Сразу же следом сама собой, против воли Олега, налетела стайка мыслей о том, как надо будет выстроить новую передачу, кое-какие соображения по ее форме, структуре, монтажу… Наговицын увлекся, прикидывая про себя, какой может выйти эта программа, и тут его осенила грандиозная идея!
А что если главным героем этой самой передачи станет не покойный миллионер Лисовец, и даже не его таинственный убийца, а… он сам, Олег Наговицын?..
А что, в самом деле, чем он не герой?! Чем не супермен – молодой и талантливый руководитель телепрограммы, раскрывший прямо отсюда, из-за монтажного стола, сложнейшее, чрезвычайно запутанное убийство, одной лишь силой своего недюжинного интеллекта безошибочно вычислив личность коварного злодея?! Этакий Ниро Вульф XXI века, взявший себе в помощники не суетливого Арчи Гудвина, а бесстрастную телеаппаратуру, камеры и мониторы?! Это же будет гвоздь сезона, сенсация, бомба, самая настоящая бомба!!!
Олег ясно, как на телеэкране, увидел себя – уже не в дурацком камуфляже, а в строгом, безукоризненно сидящем костюме, – напряженно вглядывающегося в ряды горящих мониторов, задумчиво прогуливающегося по дощатому пирсу, озабоченно выясняющего что-то по телефону…
И – апофеоз: галечный пляж на Чернеце, шеренгой стоят растерянные, испуганные игроки… «Кто?» – спрашивает Олега сурово насупившийся, хмурый Охримчук. Наговицын нарочито медленно обходит строй горе-Робинзонов, все замерли от напряжения… Наконец Олег останавливается и, приставив к груди убийцы неотвратимый, как перст судьбы, палец, коротко бросает: «Он!» На безвольно повисших руках злодея защелкиваются наручники. Вчерашний мордастый сержант ведет, подталкивая в спину, убийцу к милицейскому катеру. Перед тем как ступить на его борт, тот оборачивается и бросает последний взгляд на невозмутимого Олега. В этом взгляде отчетливо читается животная злоба и нескрываемое удивление… Нет, черт, – восхищение!.. Все. Стоп-кадр, титры, фанфары, салют… Уф-ф-ф-ф…
Наговицын шумно вздохнул, переводя дух, – настолько его захватила представленная картина. И в этот момент, разом возвращая его к действительности, на мониторе дернулось изображение с нашлемной камеры Пятницы!
Кто-то невидимый поднял шлем (на экране беспорядочно замелькали земля, трава, кусты), шагнул к ближайшему дереву и… Олег увидел стремительно надвигающийся ствол дерева, раздался глухой удар, и экран монитора покрылся сплошной рябью. Камера Пятницы приказала долго жить.
«Твою мать!..» – выругался про себя Олег. То, что случилось со шлемом Пятницы, могло означать только одно – убийца шел по следам свидетеля своего преступления!
«Твою мать!!!» – снова повторил Олег, теперь уже вслух и с куда большим чувством. До него вдруг разом дошло, какая серьезная опасность угрожала сейчас там, на острове, худосочной журналисточке… Ведь если убийце удалось ее разглядеть, то он пойдет за нею до конца, выследит, настигнет рано или поздно и свернет шею этой беззащитной дурочке, как цыпленку!
Наговицыну сразу вспомнились вчерашние съемки вводной передачи и сама Пятница – маленькая, хрупкая, такая несуразная в грубой армейской одежде. Совсем еще девчонка, неловко и наивно пытающаяся спрятать за напускной бодростью и раскованностью свою растерянность и робость…
Проклятье, ну что же делать?! Неужели все-таки придется звонить Охримчуку и останавливать съемки?!
Олег вскочил и, потирая руками виски, заметался по комнате. Отказаться от съемок – съемок той самой передачи, которую он только что так ясно себе вообразил, – это было выше его сил. Но и подвергать страшному риску жизнь Пятницы, сознательно и хладнокровно «подставлять» постороннего, абсолютно безвинного человека – на это он тоже решиться не мог. Круг замкнулся, и выхода из него Наговицын не видел.
Олег метнулся к столам, но спиртного больше не было ни капли. Зато нашлась забытая кем-то пачка сигарет. Он жадно закурил, опустился на стул и отсюда, из-за стола, стал наблюдать за мониторами. Мыслей не было никаких – Наговицын просто курил и ждал, когда что-нибудь с экранов подскажет ему, как следует поступить…
* * *о. Чернец, Саша Покровская
Едва отдышавшись, Саша огляделась в поисках подходящего укрытия. Страх не отпускал ее, нестерпимо хотелось как можно скорее спрятаться, забиться в какую-нибудь щелку, затаиться так, чтоб никто и никогда не смог ее отыскать.
Она попыталась встать и не смогла – от усталости или от пережитого ужаса ноги не слушались, предательски дрожали и подгибались словно тряпичные.
Саша выбрала себе ближайшую ель и на четвереньках заползла под ее густые и раскидистые нижние лапы. Ее тряс озноб, зубы, клацая, выбивали звонкую дробь. Свернувшись калачиком, девушка легла на колкую опавшую хвою и затихла, стараясь успокоиться, а если удастся, то и уснуть.
О случившемся она старалась не думать. Странно, но ее, как она сама считала, – журналистку по призванию, сейчас совсем не интересовала ни личность убийцы, ни мотивы его дерзкого преступления, не было даже жаль несчастного здоровяка Субботу. Наоборот, дрожа от страха под старой елью, Саша хотела только одного – забыть об ужасном преступлении, свидетелем которого ее угораздило стать, выкинуть его из памяти, стереть напрочь, как нелепый ночной кошмар.
Вот бы сейчас уснуть, а проснуться дома, в Москве… И чтоб не было ничего – ни идиотской телеигры, ни холодного, неприветливого северного моря, ни этого островка с таким мрачным названием… А самое главное – чтоб не было вчерашнего чудовищного убийства и того беспредельного и нескончаемого ужаса, который заполнил ее до краев…
Смертельно уставшая, измученная девушка вскоре действительно уснула, если только можно назвать сном ее короткое и беспокойное забытье. Не прошло и двух часов, как Саша резко, как от толчка, проснулась, разом вспомнив все страшные события минувшей ночи. Она чуть привстала и не сдержала тихого жалобного стона: все тело мучительно ныло от ушибов, полученных во время бегства, противно саднили бесчисленные порезы на руках и ногах, а лицо, как обожженное, горело от комариных укусов.
Сквозь еловые ветки было видно, что восточный край неба посветлел, вот-вот должно было взойти солнце.
Покряхтывая, Саша выбралась из-под дерева, поднялась и растерянно огляделась, совершенно не представляя себе, что же ей теперь делать. Об убийстве надо было сообщить на Большую землю, но как? Милицейская рация осталась в рюкзаке, а где, в какой стороне осталось ее уютное гнездышко под елкой, Саша не, имела ни малейшего понятия.
Тем временем взошло солнце. Показало свой край из-за горизонта, мазнуло бледно-розовым по верхушкам деревьев, и разом ожил сонный лес. Зазвенели на все лады птичьи голоса, легкий ветерок качнул тяжелые еловые лапы и пошел на пару с первыми солнечными лучами гулять среди ветвей, наполняя все вокруг своим живым дыханием.
Приласкало солнышко и Сашу – пригрело, ласково коснулось воспаленной щеки, мгновенно подняв девушке настроение. Саша, блаженно щурясь, подставила лицо под мягкие, чуть щекотные первые лучики просыпающегося светила. И уже через две-три минуты ужас минувшей ночи, наконец, оставил ее. Картина ночного убийства словно размылась, отдалилась куда-то, растаяла…
«А было ли вообще-то оно – убийство?..» – подумалось неожиданно Саше.
Нет, мужик с камнем, конечно же, был, – галлюцинациями она никогда не страдала, – но вот относительно того, что лежало на земле… В темноте, из-за густых кустов за человеческую фигуру можно было принять все что угодно – смятый спальник, кучу веток, горку камней… Да и тот факт, что за Сашей никто не погнался, тоже о чем-то говорил… Может, Суббота просто собирал камни для какой-то одному ему ведомой цели?.. Может, действительно, никакого убийства и не было?!
«Ну хорошо, – рассуждала Саша, – разыщу я сейчас свой рюкзак, вызову милицию… Те, конечно, сразу же примчатся, игроков изолируют, перероют тут все в поисках трупа… А вдруг никакого трупа-то и нет, а?..»
Саша представила себе, что за этим последует: срыв съемок, скандал, гнев (а может – презрение?) этого мерзкого Наговицына… И она, опытная журналистка, в роли полной дуры, паникерши и неврастенички! Ужас!
Нет, прежде чем бить во все колокола, надо убедиться, что вчерашнее жуткое убийство действительно было, а не померещилось ей в ночной темени…
Саша не слишком опасалась встречи с убийцей – вряд ли тому могло прийти в голову остаться на месте преступления до утра. Скорее всего, он давно уже на другом конце острова, готовится изображать добросовестного, активного игрока или наоборот – прикидывает, как бы ему половчей подставиться под чей-нибудь выстрел, да и выбыть скорей из игры.
Так или иначе, но встретить убийцу возле трупа Саша не боялась. Не боялась она и встречи с самим трупом – за время работы в газете она успела насмотреться всякого, и вид мертвого человека давно уже не вызывал у нее шока.
