Настроение резко упало, сердце захлестнула волна дурных предчувствий. А вдруг маньяки не успокоятся и явятся за ним сюда, в больницу?!
Много ли сможет сделать он, ослабевший от потери крови, избитый, израненный, со сломанной конечностью? Откровенно говоря, даже тогда, на кладбище, ему лишь чудом удалось спастись!
Помогли ярость загнанного зверя да болевой шок, позволявший отчаянно сопротивляться, невзирая на серьезные травмы. Теперь же ярость улетучилась, уступив место усталой апатии, а боль полностью вступила в законные права. Левая рука под гипсом ноет как гнилой зуб и вдобавок постоянно чешется. Ушибленная утюгом голова трещит по швам. Тело как ватное. Резаная рана на плече тоже не дает покоя. Он уже не боец, а живая развалина! Легкая добыча для своры озверелых шакалов!!!
Внезапно Петр поймал себя на мысли, что больше не жаждет скорой смерти. Напротив – страстно хочет жить! «Каркал, каркал и, наконец, докаркался! – мысленно простонал он. – Господи Боже! Прости меня, придурка!»
– Здравствуйте! Вы меня узнаете? – прозвучал над ухом нежный голосок. Агафонов поднял затуманенные глаза. У постели стояла хорошенькая, худенькая блондиночка в белом халате медсестры и в аккуратном, кокетливом чепчике. Та самая, которую они с Верстаковым спасли в воскресенье от насильников.
– Привет, – слабым голосом откликнулся Петр.
– Меня зовут Галя, – представилась девушка, опасливо оглянулась и, склонившись к уху Агафонова, взволнованно зашептала: – Вам угрожает смертельная опасность! Надо немедленно уйти отсюда и спрятаться понадежнее. Даст Бог пронесет!
– Какая опасность?! – встрепенулся Петр.
– Те, кто напал на вас ночью, собираются добить вас прямо на больничной койке, как ненужного свидетеля! Первую выжившую жертву они умертвили на рассвете – в реанимации. Следующий на очереди – вы!
– Но откуда ты знаешь?!
– Потом, потом, нет времени объяснять! – нетерпеливо сказала Галя. – Убийцы могут объявиться с минуты на минуту!
– А где ты предлагаешь укрыться? – тяжело поднимаясь с постели, поинтересовался Агафонов.
– Под больницей есть обширное заброшенное подземелье, сохранившееся от прежней постройки, – скороговоркой пояснила блондинка. – О нем мало кому известно, отыскать нас будет не просто. Я же там неплохо ориентируюсь. Покойный дедушка (отставной генерал КГБ) неоднократно устраивал мне и моей сестре экскурсии по подземным ходам... Идемте же скорее!!!
* * *
Когда-то давно на месте долговодской городской клиники стояло здание Следственного отдела НКВД, а еще раньше (на рубеже восемнадцатого-девятнадцатого века) особняк каких-то загадочных господ с иностранной фамилией.
Нерусские господа вроде бы входили в одно из тайных, оккультных обществ, ставящих целью свержение в России самодержавия и установление массонского правления. А может, и не входили, а просто были весьма чудаковатыми особами? Кто сейчас разберется, если в последующих поколениях сами их имена стерлись из памяти потомков! Так или иначе, но владельцы особняка обустроили под ним целую сеть подземных комнат, галерей и разветвленных ходов, ведущих Бог знает куда. После установления Советской власти обосновавшиеся здесь чекисты проведали про старинное подземелье и без труда нашли ему практическое применение. Часть подвальных помещений переоборудовали под камеры пыток, в других расстреливали «врагов народа», а некоторые так и остались нетронутыми. Подземные же ходы пригодились энкавэдэшникам для отступления, когда в город вошли немцы... По окончании войны на месте разрушенного артиллерией здания поначалу разбили прогулочный сквер, а потом (примерно в середине пятидесятых годов) выстроили городскую больницу. Про подземелье же долговодцы благополучно забыли. Сведения о нем сохранились лишь в виде смутных, малоправдоподобных слухов, коим большинство жителей города ни капли не верило.
«Бабушкины сказки! – безапелляционно заявляли скептики. – Заброшенный лабиринт под нашей больницей?! Ха-ха-ха! А может, там в придачу сокровищница Али-Бабы находится?!»
К числу таких скептиков относился и Петр Агафонов.
Упомянутые слухи он называл даже не «бабушкиными сказками», а «бредом пьяного олигофрена» и ехидно подтрунивал над Игорем Верстаковым, допускавшим, с определенными оговорками, существование чего-то похожего. «Не глупи, братан! – смеялся Петр. – Окромя ржавой канализационной трубы ты под больницей вовек ни хрена не отыщешь!»
Однако во вторник 27 мая 2003 года Агафонову на собственном опыте пришлось убедиться в обратном. Незаметно покинув хирургическое отделение, они с Галей проехали на лифте до первого этажа, миновав пару служебных помещений, проникли в полуподвальную больничную кухню (в данный момент, по счастью, безлюдную) и зашли в душную, заброшенную подсобку. В дальнем углу виднелся проржавевший металлический люк с ручкой.
– Поднимите его, – попросила девушка и тут же спохватилась: – О Господи! Ну и дура я! У вас же рука повреждена!
– Не беда, зато вторая целехонька, – проворчал Петр и с силой потянул крышку вверх. От напряжения у него на лбу канатами вздулись вены, рана на плече приоткрылась, бинты стали набухать кровью. Галя жалостливо ойкнула. В следующий миг крышка со скрежетом поддалась. Под ней оказалась шаткая железная лестница, уходящая в непроглядную черноту. Из открывшейся ямы тянуло могильной сыростью.
– Ничего, у меня есть фонарик, – сказала девушка и начала первой спускаться вниз.
Агафонов не раздумывая последовал за ней и вскоре очутился в облицованной древним камнем галерее. Галя уже включила обещанный фонарик. Слабенький желтоватый луч с трудом пробивал окружающую темень.
– Куда теперь? – старательно скрывая дрожь в голосе, спросил Петр.
– Прямо!..
Шли долго. Галерея быстро закончилась, сменившись узким тоннелем, напоминающим тюремный коридор. Спустя секунды Агафонов понял, что когда-то он таковым и являлся в действительности. Все двери были либо выбиты, либо до отказа распахнуты вовнутрь. В некоторых камерах выглядывали из мрака полусгнившие человеческие скелеты.
– Кошмарное место! – поежившись, шепнула девушка. – Перед войной здесь пытали и расстреливали заключенных!
Наконец зловещий тоннель оборвался. Дальше простиралась обширная пещера с высокими сводами. Как ни странно, более-менее освещенная! Пробежав глазами по потолку, Агафонов обнаружил источник света – небольшую неровную дырку у противоположной от входа стены. На полу пещеры валялись в беспорядке крупные глыбы черного мрамора довольно причудливой формы: одни конические, другие звездообразные, третьи – похожие на головы с рогами и т.д. и т.п.
Все они носили следы ручной обработки.
«Наверное, стародавние хозяева извращались, – подумал Петр. – И впрямь чудаки на букву «М»!
– Вот тут, пожалуй, остановимся! – дойдя до середины, Галя присела на корточки у самого большого камня, внешне похожего на миниатюрную копию египетской пирамиды. Агафонов устало опустился рядом, прямо на сыроватый пол. Несколько минут прошло в полном молчании. Неожиданно луч света упал на миловидное лицо девушки, и Агафонов, раньше не особенно к ней приглядывавшийся, содрогнулся в ужасе.
За исключением цвета волос, медсестра как две капли воды была похожа на...
Перехватив взгляд Петра, девушка странно улыбнулась, вынула из кармана изящный вороненый «вальтер» и... протянула пистолет Агафонову. Рукояткой вперед!!!
– Возьмите, пожалуйста. В случае чего вы не сумеете отбиться одной рукой!
– Но ты, ты... – ошарашенно бормотал Агафонов.
– Но я здорово смахиваю на ту мегеру, которая с бандой подонков напала на вас минувшей ночью! – с печальной усмешкой продолжила за него Галя. – Ничего удивительного. Мы ведь двойняшки!
– Что-о-о-о?!! – задохнулся Петр.
– Ну да. Это моя сестра Анюта! Одержимая дьяволом стерва! – в серебристом голоске блондинки зазвучала неподдельная ненависть; хрупкие кулачки сжались, на глазах блеснули слезы.
Секунд сорок Агафонов просидел как громом пораженный, не в силах вымолвить ни слова. Потом, опомнившись, принялся подробно расспрашивать девушку и вот что выяснил. Сестры никогда особенно не ладили. Уж слишком разными отличались характерами! А окончательно рассорились после знакомства Анюты с «духом Хуан-Чин-Фу». Вступив в тесный контакт с инфернальной[17] сущностью, она мгновенно превратилась в подлинную ведьму: исключительно злобную, надменную, агрессивную, а также начала усердно заниматься половыми извращениями с некой Ларисой Гусаковой, студенткой медицинского института. (По совместительству – убежденной лесбиянкой, лидерствующей в одном из феминистских движений.) Когда Лариса внаглую переехала к ним на квартиру, Галя ушла из дома, сняла угол у какой-то сердобольной старушки и, дабы прокормиться, устроилась медсестрой в городскую клинику. (Благо успела, по окончании школы, отучиться на соответствующих курсах.)
