Нас они, правда, тронуть не смели, хоть я и гнал по улицам как сумашедший. На "БМВ" олигарха висели о-о-очень крутые номера. Чуть ли не правительственные…
Наконец впереди показалось знакомое, массивное здание с пустым постаментом напротив. Поставив автомобиль на служебную автостоянку, я вопросительно взглянул на генерала.
– Ко мне в кабинет, – лаконично распорядился он.
Поднявшись по пустым лестницам, мы очутились возле официальных апартаментов Нелюбина. В приемной вместо секретарши сидел на стуле крепкий мужчина в штатском с непроницаемой, бульдожьей физиономией.
При виде Нелюбина он поспешно вскочил на ноги.
– Открой "комнату отдыха", – приказал генерал.
"Секретарша" отпер неприметную дверь в стене, жестом пригласил нас в просторное помещение, внутри которого автоматически зажегся свет, и уселся на прежнее место.
Зайдя последним, Борис Иванович защелкнул за собой замок, открыл стенной шкафчик и включил тумблер. Послышался тихий, монотонный гул. Стены слегка завибрировали.
– Теперь говорите. – Генерал устало опустился в кресло. – Ни прослушать, ни записать вас не смогут.
– Давай ты, – толкнул я в бок Васильича.
Логачев закаменел лицом, сухо, коротко изложил факты и в завершение поставил кассету на просмотр.
На экране замелькали известные читателю кадры.
– Одиннадцатая, – по завершении просмотра хрипло молвил Нелюбин. – О ней мы ничего не знали. Булдашевич не успел рассказать. Спятил от боли, скотина!
– О НЕЙ не знали?!. А об остальных?! – Я не узнал собственного голоса. – Выходит, наше родное государство… Выходит, вы… – Я замолчал, захлестнутый эмоциями.
– Считаете меня старым, циничным мерзавцем, готовым по приказу закрыть глаза на что угодно? – Генерал поднял измученные, слезящиеся глаза. – Давайте, полковник, не стесняйтесь! Вы, как известно, не из пугливых…
– Да, считаю! – дерзко ответил я. – И мой напарник тоже. Не так ли, Васильич?
Логачев отрывисто кивнул.
– Ваши чувства вполне понятны и оправданны. – Лицо Бориса Ивановича потухло, помертвело. – Но позвольте мне сказать пару слов в свое оправдание. Страна разворована до нитки такими вот Новицкими. Провести деприватизацию мы не можем из политических соображений. Однако пришла пора собирать камни! Но процесс этот крайне сложный. Работать приходится в ужасных условиях! Образно выражаясь, мы собираем упомянутые камни на густо заминированном поле. Шаг в сторону, одно неверное движение и… В общем, понимаете!.. Конечно, не все из тех, кто "добровольно поделился" или "безвозмездно вернул", такие чудовища, как ваш недавний подопечный. Как правило, преступления у них хоть и тяжелые, в былые времена подрасстрельные, но все же не столь поганые. Признаюсь честно, когда я впервые посмотрел видеокомпромат на Новицкого, меня чуть не вывернуло наизнанку. Но… ничего не поделаешь. Если он сейчас умрет, то те самые масоны, которые за ним охотятся, поднимут дикий хай в "свободной прессе". Говна не оберешься, извините за грубое слово…
– А потому вы обеспечили пожирателю детей долгое, безбедное существование, – со злостью перебил я.
– Долгое?! Безбедное?! – удивленно повторил генерал и вдруг хлопнул себя по лбу. – Ну и старый же я дурак! Совсем из ума выжил!!! – Тут он рассмеялся, потом закашлялся и поспешно ухватился за графин с водой.
Абсолютно ничего не поняв в происходящем, я вопросительно глянул на Логачева. Тот лишь растерянно хмыкнул в ответ.
– Перед операцией мы не могли поставить вас в известность о всех обстоятельствах дела, – напившись воды и успокоившись, начал Нелюбин. – Вы бы просто отказались от задания. А трибуналом, разжалованием, увольнением и тому подобным вас не запугаешь. Верно?!
Мы с Васильичем синхронно кивнули.
– Но сейчас я повел себя, как последний осел. – Борис Иванович вновь приложился к графину. – Раз уж вы сумели докопаться до истины, я должен был не разглагольствовать о "собирании камней на минном поле", а сразу сообщить вам – в виду особой гнусности преступлений Новицкого он не только приговорен нами к смерти, но уже фактически убит! Умрет он где-то через год, максимум, через полтора…
– "Отравленная рука"?![24] – насупился Петр Васильевич. – Но ведь это бесовское действо!
– Нет-нет, – успокоил Борис Иванович. – Никакого оккультизма! Просто доза радиоактивного облучения. Строго отмеренная, в нужную точку на теле. Все проделано грамотно, под благовидным предлогом. (Подробности, извините, не имею права раскрывать!) И никто из врачей не поймет, почему у нашего дорогого олигарха вдруг возникла лейкемия[25] в острой форме… По моим подсчетам, первые симптомы появятся через месяц, два. Может, немного раньше или позже. Тут точно не угадаешь… И будет Вилен Тимурович кочевать из одной элитной клиники в другую, трясясь от страха, жадно внимая успокоительному вранью докторов и оплачивая астрономические счета. А в конце концов – сдохнет в страшных мучениях!..
Но если бы, повторяю, он умер позавчера, вчера, сегодня… Поднялась бы дикая свистопляска! Поэтому вам и поручили сие неприятное задание, с которым вы справились на отлично. Не так давно, за десять минут до вашего выхода на связь, мой зарубежный источник сообщил – экс-чемпион Барсуков был последним (и главным) "спящим" в особняке на Гривенке. Больше их агентов там нет… А защиту от нападений извне мы обеспечим, невелика проблема. Будет сидеть под домашним арестом, выезжая "в люди" изредка, по особому разрешению и под усиленным конвоем…
– Какова судьба подельников по людоедству? – спросил повеселевший Логачев.
– Их было всего двое, – кисло поморщился генерал. – Савченко да Булдашевич. Один, как известно, в аду, второй – в смирительной рубашке. Мертвы и мамаши-алкоголички, продававшие собственных детей богатой нелюди. Подлых баб, дабы не проболтались, ликвидировал Булдашевич по приказу Новицкого. Ни по одному из эпизодов уголовного дела не возбуждалось. Сплошь "несчастные случаи на почве злоупотребления спиртным". Так одна горе-мамаша сгорела заживо во сне "из-за неосторожного обращения с огнем". Другая "отравилась суррогатной водкой", третья – "свалилась спьяну под асфальтовый каток" и т. п. и т. п… Начальник службы безопасности олигарха был изобретательным, умелым убийцей. Ну да недолго ему осталось небо коптить! "Курс лечения" в той психушке, где он содержится, быстро сводит пациентов в могилу…
– А "круг правильной формы" на поле, вроде как от НЛО, – ваша работа? – полюбопытствовал я. – Хотя… Наверное, и спрашивать не надо?!
– Точно, не надо, – улыбнулся Борис Иванович, поднимаясь на ноги. – Спасибо за службу, господа офицеры. – Он по очереди пожал нам руки. – Идите, отдыхайте. Вам, уверен, несладко пришлось!
– Не то слово! – проворчал Логачев. – Как будто в режиме "Б" работали!
– А я… – Нелюбин вдруг изменился в лице. – Я… Впрочем, неважно. Машина будет ждать у подъезда и развезет вас по домам. Всего доброго, – генерал отвернулся к стене…
– Интересно, что он хотел сказать на прощание, но передумал? – шепнул мне в коридоре Логачев.
– Вероятно… Гм!.. Вероятно, что он работает в режиме "Б" постоянно. По крайней мере, бо#льшую часть времени. Не пару дней, как мы, а месяцы… Годы! – так же шепотом ответил я.
– Несчастный человек! – сокрушенно вздохнул Петр Васильевич. – Не хотел бы я оказаться в его шкуре…
Прошло некоторое время. Средства массовой информации позабывали о Новицком, переключившись на новые, животрепещущие темы. Былые подельники-масоны, потерпев неудачу со "спящими", вроде бы попритихли. По крайней мере, я больше не слышал о покушениях на "раскошелившегося" олигарха. Или я плохо информирован?!. Ну да шут с ним! Все равно расплата не за горами. (Недавно у Вилена Тимуровича обнаружили первые признаки лейкемии. Однако данный факт держится в строжайшем секрете от общественности.)
Я часто общаюсь по службе с генералом Нелюбиным. Он по-прежнему энергичен, подтянут, безукоризненно вежлив с подчиненными. Но теперь я смотрю на Бориса Ивановича новыми глазами и иногда под светской маской высокопоставленного, преуспевающего силовика замечаю… вернее, чувствую острую, потаенную душевную боль… Постоянно работать в режиме "Б"… Господи боже! Да такого врагу не пожелаешь!!!…
"Спящий" или "законсервированный" – так называют агента, который до поры до времени ничем себя не выдает, ничего не делает и спокойно живет в той среде, куда внедрен. (Или, где завербован.) Как правило, он заранее нацелен на конкретное задание (в нашем случае – на убийство) и начинает активно действовать после получения условного сигнала. (Здесь и далее примечания автора.)
См. повесть "Похититель душ" в третьем сборнике с твердым переплетом или в пятом с мягким.
