Короче говоря, мест в ресторане не было, о чем красноречиво свидетельствовали висевшая на двери табличка соответствующего содержания и возвышавшаяся рядом с табличкой монументальная фигура вышибалы. На табличке было написано: "Извините, мест нет" – коротко, вежливо и предельно ясно. На морде у вышибалы тоже легко читалась некая надпись, далеко не такая вежливая, но тоже вполне понятная: "А в рыло не хочешь?"
При всей своей несовременности Юрий понимал, что под обещанием дать в рыло на физиономии вышибалы должно быть мелким шрифтом напечатано нечто вроде прейскуранта, но вот беда: органы зрения Юрия Филатова от природы были не приспособлены для чтения подобных надписей. Словом, вышибале следовало попросту сунуть в лапу, но как это сделать и, главное, сколько дать, Юрий понятия не имел.
Он почувствовал, как его разбирает и злость и смех. "Спасибо, мама, – подумал Юрий. – Хорошо воспитала сыночка! Взятка унижает человека, да? Интересно было бы узнать, где ты это вычитала. Он же как раз и стоит для того, чтобы получать эти самые взятки. Если бы это было не так, хватило бы просто таблички на запертой двери. Если ты один против всех, это еще не означает, что ты не прав... Тоже верно, конечно, но до чего же все-таки утомительно быть белой вороной! Вот этот амбал за стеклянной дверью – это же просто часть обычного порядка вещей! И то, что некоторые отельные товарищи не умеют нормально существовать внутри этого порядка, вовсе не служит им оправданием. Не умеешь – учись! Как в армии: не можешь – научим, не хочешь – заставим... Не вы ли, товарищ старший лейтенант, ухмыляясь, произносили эту фразу перед строем новобранцев? А ведь они, твои тогдашние новобранцы, вот в этой дурацкой ситуации не задумались бы ни на секунду".
Он решительно поднялся по облицованным скользкой мраморной плиткой ступенькам и остановился перед запертой стеклянной дверью. Не заметить его на ярко освещенном крыльце было попросту невозможно, но вышибала продолжал спокойно смотреть мимо, разглядывая проезжавшие мимо ресторана автомобили. Юрий постучал в стекло, и вышибала лениво повернул голову в его сторону. Окинув Юрия равнодушным взглядом, он столь же лениво ткнул пальцем в висевшую на двери табличку. Юрий в ответ вынул из внутреннего кармана пальто бумажник и показал его вышибале. Вышибала посмотрел на бумажник как на пустое место, но не отвернулся, что было воспринято Юрием как добрый знак.
Он открыл бумажник, вынул оттуда пятидесятидолларовую бумажку и показал ее амбалу за стеклом. Амбал вгляделся в бумажку, отрицательно покачал головой и отвернулся, снова погрузившись в созерцание транспортного потока. Это был аут. Юрий понял, что его эксперимент провалился, даже не успев толком начаться, и со странной смесью растерянности, злости и облегчения убрал деньги обратно в бумажник. Он уже начал поворачиваться к двери спиной, но его остановил стук в стекло.
Юрий обернулся. В стекло стучал вышибала. Теперь во взгляде, которым он смотрел на Юрия, появилось выражение. Это было искреннее удивление, как будто на ярко освещенном крыльце ресторана топтался не прилично одетый гражданин мужественной наружности, а, скажем, розовый жираф с прозрачными целлулоидными крылышками. Еще разок для верности стукнув в стекло, вышибала показал Юрию два пальца.
Юрий подумал, что двести долларов – это, пожалуй, дороговато за вход в ресторан. Потом его осенило: вышибала, наверное, имел в виду две бумажки, какие что Юрий показывал ему полминуты назад. Он снова полез в бумажник и показал вышибале сто долларов. Тот кивнул и открыл дверь.
Юрий вошел в полутемный зал, все еще внутренне отдуваясь, как после тяжелого марш-броска по пересеченной местности. Пропади она пропадом, такая жизнь! Не жизнь, а полоса препятствий... Нет, надо учиться, это же просто курам на смех!
Тут он заметил, что в зале полно свободных мест, и разозлился по-настоящему. Ах вы кровососы, подумал он. Ах вы дарвинисты-практики! Естественный отбор, да? Табличка на двери, амбал за стеклом – чтобы, значит, обладатели тощих кошельков отсеивались сами собой еще на подходе, а внутрь чтобы попадали только те, у кого баксы буквально сыплются из заднего прохода... Вот же суки! Испортили настроение, знал бы – сидел дома, смотрел телевизор под водку с солеными огурцами...
Призрачно сияя белой рубашкой в свете ультрафиолетовых ламп, к нему подлетел старший официант. Он был предельно корректен, доброжелателен и буквально излучал желание обслужить клиента наилучшим образом – так, чтобы тот отменно встретил Новый год, не испытывая ни в чем недостатка. Он проводил Юрия к свободному столику, откуда была хорошо видна эстрада, усадил его и, поздравив с наступающим, испарился. На смену ему возле столика немедленно возникла официантка, одетая соответственно случаю Снегурочкой. Тот факт, что Снегурочке было за сорок и весила она не меньше восьмидесяти, служил пикантным дополнением к ее расшитому блестками наряду.
Юрий бегло просмотрел меню и сделал заказ. На эстраде, пока суд да дело, негромко наигрывал струнный квартет, и это было хорошо. В ближайшее время, очевидно, следовало ожидать появления шумного и развязного, сыплющего плоскими остротами Деда Мороза в сопровождении испитой Снегурочки и еще более шумного и испитого музыкального ансамбля. Пока они не появлялись, и Юрия это устраивало. Он почувствовал, что начинает расслабляться. Вокруг него пили, ели, дымили сигаретами, негромко разговаривали и смеялись живые, хорошо одетые люди; живые колебания воздуха, создаваемые прикосновениями смычков к струнам, щекотали нервные окончания по всему телу, вызывая в них ответную вибрацию; живые Снегурочки бесшумно скользили между столиками, тепло и доброжелательно улыбаясь клиентам.
Купаясь в мягких и теплых волнах этой чужой, совершенно беззаботной жизни, Юрий немного размяк и с легкой сочувственной улыбкой вспомнил Веригина, которого сейчас, наверное, старательно пилила сварливая жена. А он, бедняга, скорее всего, как раз в данный момент под градом язвительных упреков, наполовину протрезвевший, унылый и злой как черт, заканчивал наряжать свою несчастную елку...
Подали вино и холодную закуску. Сервис здесь был и впрямь ненавязчивый, без этих европейских штучек, когда целая банда бездельников в крахмальных рубашках и с салфетками через руку торчит у человека за спиной, не давая спокойно поесть, подливая вина и меняя тарелки, когда их об этом никто не просит. При этом обслуживали здесь быстро и вежливо, готовили вкусно и цены держали приемлемые. Вот только этот вышибала в дверях... Ну, так Новый год все-таки! Грех упускать такую возможность зашибить шальную копейку...
Квартет на эстраде играл Штрауса. На свободном пятачке в середине зала уже кружилось несколько пар. Танцевали вполне прилично, и это несколько удивило Юрия: он почему-то думал, что по-настоящему танцевать вальс теперь умеют только люди, которым перевалило за пятьдесят. Свои собственные попытки обучиться этому сложному искусству он не мог вспомнить без мучительной неловкости, но смотреть, как танцуют другие, было приятно.
Он пригубил вино и вдруг почувствовал зверский аппетит. Стараясь не спешить и тщательно следя за своими манерами, Юрий принялся за закуску. За соседним столиком, явно скучая, покуривала в полном одиночестве молодая дама очень приятной наружности. Волосы у нее были густые, роскошные, очень длинные, а платье, наоборот, совсем коротенькое, блестящее, черное, плотно облегавшее фигуру и высоко открывавшее очень длинные белые ноги. Черное – белое, короткое – длинное... Сплошные контрасты, словом. Впрочем, контрасты эти радовали глаз и приятно волновали плоть. Юрий поймал себя на том, что откровенно пялится, а потом мысленно махнул рукой: ну и что? Если бы девушка не хотела, чтобы на нее смотрели мужчины, она оделась бы по-другому и вообще не поехала бы в кабак, а осталась дома смотреть телевизор. В халате. Или, скажем, в растянутых трениках, как некоторые бывшие старшие лейтенанты...
Перед девушкой стояла нетронутая тарелочка с чем-то, по виду сильно напоминавшим тертую морковь, и одинокая бутылка кока-колы. Пока Юрий жевал, она – девушка, разумеется, а не бутылка и уж тем более не морковь – пару раз бросала на него заинтересованные взгляды. Девушка была в высшей степени симпатичная, но вот ее меню... "Может, у нее денег нет?" – подумал Юрий, но тут же вспомнил вышибалу и будто прозрел. Красивая, вызывающе одетая девица, в новогоднюю ночь скучающая в полном одиночестве над блюдечком тертой моркови посреди ресторана – не самого, между прочим, дешевого в Москве, – это была странная картина, в которой явно чего-то не хватало. Чего же? Может быть, мужественного спутника в дорогом костюме, с благородной сединой на висках и с уверенными манерами? Пожалуй, да, но не только.
"Красного фонаря, баран, – мысленно сказал себе Юрий. – Вот чего ей недостает – красного фонаря, который можно будет погасить, когда за столиком наконец объявится богатый мужчина с уверенными манерами. Это же обыкновенная профессионалка на рабочем месте, только и всего. А с другой стороны – ну и что? С ней, по крайней мере, все просто и ясно, без сложностей и полутонов. Перечень услуг, прейскурант, деньги вперед, и никаких проблем..."
