— Нет, не я, дух святой! — бросил Север презрительно. — Как выглядит Джавад?
— Обычный кавказский урод, горбоносый и губастый. Ростом с тебя… нет, чуть-чуть выше. Здоровый, как шкаф, и очень сильный: бывший борец-вольник. Владеет всеми видами рукопашного боя. Не советую с ним связываться: он тебя одной левой пополам переломит.
— Кто кого переломит, мы поглядим, — Север недобро улыбнулся. — Когда Джавад бывает в «Джанге»?
— По субботам. Забирает у меня бабки и гуляет.
— Деньги спускает?
— Не… Его обслуживают бесплатно, он же хозяин…
— Официальный владелец?
— Нет. Но его представитель. Ты смотри, парень, за Джавадом очень большие дяди стоят… Может, кулаки у тебя и покрепче, чем у него, не знаю, но ты чужак здесь, а Джавад в нашем городе личность неприкосновенная…
— Вот я и прикоснусь к его личности, — изрек Север мрачно. — У тебя есть запасные «маслята» к этой штуке? — он тряхнул револьвером.
— Есть, две коробки.
— Давай!
Семен без возражений отдал.
— Дрянной у тебя самопал, — констатировал Белов, еще раз демонстративно гадливо осмотрев «магнум», — но для одной охоты сойдет… Ладно, пора мне, — он начал было подниматься из-за стола, но вдруг передумал. — А знаешь, Сема, почему я тебя сегодня не убью?
— Почему? — вздрогнул халдей.
— По двум причинам… — Север нарочито медлил. — Во-первых, подумай, кому будет хуже, если ты расскажешь Джаваду о нашем с тобой разговоре. Я знаю ответ, а ты?
— Я тоже… — буркнул Семен затравленно.
— А во-вторых, я не убью тебя сегодня потому… — Север опять замолчал, мучая собеседника. — Я не убью тебя сегодня потому, что завтра ты уволишься из «Джанга» и намертво завяжешь с торговлей героином! Ты понял меня, мразь?! — вдруг резко выкрикнул Север.
— Понял, понял… — залепетал халдей.
— А если ты меня обманешь, — продолжал Север, — я тебя точно пришибу. Даже без ствола, вот этой штукой пришибу, — он поднес к носу Семена свой здоровенный кулак. — Вот так пришибу!
Север неожиданно хватил кулаком по дубовой столешнице, проломив ее к чертовой матери. Семен взвизгнул, отшатнувшись, с изумлением уставился на изуродованный стол.
— Н-ну, ты, мужик, монстр… — пробормотал халдей потрясенно.
— Вижу, ты меня понял, — удовлетворенно заключил Белов. — Пойду я. Проводи, хозяин! — добавил он дружелюбно.
В прихожей, перед самым расставанием, Север заботливо нокаутировал Семена — чтобы не вздумал, дурилка, шум поднимать.
Мальву кумарило. А точнее, уже фактически ломало: постепенно начинало болеть все тело, все его мышцы и кости, а желание уколоться героином становилось у девушки просто нестерпимым. На фоне нарастающей ломки отступало на второй план другое мучение, изводившее Мальву: пытка ожидания своей участи. Эта пытка стартовала вчера вечером, когда Джавад привез девушку в квартиру с железной дверью, запер и оставил одну.
В квартире не было ничего, кроме голой мебели. И страха, терзавшего Мальву каждую секунду минувшей долгой ночи, бесконечного утра, одуряюще длинного, тягучего, как фильмы Антониони, полудня… И вот теперь еще ломка…
— Яна, Яночка, сестренка… — шептала Мальва запекшимися губами. — Мы же были с тобой как родные… Зачем же ты меня так подставила?.. За что?..
Девушка не знала, что собирается с ней делать Джавад. Но понимала: ничего хорошего ждать не приходится. Черная душа. Недаром даже блатные называют черных «звери»…
А Джавад — он одновременно и «зверь», и блатной. Жуткое сочетание…
Однако набиравшая обороты ломка вскоре вытеснила из головы девушки все мысли, кроме одной: героин! «Жизнь, честь, которой давно у меня нет, всю себя до клеточки отдам кому угодно за один укол героина!» — мысленно рыдала Мальва. Впрочем, плакала она не только мысленно: слезы безостановочно бежали по ее щекам.
И когда наконец заскрипела открываемая входная дверь, девушка даже обрадовалась, хотя раньше ожидала этого мига с ужасом. Но теперь у Мальвы появилась безумная надежда: а вдруг Джавад все-таки даст ей героина?! Она начала судорожно прихорашиваться: чистым носовым платком вытерла лицо, достала из косметички пудреницу, припудрилась, торопливо поправила макияж. И едва успела убрать косметичку в сумочку, как в комнату вошел Джавад.
Не зря халдей Семен назвал Джавада уродом — он действительно был некрасив, этот горец. Большой горбатый нос торчал на его лице рубильником, а толстые, слюнявые, синюшно-красные губы, постоянно искривленные брезгливой, вызывающей невольное стойкое омерзение ухмылкой, напоминали куски подтухшей говядины. Выпуклые же тусклые глаза Джавада, казалось, ничего не выражали, но впечатление производили жутковатое: взгляд кавказца походил на взгляд ожившего мертвеца — вампира или зомби из дрянного голливудского фильма ужасов.
Зато сложен был Джавад великолепно: могучие плечи уравновешивались пропорционально узким тазом, гармонично длинные сильные ноги не выглядели колоннообразными, мощнейшие же мускулы туловища не торчали и не бугрились вспухшими нарывами, как у перекачанного дурачка-подростка, а органично облегали торс гладкой и грозной мышечной броней. Фигурой Джавада можно было залюбоваться — если не заглядывать ему в лицо, конечно.
С порога комнаты осмотрев воззрившуюся на него призывно Мальву, Джавад огорчился.
— Э-э, да тебя вовсе не ломает, шкурка… — произнес он с ноткой упрека в голосе. — А я-то думал, с тобой уже можно говорить… Видать, ошибся, — он досадливо щелкнул языком.
— Джавад, я все скажу, все, что надо! — воскликнула девушка пылко. — Поверь, я…
— Э-э, нет, так не пойдет, — перебил Джавад презрительно. — Обмануть меня хочешь… Нехорошая шкурка, нечестная… — нарочно утрируя свой акцент, кавказец вещал назидательным тоном глуповатого доброго дядюшки. — Посиди-ка одна еще денек-другой, тогда, я думаю, ты созреешь…
Он развернулся, делая вид, что собирается уйти.
И тут Мальва бросилась к нему через всю комнату, упала на колени и трясущимися пальцами схватила горца за штаны. Слезы фонтаном брызнули из глаз девушки, разом смыв наспех нанесенную косметику.
— Джавад, Джавад! — умоляла Мальва. — Не уходи, я не могу больше одна!.. Джавад! Я скажу все, что надо, я сделаю все, что ты захочешь, только!.. — она осеклась.
— Что «только»? — иезуитски сочувственно поинтересовался Джавад.
— Только дай мне дозу! — не простонала даже, а затравленно провыла девушка.
Джигит схватил ее за предплечья, резким рывком поставил на ноги, безжизненно-страшным взглядом впившись в лицо Мальвы.
— До-озу? — спросил он протяжно. — А дозу, детка, заработать надо…
— Я скажу и сделаю все, что ты захочешь… — повторила девушка, всхлипнув.
— Сделаешь все, что я захочу… — кавказец глумливо осклабился. — Дешево ж вы стоите, русские красавицы…
— Дозу, Джавад, пожалуйста!.. — взмолилась Мальва: ее колотило. — Я ведь знаю, у тебя с собой!..
— Смотри ты, а куколку и впрямь ломает… Эх, шкурка… — бандит отпустил девушку, прошелся по комнате. — Наверно, ты врать теперь не будешь… Не будешь же, правда?
— Я и не собиралась врать, Джавад… — голос Мальвы дрожал. — И не соврала ни разу…
— Тогда отвечай, ясно и внятно: где может прятаться твоя подружка? Ты знаешь, о ком речь. У себя дома девка не появляется который день. Где она затихарилась?
— Ну не знаю я, Джавад, честно!.. — прорыдала Мальва с истинной страстью наркомана, испытывающего непреодолимую, нечеловеческую жажду получить наконец вожделенное «лекарство». — Когда мы с Янкой общались, то ходили только по моим друзьям! У нее, по-моему, и нет-то никого… Может, она из города сбежала?!
— Проверяли, — отмахнулся Джавад. — Сомнительно… У Янки твоей и родных никаких нет, кроме братца, уже подохшего… И денег сколь-нибудь приличных нет, неоткуда им взяться… А бомжевать девка не способна, не та порода… Да и зачем? Не проще ли было отдать нам квартиру и жить себе спокойно? — рассуждал бандит.
— Джавад, дозу… — напомнила Мальва жалобно.
— Обождешь, — отрезал джигит жестко.
Несмотря на тон собеседника, его слова ободрили девушку: они давали надежду, что героин Мальва все-таки получит.
— Скажи мне, кто Янкин хахаль? — продолжал Джавад.
— Нет у нее хахаля! — воскликнула Мальва убежденно. — Янка мужикам вообще не верит, шарахается от них!
— Чего так?
— На первой любви сильно обожглась… Ну Джавад, ну дай дозу! — захныкала Мальва.
— Сказано: обождешь! — прикрикнул бандит. — И не беси меня, пока я добрый! А то вовсе ни хрена не получишь!
— Джавад, прости… — девушка испуганно сжалась, склонила голову, роняя невольные слезы.
— Ладно, успокойся, — смилостивился горец. — Будет тебе конфетка, не убежит… Значит, говоришь, нет у Янки хахаля?
