Елизаров вскочил обиженно, щеки его вспыхнули алым румянцем.
– Ну вас! Лучше пойду…
– Сядь! – приказал Клыков. – Сядь и слушай!
Елизаров снова опустился на стул.
– Так-то лучше, милок. Теперь закручивай мозгу, другой тебе такого никогда не скажет.
Елизаров взял с тарелки малосольный огурец и стал с хрустом жевать, демонстрируя пренебрежение ко всякого рода нравоучениям. Мало их, что ли, дома читала мать, а на службе изрекали офицеры и прапорщик Койда? Но тут случилось неожиданное: Клыков приподнялся с места и ребром ладони ударил Елизарова по кисти. Огурец, вырвавшись из пальцев, ударился о буфет. И тут же подскочивший со спины Топорок приставил к горлу сержанта нож. Спросил, растягивая слова:
– Ко-он-чить его, а-ли как?
– Да вы что, мужики?!
Елизаров испугался не на шутку. Все приемы самообороны, которые он знал, не годились в подобной ситуации и освобождения не сулили.
– А то, – сказал Клыков. – Тут тебе, Елизар, не мамин дом и не та рота, где можно опустить ухи и не слушать, когда говорят старшие.
Елизаров похолодел от того, насколько точно Клыков угадал его мысли.
– Да я не…
– Вот именно, ты «не». Отпусти его, Володя, – сказал Клыков. – Пока. Мальчик, я думаю, кое-что уже понял.
Топорок убрал нож, сел на диван, закинув ногу на ногу. Сказал вразумляющим тоном:
– Огурчик, когда разговор окончится, ты уберешь. И тряпочкой подотрешь. Нам беспорядок не по нутру. Понял, шнырь?
– Это потом, – сказал Клыков. – А теперь слушай сюда, Елизар. Все, что ты задумал с ювелирным, – от разжижения мозгов. Я понимаю: красивая баба, шикануть хочется, а цацки плохо лежат. Да, в ювелирном золотишко есть. Но ты забыл про уголовку. Учти, малец, когда урка на ментов рожу корчит и сплевывает через губу, – это дешевка. Сыскари работают на совесть, об этом надо помнить. Ты в зоне баланду пробовал? Не советую. Верно, Володя?
– Ну, – прогудел Топорок и лениво потянулся к бутылке.
– Верно, старик, – одобрил его Клыков. – Наливай всем. Выпьем, сержант?
– Выпьем.
Происшедшее оставило в душе Елизарова гнусный осадок, от которого хотелось поскорее избавиться. Надо же, как его подставила Ромка!
– Не вешай носа, – подбодрил его Клыков. – Разговор был между нами. А сделать капитал мы тебе поможем. Сколько бумаг ты считаешь деньгами?
– Деньгами? Начиная со ста тысяч.
Елизаров ответил не задумываясь. Эти цифры, олицетворявшие нижнюю границу богатства, давно жили в его воображении. Конечно, миллион был бы лучше, чем сто тысяч, но его приобретение казалось нереальным.
– Губа не дура, – усмехнулся Топорок. – Ты хоть в жизни видел столько?
– В кине, – сострил Зотов.
– Значит, увидишь, – усмехнулся Клыков. – Всего тысяча стольников. Вот столько. – Он раздвинул пальцы, показывая воображаемую толщину пачки денег.
– Где ж их возьмешь? – уныло спросил Елизаров. – Достать и толкнуть десять «калашей»… Это невозможно…
– Есть дела повыгодней. Что там, к примеру, на ваших складах?
– А! – Елизаров презрительно сморщил нос и махнул рукой. – Мура всякая. Железки…
– А если я скажу, что твои сто кусков лежат именно там, – возьмешься потрясти кладовки?
– Что за вопрос? Возьмусь запросто, только их охраняют дай бог как!
– Тогда забито. Об остальном потолкуем позже.
– А чего тянуть? – возразил Елизаров, уже захмелевший. – Мне до дембеля три месяца.
– Не гони коней, сержант, – оборвал его Клыков. – Такие дела с умом надо делать. До поры до времени – затихни. Ни одного патрона Ахмедке. Понял? И Ромке – ни слова.
– Да я ей теперь…
– Все, сержант, завязали.
Первое, на что обратил внимание Елизаров, очутившись в кабинете Кесояна, был персональный компьютер. Он стоял перед техническим директором, наглядно демонстрируя совершенно новый, незнакомый уровень управленческой культуры, главным атрибутом которой в стране раньше являлся телефон. Чем больше аппаратов размещалось на столе того или иного начальника, тем заметнее он возвышался над другими, тем обширней было его телефонное право. Компьютер свидетельствовал совсем о другом. Ровные строчки, светившиеся на дисплее, четко прорисованные цифры казались загадочными, полными таинственного смысла и значения.
Технический распорядитель сидел за столом, расправив широкие плечи борца и положив перед собой крепкие смуглые руки. Он вежливо улыбнулся вошедшим, но, как заметил Елизаров, взгляд его при этом оставался настороженным и жестким.
– Садитесь, сержант. – Кесоян показал Елизарову на стул. Клыкову он небрежно махнул рукой: – Вы можете ехать. У нас разговор будет долгий.
– Добре, – сказал Клыков послушно и вышел, аккуратно притворив за собой дверь.
– Значит, вы и есть знаменитый Елизаров? – спросил Кесоян, когда сержант уселся.
– Почему знаменитый?
– Вы дерзко решили вторгнуться в серьезный бизнес. Такие люди среди военных – большая редкость. Вы готовы к деловому разговору?
– Готов, только вы зря не оставили Тимофея Васильевича. Мне бы с ним было легче.
– Я совсем не хочу, чтобы вам было легче! – засмеялся Кесоян. – В бизнесе, дорогой Алексей, каждый делает свое дело и должен знать лишь то, что его касается. Или Тимофею Васильевичу надо знать, сколько я вам заплачу?
– Он и так знает, сколько я запросил за участие.
– Верно. Но он не знает, сколько я могу добавить от себя за старание.
– Разве вы с Клыковым не партнеры?
Кесоян улыбнулся:
– Вопрос о партнерстве в бизнесе занимает особое место. Хирург и больной в определенном смысле тоже партнеры. Однако когда дело доходит до операции, врач принимает меры, чтобы больной не мешал ему делать дело. Уж извините, Алексей, но я не стану посвящать вас в свои планы. По той простой причине, что не хочу усложнять ваши задачи, которые и без того непросты. Да, если не секрет, для чего вам нужны деньги?
Елизаров с удивлением вскинул брови:
– А вам что, они не нужны?
– Я деловой человек. Деньги мне дает мое дело, и расходую я их на его продолжение.
– А я хочу всласть пожить, – сказал Елизаров. – Куплю путевку за границу, на мир погляжу. Сто тысяч… Думаю, этого хватит?
– Наверное, – произнес Кесоян, задумчиво глядя на сержанта. – Должно хватить. Впрочем, чтобы такие деньги заработать, надо сильно постараться.
– Я понимаю.
– Не думаю, – сказал Кесоян резко. – Деньги хороши тогда, когда они заработаны честно… А вы как считаете?
– Вы священник? – спросил Елизаров, сдерживая раздражение.
– Хороший вопрос. Но вы не ответили на мой.
– Я не хочу на него отвечать, а впрочем… Деньги бывают либо большие, либо малые. Честные они или нет – никого не касается. Это только большевики интересовались, откуда у кого гроши.
– Деньги не пахнут, верно?
– Допустим.
– Браво, – сказал Кесоян. – Браво, Елизаров! Клыков не ошибся, рекомендуя вас. Человек либо смело делает деньги, либо нищенствует. Третьего не дано. Тем, кто ожидал, что социализм сделает всех счастливыми, придется перестраивать мозги. Вы согласны?
– Устраиваете мне экзамен на политику? – спросил Елизаров с насмешкой.
– Обычная процедура в бизнесе. В нашем деле главное не анкета, а сам человек. Я хочу точно знать, кому что по плечу и на кого можно положиться. У меня частное предприятие, и мне не все равно, кто на меня будет работать.
– Можно вопрос? Если я протащу вас на базу, то будет это считаться шпионажем?
– Хороший вопрос, – сказал Кесоян, и взгляд его стал еще жестче. – Лучше сразу все до конца выяснить, верно?
Елизаров кивнул.
– У вас, наверное, есть мама? Так? И она иногда узнавала у соседок рецепты новых блюд. Ей говорили, она запоминала или записывала. Это обычный способ обмена домашними технологиями. В промышленности предпочитают секреты производства хранить. Никто, кроме настоящих хозяев, не знает, как делать кока-колу или готовить пепси. Нельзя позволить конкурентам обставить себя. Мы – фирма, торгующая технологиями. Средств на то, чтобы купить чужие секреты, у нас на первых порах маловато. Знаете, сколько стоит на мировом рынке технологическая лицензия? Нет? И не забивайте себе голову пустяками. Короче, мы стремимся к получению промышленных сведений. Это обычная практика делового мира. Теперь учтите, ракеты, которые сейчас существуют, обречены на уничтожение. Горбачев договорился с Бушем, и технику порежут. Пенки с этого кое-кто снимет. А мы останемся ни с чем. Зато, если раздобыть секреты вашей базы, они принесут хорошую прибыль. Поэтому я отвечаю на ваш вопрос утвердительно. Да, это шпионаж, но промышленный. Слыхали о таком? Вот и отлично. Вас это устраивает?
– Я уже сказал Клыкову: дело решенное. Просто хотел услышать правду. Не люблю, когда меня держат за дурака.
