Твое дело — водить машину.
— А я ни на что другое и не годен. Я никогда никого не убивал и вообще я не способен на мокрое дело.
Болан ничего не ответил. Рипперу еще требовалось время, чтобы переварить услышанное им ранее. Они пошли к лестнице, минуя лифт.
— Эта девушка... — нерешительно начал Алиотто и замолчал, словно бы сомневаясь, стоит ли продолжать разговор.
— Да?
— Она была... ну... это бывшая жена Джека Ви-тале.
— Да, я знаю, — ответил Болан слегка изменившимся голосом.
— Вы заметили, как она на меня смотрела? Они были женаты всего год, когда его убили в Бостоне. Наверное, вы в курсе. Она ненавидит людей из мафии. Я подумал, что вам было бы полезно знать это. Она думает, что мы все убийцы.
Мафиози пожал плечами и первым стал спускаться по лестнице.
— Кто знает, может быть, она права, — продолжал он, глядя на Болана через плечо. — Несмотря ни на что, я могу ее понять. Она даже не смогла похоронить мужа. Говорят, что его швырнули в залив с бетонным постаментом на ногах.
Алиотто изо всех сил старался наладить взаимоотношения со своим новым боссом. Этот человек делал все, чтобы сблизиться. И Болан пошел на сближение.
— Чем занимался Витале?
— Я не в курсе. Джек только закончил университет. Он принадлежал к «новой волне» в Организации, как и Лупо. В конце концов, за наш счет они безбедно проводят четыре года в университете, а потом только тем и занимаются, что мешают нас с грязью. Таких парней, как они, не очень любят. Они утверждают, что мы несовременны. Полагаю, что именно из-за этого убрали Витале. Он был очень неприятным человеком. Никто не любил его.
— Ты знал его лично?
