То ли Малгожате ударило в голову розовое испанское шампанское «Фрейшат», то ли ветерок с озера унес у нее остатки осмотрительности, но сегодня случилось невероятное. Молоканов привычно хлопнул себя по коленке, что означало: «Быстро возьми в рот моего «приятеля»!»
Малгожата в ответ на предложение надула губки и умоляюще проговорила, нещадно путая русский с польским:
— Очень прошу пана, не сейчас. Я так устала, что двигаться не могу.
Молоканов был потрясен.
Малгожата не поняла, что сморозила глупость. Более того, она ленивым жестом дотянулась до бутылки бесценного «Шато–Икем» и плеснула себе в бокал. При этом пролив на стол несколько капель драгоценной влаги.
Это совсем вывело Молоканова из себя, и кровь ударила ему в голову.
— А мне надо, чтобы только язык твой двигался! Ты что, с ума сошла? Ты смеешь мне отказывать, ты, сучка! — взревел он, вскакивая с кресла.
До Малгожаты наконец дошло, что она сваляла дурака.
— Милый пан, прошу прощения, ищу к вам, иду! — испуганно воскликнула полька.
— Всякая блядь будет тут мной командовать! — разбушевался Молоканов. — Совсем нюх потеряла, шлюха поганая!
Его лицо побагровело. Долго копившаяся в Молоканове отрицательная энергия искала выход. Выход был найден в лице несчастной варшавской проститутки.
Малгожата торопливо выбралась из кресла, мгновенно скинула с себя коротенькое платьице, оставшись в одних ажурных трусиках, опустилась перед Молока- новым на колени, привычно распахнула его халат и устремилась губами к его плоти. Но Молоканов грубо оттолкнул проститутку. Она откинулась на землю, шлепнулась на упитанные ягодицы и, хлопая голубыми глазами, изумленно смотрела на обычно спокойного клиента, пытаясь понять, как ей исправить допущенную оплошность.
Аристарх наклонился, чтобы ударить девушку рукой, но передумал и ткнул ее ногой в лицо. Малгожата опрокинулась на траву, еще не успевшую просохнуть от ранней росы. Она подняла мокрое лицо, по которому растеклась тушь. Теперь было видно, что девушка не так уж и красива: нос длинноват, скулы слишком высоки. Остренький подбородок. Но клиенты обожали проститутку за умение обрабатывать мужское естество столь искусно, что даже самые безнадежные оживали у нее во рту, извергая сексуальный нектар, как огнетушитель — пену на пожаре.
— Ты — блядь, была блядь и будешь ею! — Молоканов продолжал заводить себя, остановить его было уже невозможно.
Он подскочил ближе к польке и вновь склонился над ней. Малгожата со страхом прикрыла лицо.
— Продажная тварь, а туда же — возражать вздумала! Да я с тобой такое могу сделать, такое, что…
Молоканов на секунду задумался. Действительно, а что бы такое придумать? Малгожата дрожала у его ног, и ощущение власти над трепещущей у его ног женской плотью с вздымающейся от страха грудью возбуждало Молоканова почище коллекционного вина. Он взял со стола трубку телефона.
— Боня!
— Да, хозяин!
— Бери чемоданчик — и марш ко мне.
— Какой чемодан? — не понял тот.
— Что значит «какой чемодан»? Ах, да, я же не сказал… Тот чемодан, что я купил месяц назад. Ну, тот, что через Интернет выписал. Вспомнил?
— Так точно, хозяин!
— Тогда хватай его и тащи сюда.
Молоканов бросил телефон на стол, взглянул на Малгожату и криво улыбнулся:
— Узнаешь сейчас, что значит ослушаться дядю Аристарха. Сейчас я тебе покажу, кто здесь хозяин. Ваши паны в Польше мало вас пороли, оттого такие говорливые получились у них холопы. Так я исправлю их ошибку.
Малгожата испуганно всхлипнула.
— Молю вас, пан, простите глупую бабу! — взмолилась она, догадываясь, что ее ожидает нечто страшное.
Но Молоканов ничего не хотел слушать и лишь что‑то бормотал себе под нос.
Через пару минут рядом со столиком как из‑под земли вырос преданный Боня. Осторожно положив чемоданчик на стол, он уставился на Молоканова собачьим взглядом. Глядя на верного Боню, Аристарх постепенно начал успокаиваться. Один только вид его рабов действовал на сознание Молоканова умиротворяюще. Однако Малгожату все равно требовалось поставить на место.
— Исчезни! — Приказал Аристарх своему покорному рабу, нервным движением открывая чемоданчик.
Боня словно растворился в воздухе.
Расширившимися от ужаса глазами Малгожата наблюдала, как Молоканов медленно, с наслаждением вытаскивал из чемоданчика и раскладывал на столе его содержимое: кожаную плеть–пятихвостку, кожаные плетеные шнурки, шипы, ножницы, иглы, крюки и зубастые зажимы. Проститутка начала дрожать от страха.
Месяц назад, сам не зная для чего, Аристарх приобрел через Интернет этот набор для садомазохистских игр. Просто увидел рекламу, и что‑то внутри его головы щелкнуло. Молоканов не пошел к психоаналитику, чтобы разобраться в причинах своих странных желаний, а просто отправил продавцу свой адрес и перевел с кредитной карточки «Виза» требуемую сумму. Через десять дней чемоданчик со страшными приспособлениями привез на машине какой‑то парень. Когда Молоканов увидел в натуре садистские прибамбасы кожано–металлической коллекции, он приказал Боне спрятать чемоданчик подальше.
А вот теперь о них вспомнил…
Аристарх рассматривал разложенное на столе со: держимое чемоданчика. На секунду он представил себе Малгожату с бильярдным шаром во рту, подвешенную за руки и за ноги на крюке между сосен. А сам Молоканов, в черной кожаной маске и кожаных шортах, стоит рядом и хлещет ее по бокам плеткой. Белая кожа с девичьих ребер содрана, кровь капает на зеленую траву, которая темнеет на глазах.
Аристарх брезгливо поморщился, встряхнул головой, отгоняя наваждение.
Вынимая один за другим внушающие ужас предметы, Молоканов понял, что не сможет ими воспользоваться, даже если очень хочется. Одно дело — внедрять в чужой организм наночип, который действует незаметно и бесшумно. Другое дело — пытать проститутку, вся вина которой — в полном отсутствии способности соображать.
Но наказать негодницу все‑таки надо, чтобы не показаться смешным. Молоканов взял в руки металлический стержень, усеянный острыми шипами, и уселся в кресло. Он стукнул металлическим стержнем по столу. Шипы с хрустом вонзились в полированную поверхность. Малгожата жалобно заскулила, как собачонка, и закрыла глаза ладошками. Аристарх отложил в сторону страшное оружие и взял в руки плеть. Затем снова хлопнул себя по коленке.
Полька тут же опустилась на колени и подползла к своему клиенту. Она почувствовала, что это ее последний шанс не стать калекой. Плетки проститутка не боялась: не раз встречались клиенты, которые взбадривали ее кожу. Не мешкая, она лизнула своим розовым язычком не проснувшуюся плоть Молоканова и ощутила, как она чуть заметно дрогнула. Пережитый страх настолько возбудил ее чувственность, что, когда его «приятель» пришел в боевое состояние, она завелась сама и принялась тереться своей «девочкой» о голень Молоканова.
Аристарх скинул с ноги тапочек и. резко вошел в нижние губки польской шлюхи, которые уже были мокрыми от желания.
Малгожата делала все настолько профессионально, что Аристарх вскрикнул от страсти и несколько раз прошелся плетью по спине проститутки. Но та, возбужденная опасностью, настолько увлеклась процессом, что даже не вздрогнула от стегания плеткой, несмотря на то, что на ее спине мгновенно взбухли ярко- красные полосы.
Наконец старания проститутки увенчались полным успехом, и она с трудом успевала проглатывать его сперму. А через мгновение и она облила пальцы его ноги своим нектаром. В исступлении женщина быстро наклонилась и старательно облизала их. Это окон чательно удовлетворило тщеславие Аристарха, и, только для острастки шлепнув плеткой по ее пышной ягодице, он тихо бросил:
— Ладно, достаточно!
— Я еще могу, пан! — страстно прошептала полька.
— Достаточно, я тебя прощаю, — великодушно бросил он. — И даже сделаю тебе успокоительный укол. И деньги я заплачу, как обычно, вычетов не будет за твою глупость…
— Спасибо, пан, ты так великодушен! — благодарно воскликнула девица и принялась целовать ему руки.
Сделав укол в ягодицу, Молоканов встал и пошел к дому, не обращая внимания на Малгожату. Полька сидела на мокрой траве, не веря своему счастью. Ей казалось, что сегодня она пережила один из самых страшных моментов в своей жизни, который, слава Богу, закончился всего лишь уколом, не более болезненным, нежели укол комара…
Молоканов ногой распахнул дверь в пристройку, в которой скрывалась лаборатория Иннокентия Водо- плясова. Сидевший в Комнате охраны Рваный вскочил и уставился на хозяина, поедая его глазами. Аристарху нравились проявления преданности, и он иногда снисходил до того, чтобы переброситься парой ничего не значащих фраз со своим слугой и рабом. Но сегодня настроение было не таким, чтобы опускаться до болтовни с прислугой.
В лаборатории находились двое.
