Ознакомительная версия.
Старлей улыбнулся, а Абакумов как-то неуверенно нахмурился. Его не прельщала перспектива падения с трехметровой высоты в снег, под которым, вероятнее всего, простирается жесткая каменная подстилка. Однако он был не в состоянии спорить с Батяней, потому что командиром здесь был именно он, а во время боевого вылета приказы, как известно, не обсуждаются.
Майор снова глянул в один из иллюминаторов. Так как остальные вертолеты повернули назад, то ему не стоит беспокоиться о каких-то особых мерах предосторожности: вероятный противник, скорее всего, сосредоточит все свое внимание на них. Однако ему надо было срочно решить другую задачу: каким образом они будут действовать в таких погодных условиях? Единственное, что оставалось, — это переждать метель за какой-нибудь сопкой, а как только буран перестанет свирепствовать, отправиться в дальнейший путь. Но возникала и другая проблема: связаться с базой они смогут только завтра утром, и только один раз, потому что этот сектор находится в довольно удобном охвате коротковолновых приборов американской радиолокационной базы. Однако связист Колпаков, кажется, вовсе не был обеспокоен этим щекотливым моментом…
В отделении загорелась красная лампочка, и десантники приготовились к высадке.
Как только прапорщик распахнул дверь, в отделение ворвалась колючая струя холодного воздуха и снега. Батяня ловким движением перетянул трос и выбросил его в белоснежное марево непогоды. Колпаков с гримасой глянул в дверной проем, однако легкий толчок Батяни избавил его от всяких сомнений. Первым пошел связист, за ним Батяня, потом Лихачев. Абакумов послал вдогонку своим боевым товарищам четыре ящика. В них было необходимое снаряжение, аппаратура для связи, а также два снегохода. После этого прапорщик и сам зацепился за трос карабином и выпрыгнул в белоснежную пустоту.
Как только все десантники оказались на твердой поверхности, Батяня отпустил трос и приказал разбить два ящика, чтобы воспользоваться снегоходами. Тащить всю эту поклажу на собственных спинах никому из них особо не улыбалось, поэтому десантники не без удовольствия разломали деревянную обшивку, распаковав два небольших снегохода. Через пару минут вся четверка оказалась рядом с какой-то сопкой, и Батяня приказал Абакумову и Лихачеву заняться установкой палатки. Сам он распорядился включить рацию и передать в центр, что высадка прошла успешно. Следующий сеанс связи Батяня назначил на утро.
Буран, казалось, и не думал униматься. Не успевали десантники очищать ящики от снега, как буквально через пару минут все их продовольствие и снаряжение превращалось в небольшой бугор. Однако Абакумов и Лихачев справились с поставленной задачей быстро и верно: поставив палатку с подветренной стороны сопки, они позволили бурану намести вокруг нее небольшие «курганы», которые должны были служить естественными барьерами от ветра.
Далее Батяня сверился с картой. Судя по всему, они находились практически в месте предполагаемого нахождения неизвестного летательного аппарата. Здесь, совсем недалеко, километрах в пяти, находилась довольно высокая сопка, а дальше, к северу от нее, простирался перелесок из крепкой каменной березы. Майор сразу сообразил, что этот небольшой лесок можно будет использовать как естественную маскировку, чтобы не «светиться» на пространстве, которое было определено только приблизительно.
Лучи заходящего солнца почти не пробивались через свинцовую завесу тяжелых северных туч. Мало того, недавняя метель была всего лишь преддверием надвигающейся непогоды — огромного и продолжительного бурана, который свирепствовал по всей Камчатке вот уже на протяжении трех дней. На корякском стойбище царило затишье. Местные жители прекрасно знали, что во время бурана не стоит лишний раз высовывать нос наружу.
Полуостров давно не помнил такого размаха стихии. Последний раз ненастье достигало такого размаха лет пятнадцать назад, когда Камчатка оказалась фактически отрезанной от материка из-за того, что любое обеспечение было невозможно из-за сильнейших снегопадов и вьюг. В тот раз стихийное бедствие унесло жизни многих кочевников и заставило замерзать целые города. Коряки прекрасно помнили, чем может закончиться подобный разгул природы, и поэтому теперь заранее запасались всем необходимым.
Однако сейчас их больше всего беспокоило одно обстоятельство — Степан Теченеут, отправившийся на поиски непонятного объекта, до сих пор не вернулся. В самой большой яранге, в которой раньше проходили шаманские ритуалы, собрались все взрослые и здоровые мужчины, которые в тот момент были на стоянке. Шаман отсутствовал уже пятые сутки, и никаких вестей от него не было. Необходимо было что-то предпринимать, потому что рассчитывать на помощь извне было бесполезно. В такую погоду никто не вышлет вертолет на поиски какого-то корякского старика. Это раз. А во-вторых, пока гонец доберется до центра, сообщит о происшествии, пока соберется поисковая группа, пока будет получено подтверждение… Опыт спасательных операций в таких случаях свидетельствует о том, что подобные задержки могут стоить пропавшему жизни. Тем более в такую пургу!
Яранга гудела на разные голоса. Каждый старался высказаться. Решалась судьба их шамана — человека, далеко не самого последнего в нехитрой иерархии коряков. Наконец один из присутствующих, старшина стоянки, призвал взбудораженных мужчин к молчанию и порядку. Несмотря на разные предложения, множество дельных вариантов, дальнейшего развития событий как-то не прослеживалось.
Одним из двух наиболее реальных был следующий: снарядить пару отчаянных голов и отправить их на снегоходе за Теченеутом. Но в такую вьюгу они вполне могли разделить участь старика, и тогда вся эта экспедиция оказалась бы бессмысленной тратой времени и ресурсов. Второй вариант — это подождать, пока буран хоть немного утихнет, послать гонца в город и одновременно самим начать поиски. В таком случае значительно увеличивался шанс того, что поисковая группа не пропадет вместе с шаманом, однако эффективность этого варианта ставилась под сомнение практически всеми из присутствующих. Было ясно, что пока погода придет хоть в какую-то «норму», Степан вряд ли уже будет жив.
Все было бы проще, но одно обстоятельство прибавляло корякам нерешительности. Предприятие осложнялось немаловажной деталью: ведь старик отправился на поиски НЛО, который уже почти неделю назад пролетел над стоянкой и упал где-то в тайге. Суеверия брали свое, и многие их тех, кто был в яранге, не горели желанием отправиться навстречу ТАКОЙ опасности. Да и те, кто мыслил более рационально и с меньшим количеством предрассудков, тоже боялись этого неизвестного предмета. Ведь это могло быть все, что угодно… И если сумасшедший старик решил, что его жизнь стоит малого — то это уже его проблемы.
Одним словом, ни один мужчина не был готов к тому, чтобы последовать за стариком на поиски таинственного предмета и попытаться спасти шамана из рук каких-то непонятных сил. Внук Никита, который в качестве одного из ближайших родственников Степана мужского пола присутствовал на заседании, наблюдал за всем происходящим с недоумением и сожалением. Честно говоря, он был просто уверен, что, как только мужчины соберутся на совет племени, сразу же вызовется пара храбрецов, которые, невзирая ни на что, тут же отправятся спасать его дедушку. Однако исход совещания оказался не совсем таким.
Мужчины, похоже, были настроены довольно пессимистично. Спасать Теченеута, безусловно, было делом почетным и ответственным. Но никто не хотел рисковать своей жизнью ради «самого уважаемого» человека племени. Даже сын шамана не изъявил особого желания броситься с головой в снежный омут и вытащить своего отца из лап мистической опасности. Нет, на словах все выглядело куда более впечатляюще, но…
А младший Теченеут все сидел в углу и думал. Ему казалось, что все, что происходит в яранге, — это просто дурной сон. Люди ведь не могут бросить человека умирать неизвестно где и как. Люди должны помогать друг другу! Тем более они, коряки, древний северный народ, связанный узами крови уже сотни, а может даже, и тысячи лет. Как же они могут думать только о себе в тот момент, когда близкий им всем человек погибает?
Не дождавшись того момента, когда ему предоставят возможность высказаться по этому поводу, Никита решил самостоятельно изъявить свое право выбора. После того как старшина стоянки закончил свою речь о выводах обсуждения, Теченеут-младший внезапно вскочил со своего места и вышел на середину палатки. В его глазах читалась решимость, смешанная с отчаянием. Он хотел было начать говорить, но вдруг почувствовал, что ком встал у него в горле, а глаза наполнились слезами. Хотелось плакать. Но Никита понимал, что если сейчас он ничего не скажет, то, как и все находящиеся здесь, будет виноват в том, что может случиться с дедом. Он не хотел верить в то, что его дедушка может просто так погибнуть во вьюге, но реальная опасность подвигала его к тому, чтобы сказать мужчинам свое слово. Наконец подросток собрался с силами и начал говорить. Мужчины слушали его горячую речь внимательно, некоторые из них опустили глаза, а отец Никиты смотрел на костяную фигурку утки, висящую под потолком яранги, и, казалось, вообще не обращал внимания на слова своего сына.
Ознакомительная версия.
