Женщина улыбнулась:
— Так точно! Самое прямое. Я родная сестра командира рембата.
— Вот оно что! А я смотрю, будто черты вашего лица мне знакомы. Очень приятно.
Боевой подполковник вдруг совершенно беспричинно почувствовал себя неловко. Ну, сестра его хорошего товарища, ну, новый его подчиненный, ну, в конце концов, просто красивая женщина и… что? Да ее даже очень красивой назвать было нельзя. Миловидная, привлекательная, стройная женщина… мало ли таких встречалось Кудрееву? И никогда раньше он не обращал на подобных дам особого внимания, трепета уж не испытывал точно. Что же произошло сейчас? Что так подействовало на Кудреева? Было в ней что-то особенное, скрытое, волнующее. Подполковник сумел взять себя в руки, повторив:
— Очень приятно, Ольга Дмитриевна. Как у нас идут на новом месте дела?
— По плану.
— Это хорошо. Вы с шифровальной техникой уже освоились?
— Странный вопрос, товарищ подполковник. Я на ней при подготовке довольно долго стажировалась.
— Значит, сообщение в Центр передать сможете?
— Конечно.
Воронцова подготовила аппаратуру.
— Передавайте:
«Совершенно секретно!
Утес — Бригадиру.
Поставленная задача в отношении отряда Бекаса выполнена. Малаев захвачен, находится у меня. Среди личного состава сводной группы, привлеченной к боевой акции, потерь нет. Уточните задачу экипажу вертолета.
Утес».
Тут же пришел ответ из Центра:
«Совершенно секретно!
По ознакомлении уничтожить!
Бригадир — Утесу.
Поздравляю! Касаемо Бекаса, в 19.00 к вам прибудет спецконвой из штаба мотострелковой дивизии. Пароль для идентификации — «Саяны». Передать Малаева конвою и отправить из части вашим вертолетом.
Бригадир».
Прочитав сообщение генерала Тарасова, подполковник протянул текст шифрограммы начальнику секретной части:
— Уничтожьте документ.
— Есть!
— И несколько вопросов, если можно.
— Да?
— Извините… вы замужем? Я просто физически не мог еще ознакомиться с вашим личным делом…
Воронцова ответила кратко:
— Нет, товарищ подполковник, я не замужем.
— Тогда второй вопрос, который объяснит, почему я задал первый. Вы намерены остановиться у брата или мне позаботиться о вашем обустройстве отдельно?
Прапорщик вновь улыбнулась:
— Думаю, пока поживу у Димы. А дальше? Не знаю.
— Понятно. Прошу, если вам понадобится отдельное жилье, тут же сообщить об этом мне.
— Непременно сообщу, Андрей Павлович.
Командир спецназа вышел из секретки.
В коридоре глубоко вздохнул.
Черт! Да что это с ним? Неужели так подействовала встреча с этой женщиной? Или начался отходняк от напряжения, сопровождавшего его на боевом выходе? На душе у подполковника было тепло и радостно. Вспомнив, что его товарищ, командир рембата, на базе которого был дислоцирован отряд специального назначения и с которым он как-то сразу сошелся по прибытии сюда, вернулся из командировки, Кудреев решил встретиться с ним. Он прошел в комнату дежурного по батальону.
Старший лейтенант при виде командира отряда спецназа вскочил из-за пульта, вытянувшись в струну и представившись:
— Товарищ подполковник, дежурный по части старший лейтенант Свиридов!
Кудреев спросил:
— Где твой командир?
— Был в парке, товарищ подполковник! Уточнить его местонахождение?
— Давай.
Из-за спины командира спецназа раздался знакомый хрипловатый голос:
— Ничего не надо уточнять. Здесь я, Андрей.
Кудреев обернулся и увидел командира рембата подполковника Воронцова Дмитрия Дмитриевича.
Тот протянул руку:
— Здорово, что ли, спецназ?
— Привет, дружище!
— С возвращением?
— Да вроде так.
Воронцов обратился к дежурному офицеру:
— А ну, Коля, держи деньги и мухой в военторг! Возьми коньяку да лимонов и ко мне в кабинет!
Офицеры вышли из дежурки, прошли в дальний конец коридора, где находился кабинет командира ОРВБ. Но уединиться им не удалось. В приемной Воронцова ждал его заместитель по воспитательной работе майор Кравцов. Он сухо поздоровался с командиром спецназа, обратившись к своему непосредственному начальнику:
— Дмитрий Дмитриевич, вы не могли бы уделить мне несколько минут?
— А что, Александр Федорович, это так срочно?
— Так точно!
Воронцов раскрыл перед Кудреевым дверь своего кабинета:
— Проходи, Андрей, и подожди немного, хорошо? Я скоро освобожусь. Придет дежурный, прими у него «боезапас».
Командир рембата с заместителем вышли в коридор штаба, Кудреев же прошел в кабинет. Вскоре в дверь постучали.
— Да?
— Разрешите?
В помещение вошел запыхавшийся старший лейтенант:
— Вот, товарищ подполковник, принес то, что командир приказывал. Еле успел, там продукты завезли, хотели уже закрывать магазин.
Кудреев достал бутылку «Арарата», несколько цитрусовых, вытащил из чехла пояса еще не смененного полевого обмундирования острый нож, прямо на бумаге пакета мелко порезал один лимон.
В ожидании товарища подошел к окну, закурив.
Мысли его вновь вернулись к Воронцовой. Она не замужем, хотя ей около тридцати лет. Разведена? Может быть. Как оказалась в спецслужбе? Ранее была связана с ней? Но почему об этом не знал он, Кудреев? И генерал, говоря о новом начальнике секретной части, даже словом не обмолвился о том, кого именно присылает в боевой отряд. Потом…
Мысли командира отряда прервал вошедший в кабинет Воронцов. И по его виду Кудреев понял, что состоявшийся разговор с заместителем испортил настроение командиру рембата. Он спросил:
— Что случилось, Дима?
— Да так, внутренние проблемы.
— И все же?
— Тебе так интересны тыловые дрязги?
— Мне интересно: с чего это у товарища вдруг, и в худшую сторону, изменилось настроение?
— Давай лучше выпьем.
— Давай, но потом ты все же ответишь на мой вопрос, лады?
— Как угодно.
Воронцов открыл бутылку коньяка, достал из сейфа два бокала, разлил в них спиртное, поднял тост:
— За твое возвращение, спецназ!
Офицеры выпили, закусив дольками лимона.
Закурили. Воронцов спросил:
— Ты все еще хочешь узнать, почему у меня испортилось настроение?
— Конечно.
— Ладно. Дело в замполите, вернее, в его отношении к одному младшему офицеру батальона. Есть у меня один заместитель командира роты, четвертый год в лейтенантах ходит. А все из-за своего характера. Принципиальный слишком и независимый! Как кот. Если бы еще водку на службе не жрал! А то как специально, утром хлебнет сотку и прет на службу. Замполит на него, а он грубость в ответ. Короче, нашла коса на камень. А лейтенант, между прочим, офицер боевой, в Чечне отличился, орден Мужества и медаль «За воинскую доблесть» имеет! Его ко мне после ранения прислали!
Кудреев удивился:
— Лейтенантом? С такими наградами?
— Вот-вот, и мне это было непонятно! Вроде человек заслуженный, почему со званием кинули? Пытался разобраться, разговаривал с ним. Оказывается, все беды лейтенанта из-за почти постоянных конфликтов с воспитательными органами. Если на награждения те повлиять не смогли, то на звании отыгрались. И парень хороший, стоящий, грамотный, офицер толковый и бесстрашный! Жаль терять такого! А замполит уперся, на увольнении настаивает, хотя сам, как, впрочем, и я, близко пороха не нюхал!
Командир спецназа предложил:
— Так переведи куда-нибудь лейтенанта своего. Или связей не хватает? Могу помочь.
— Не все так просто, Андрей. Дубов, фамилия лейтенанта, согласен только на перевод в Чечню, а замполит против.
Кудреев удивился:
— Почему?
— Как я думаю, этот конфликт заму по воспитательной очень на руку! На нем он очки зарабатывает, принципиальность показывает. Ему, видите ли, прошлые заслуги офицера по барабану. Главное, что в настоящем. С этим конфликтом Кравцов почти постоянно общается со своим воспитательным начальством. Он заметен, о нем знают. Глядишь, и рванут вверх по должностной лестнице.
— А лейтенант твой что, не понимает этого?
— Черт его знает! Но делает все против замполита. Короче, кишмиш получился, который мне порядком надоел. Замполит очки набирает, меня за дисциплину сношают, а Дубов ходит под угрозой увольнения. А лейтенанту служить надо. Но давай сменим тему. Это мои проблемы, мне их и решать.
Командир спецназа пожал плечами:
— Проблемы твои, спору нет, но грязно все это как-то.
— Кто бы спорил. Вот у вас в спецназе я что-то замполитов не наблюдаю.
— А на хрена они профессионалам?
— Вот именно! Только, по-моему, они и вообще-то никому на хер не нужны! Допускаю воспитателя в роте. Там он нужен. А выше? Нет, балласт ненужный.
Кудреев улыбнулся:
— Ты, Диман, об этом в штабе вышестоящем не скажи.
— Да что я, не понимаю?
— Вот и хорошо! А лейтенанта своего сведи со мной. Поговорю я с ним. Может, решим что-нибудь.
