– Площадка, где ведутся раскопки, выходит на юг, прямо на толпу, – объяснил сенатор Питт. – Других выходов нет.
– Это и хорошо, – сказал генерал Чандлер. – Выстрелы в тоннеле звучат как далекий гром, причем совершенно непонятно где.
Президент мрачно взглянул на сенатора Питта:
– Джордж, если толпа ринется вперед, нам придется завершить операцию раньше, чем твой сын сумеет спастись.
Сенатор закрыл лицо руками и кивнул. Потом он снова опустил руки и поднял глаза на монитор.
– Дирк справится, – уверенно ответил он.
Неожиданно Николс вскочил на ноги и закричал, указывая на монитор:
– Толпа! – воскликнул он. – Она движется!
Пока в двух с половиной тысячах километров от него самые разные люди обсуждали его шансы на выживание, у Питта не было времени подсчитывать вероятность того или иного развития событий. Его главной заботой было черное дуло пистолета, упершееся ему в живот. Он не сомневался, что оружие находится в руках человека, которому уже не раз приходилось убивать. Лицо его носило бесстрастное, пожалуй, даже скучающее выражение. Час от часу не легче, подумал Питт. Если его внутренности через секунду не разлетятся по стенам, то он все равно будет раздавлен многотонной массой земли. Третьего варианта не существовало.
– Не хотите ли сказать, кто вы такой? – полюбопытствовал Питт.
– Мое имя Ибн-Тельмук. Я близкий друг и слуга Сулеймана Азиза Аммара.
Точно, подумал Питт, вспомнив, что видел именно этого террориста на дороге возле здания дробилки.
– Чтобы отомстить, вы, ребята, преодолеваете внушительные расстояния.
– Я не мог не исполнить последней воли моего дорогого друга. Он хотел, чтобы я убил тебя.
Питт очень медленно опустил правую руку. Меч в его руке уткнулся в пол. Он выглядел человеком, понявшим и принявшим свое поражение. Питт немного расслабился, расправил плечи, согнул колени:
– Вы были на Санта-Инес?
– Да. Сулейман Азиз и я вернулись в Египет вместе.
Темные брови Питта в изумлении взлетели вверх. Он был уверен, что это невозможно. Он считал, что Аммар не мог прожить и нескольких часов после такого ранения. Боже, время уходило безвозвратно! Араб должен был застрелить его без слов, но, очевидно, решил поиграть напоследок. Взрыв, надо полагать, произойдет в середине следующего предложения.
Тянуть смысла не было. Питт взглянул на Ибн-Тельмука, прикинул расстояние и направление прыжка, затем поднял меч.
В это время Капестерре обмотал обрывками своего одеяния кровоточащий обрубок руки и, поскуливая от нестерпимой боли, выполз вперед, указывая окровавленной рукой на Питта.
– Убей его! – взвизгнул он. – Посмотри, что он со мной сделал! Стреляй сейчас же, я приказываю!
– Ты кто такой? – холодно спросил Ибн-Тельмук, не сводя глаз с Питта.
– Я Топильцин.
– Настоящее имя – Роберт Капестерре, – добавил Питт. – Мошенник.
Капестерре пополз к Ибн-Тельмуку и очень скоро оказался у ног араба.
– Не слушай его! – взмолился он. – Это обычный преступник.
Тот впервые позволил себе ухмыльнуться:
– Ну это вряд ли. Я внимательно изучил его досье. Мистера Питта ни в чем нельзя назвать обычным.
Это уже лучше, подумал Питт. Ибн-Тельмук на мгновение отвлекся на ацтекского мессию, и Питт, воспользовавшись этим, передвинулся на несколько сантиметров в сторону, постаравшись стоять так, чтобы Капестерре находился между ним и арабом.
– Где Аммар? – спросил Питт.
– Мертв. – Ухмылка на лице Ибн-Тельмука сменилась злобной гримасой. – Он умер после того, как убил эту грязную свинью – Ахмеда Язида.
Капестерре был ошеломлен. Он непроизвольно отшатнулся, а его взгляд метнулся к открытому гробу, в котором лежал его брат.
– Значит, вы тот человек, которого мой брат нанял, чтобы похитить судно? – прохрипел он.
Питт не стал напоминать, что уже говорил об этом, но передвинулся еще на сантиметр.
На бесстрастной физиономии Ибн-Тельмука отразилось непонимание.
– Ахмед Язид – твой брат?
– Два сапога пара, – молвил Питт. – Вы бы узнали Язида, увидев его?
– Конечно. Его внешность так же знакома всем, как лицо аятоллы Хомейни.
Питт на ходу изменил свой план. Теперь все зависело от того, насколько ему удастся предугадать реакцию киллера.
– Тогда загляните в гроб.
– Даже не думайте шевелиться, – предупредил его араб, сделав несколько шагов к саркофагу. Почувствовав, что его нога коснулась распахнутой крышки, он бросил быстрый взгляд внутрь и сразу же снова уставился на своего противника.
Питт не пошевелился. Он предположил, что после первого быстрого освидетельствования Ибн-Тельмук захочет более внимательно взглянуть на Язида. Тот так и поступил.
* * *
В командном пункте спецназа, расположенном в крытом кузове грузовика, который был припаркован в полукилометре к западу от места раскопок, Холлис, адмирал Сэндекер, Лили и Джордино не сводили глаз с телевизионного монитора, напряженно наблюдая за драматическими событиями, разыгравшимися в глубине холма Гонгора.
Лили стояла без движения, побелев как мел, а Сэндекер и Джордино беспокойно ходили взад-вперед, как пара тигров в клетке, которые чувствуют запах свежего мяса, но не могут его достать.
Холлис периодически также начинал мерить шагами тесное помещение. В одной руке он нервно сжимал маленький высокочастотный радиопередатчик, сигнал которого должен был привести к детонации заложенной в холме взрывчатки; в другой – телефонную трубку.
На другом конце трубки находился один из помощников генерала Чандлера, который в данную минуту выслушивал рык Мортона Холлиса:
– Черта с два я взорву заряд сейчас! Пусть сначала толпа минует опасный участок!
– Но они подошли слишком близко! – протестовала трубка в звании полковника.
– Не раньше чем через тридцать секунд, – отчеканил Холлис.
– Генерал Чандлер хочет, чтобы холм был взорван немедленно! – повысил голос помощник. – Это приказ самого президента!
– Для меня вы, полковник, только голос в трубке, – спокойно заявил Холлис – Я требую прямой связи с президентом.
– Вы попадете под трибунал!
– Ну это мне не впервой.
Сэндекер не скрывал тревоги:
– На этот раз Дирк ничего не сможет сделать.
– Ну тогда вы сделайте что-нибудь! – взмолилась Лили. – Поговорите с ним. Он же услышит вас через динамики, подсоединенные к телевизионной камере!
– Мы боимся ему помешать, – ответил вместо адмирала Холлис – Любая мелочь может нарушить хрупкое равновесие, и тогда араб выстрелит.
– Вот именно, – пробормотал донельзя обозленный Джордино. Он распахнул дверь фургона, спрыгнул на землю и побежал к джипу Сэма Тринити. Люди Холлиса и глазом моргнуть не успели, а грузовик уже несся по пыльной дороге к холму Гонгора.
* * *
Стремительным броском, словно гремучая змея, Питт метнулся к противнику, выставив вперед щит. И снова последовал резкий удар мечом.
Питт вложил в удар всю свою силу. Он слышал и чувствовал, как лезвие, звякнув по металлу, врезалось во что-то мягкое. Затем последовал выстрел, направленный, как показалось Питту, ему в лицо. Он отступил, когда очередной выстрел ударил в центр щита. Пуля рикошетом отлетела в потолок. Бронированное пластиковое покрытие, надетое на щит майором Диллинджером накануне вечером, было погнуто, но не пробито. После этого Питт нанес сильный удар мечом сбоку.
Ибн-Тельмук был очень быстр, однако шок, охвативший его при виде мертвого Язида, отнял у него несколько ценных секунд. Краем глаза он заметил нападение Питта и даже выстрелил, правда, не успев толком прицелиться, прежде чем лезвие меча выбило из его руки оружие и попутно отсекло несколько пальцев.
Ибн-Тельмук зарычал, словно раненое животное. Его револьвер упал на известняковый пол рядом с кольтом, все еще зажатым в отрубленной руке Капестерре. Но Ибн-Тельмук оправился достаточно быстро, чтобы уклониться от рубящего удара, и прыгнул на Питта.
Питт был готов к нападению. Он отпрянул в сторону, но его правая нога подломилась, и он понял, что не все пули попали в шит. Одна или две угодили в его раненую ногу.
Пока он соображал, как быть дальше, Ибн-Тельмук набросился на него, словно пантера. Черные глаза террориста сатанински блестели, зубы обнажились в отвратительном оскале. Рука Питта, державшая меч, на мгновение ослабла, и меч сразу отлетел в сторону, выбитый мощным ударом. Вторая рука запуталась во внутренних ремнях шита. И здоровая рука араба медленно сомкнулась на горле Пита.
– Убей его! – бесновался Капестерре. – Убей его!
Отчаянным усилием Питт высвободил руку, крутанулся на месте и нанес Ибн-Тельмуку удар в адамово яблоко. При переломе хряща гортани большинство людей задыхается или хотя бы теряет сознание. С арабом не произошло ни того ни другого. Он только схватился за горло, издал странный булькающий звук и отпрянул назад.
