Постепенно стали доноситься слова, сперва невнятные, потом более или менее членораздельные. Еще чуть-чуть, и я уже слышал все довольно четко. Конечно, господа говорили шепотом, но они находились, судя по всему, не более чем в двух шагах от двери ванной. Более того, они по какой-то причине остановились, и, кроме шепота, я слышал даже их тяжелое дыхание.
— Мистер Дэрк, — прошептал невидимый «джикей», чем меня ужасно обрадовал,
— может быть, не стоит забираться дальше? Они наверняка пойдут обратно той же дорогой.
— Нельзя рисковать, — ответил очень знакомый голос кандидата в сенаторы, который, по сведениям Чудо-юда и его хайдийских друзей, должен был якобы находиться под арестом в американском посольстве, а на данный момент уже сидеть в тюряге где-нибудь в Майами, штат Флорида, потому как еще в 8.30 утра ему полагалось убыть туда в сопровождении агентов ФБР, а сейчас-то уже было 19.05. Вроде бы он привлечен к ответственности за неуплату налогов… Впрочем, если его дружки в США ему помогли, то федеральные или штатные власти могли отсрочить арест на какой-то срок: 37 миллиардов — деньги немалые. Достанет денежки — можно и подумать, сажать или не сажать. В конце концов, можно ведь штрафануть его по суду, скажем, на миллиардик. Черт его знает, какие там законы в этой самой Флориде?
Но самое главное, чего мне хотелось в этот момент, так это не производить шума. Даже не дышать. В ванной все уж очень гулко отдается. Выдохнешь слишком сильно — тут-то они и пожалуют. А Дэрк, если и не знает меня как сына Чудо-юда, может припомнить, как я сидел в двух шагах от столика, где он препирался со своей шмарой. Ну уж ему-то я живым никак не нужен. Они меня тихо зарежут, я и пикнуть не успею.
— Нельзя рисковать, — повторил Дэрк. — Здесь целый лабиринт комнат. Они могут совершенно случайно добраться до нашего выхода, и тогда мы останемся здесь навсегда, понятно?
— Они же не знают кода запуска системы…
— Им и не надо его знать. Достаточно нажать любую клавишу, — и через полчаса они будут в президентском дворце. Туннель перекроют три стальных щита двухфутовой толщины каждый, между которыми будет залит высокопрочный бетон. Даже с перфораторами и динамитными патронами нам отсюда не удалось бы выбраться раньше чем через год. А у нас нет ни того, ни другого.
Я слушал, ощущая неодолимую тоску от того, что прикован к трубе. Будь я свободен, наплевал бы сейчас и на фонд О'Брайенов, и на все остальное. Лишь бы удрать отсюда.
— Хватит отдыхать! — приказал Дэрк. — Вперед!
Мимо двери прошли минимум семь человек. Все сходилось. Те шестеро, что не попали в плен к «тиграм», плюс сам Дэрк.
Шаги стали удаляться и затихли где-то в глубине подземных залов. Я остался сидеть в ванной. Приятно, конечно, что «джикеи» не обнаружили и не прирезали, но много ли радости тут сидеть? Конечно, у семерых «джикеев» больше шансов пристукнуть Танечку и ее биологическую маму, чем у Танечки положить их всех на месте. Но если Мэллори действительно прорвутся к таинственной «системе», то дело «джикеев» дрянь. Самое главное — мне ни при каком раскладе не светит ровным счетом ничего.
Замысел «джикеев» был примерно ясен: идти по следам Тани и Бетти, благо все проемы, пройденные с помощью пальцев и кодов, оставались открытыми, позволить им взять компьютер из сейфа, а затем взять все готовенькое.
Опять стояла тишь-тишина, от которой только с ума сходить. Но теперь я вострил уши. Рано или поздно до меня должны были долететь хотя бы отзвуки пальбы. Десять минут прошло, пятнадцать, двадцать… Неужели «джикеи» ликвидировали дам тихо — ножичком или, допустим, новомодным арбалетом?
Еще минут десять прошло, но ни стрельбы, ни какой-либо возни не слышалось. Я опять начал подумывать о том, что заперт наглухо в кишках у «Бронированного трупа», и размышлять о прекрасной перспективе сдохнуть от жажды и голода у этой чертовой трубы, к которой меня приковали «жена» и «теща».
Думать я мог сколько угодно, но вот изменить ничего не сумел бы при всем желании. Наверно, если поприседать и подрыгать ногами, то можно было бы растянуть кабель и как-нибудь освободить ноги, но наручники не сломаешь -
это точно. И вот тут-то я и услышал первую, очень далекую, но отчетливую автоматную очередь. Звук был такой, будто я, стоя на десятом этаже, слушаю, как мальчишка елозит палкой по батарее центрального отопления где-нибудь на втором или даже на первом этаже. Потом протарахтело еще несколько, что-то зазвенело, забрякало… После небольшого, минут на пять, перерыва выстрелы загрохотали довольно близко от места моего заточения. Я услышал визг рикошетирующей пули, звон какой-то разлетевшейся вдребезги стекляшки. Опять загавкало, еще ближе. Теперь в промежутке между пальбой мне отчетливо послышался топот ног. Кто-то в одиночку делал перебежки и отстреливался. Потом бахнуло громко и встряхнуло пол — это уже была граната. После взрыва некто, похоже мужик, испустил душераздирающий вопль. Да, похоже, что «джикеям» придется попотеть, если они, конечно, вообще останутся живы. Если Танечка собрала все магазины от убиенных ею на площадке лифта, то она не скоро останется без работы…
Автомат начал молотить совсем рядом с дверью, ее даже встряхивало немного. Бил «ПП-90». Длинная очередь на полмагазина, потом отдаленный шум — кто-то повалился на пол, а затем: топ-топ-топ! Перебежка. Еще очередь короткая, с другой стороны, треск отлетевшей щепки, звон очередной разбитой посуды.
Когда кто-то зашлепал пятками гидрокостюма по паркету мимо двери, ведущей в ванную, зло и яростно полоснула короткая очередь. Частично она пришлась в дверь, и если бы я не сидел на полу у трубы, то имел бы все шансы угодить под рикошет. В белом лаковом покрытии двери появились две рваные дыры, шепки упали мне на ноги, а пули, расколов пару плиток на стене, противоположной от входа, еще раз отрикошетили, ударившись в стену. Большое им спасибо за то, что это произошло примерно в полуметре над моей головой.
Впрочем, еще одна или две пули угодили в того, кто перебегал мимо двери.
Он судорожно схватился за дверную ручку, пытаясь удержаться, распахнулдверь, и в это время ему еще раз добавили в спину. От удара человек в гидрокостюме с красно-белой полосой ничком грохнулся на пол. Вместе с ним на голубую плитку, устилавшую пол, полетел и автомат. После этого кто-то невидимый с треском проломил прикладом нечто деревянное, раскокав при этом что-то фарфоровое, простучало несколько очередей, и еще какие-то увесистые детины промчались мимо. Тарахтение автоматов после этого некоторое время отсутствовало. Оно послышалось позже и на значительном удалении от меня.
Гражданин, ввалившийся в ванную, признаков жизни не подавал. Костюмчик на нем был, как у меня, лица я не видел, но сразу мог догадаться, что это не Таня и не Бетти. Прежде всего по автомату, чем-то похожему на укороченную «М-16», но с длинным прямым магазином и необычной формы прикладом. Итак, это был «джикей», чье присутствие здесь в таком виде могло принести несомненную пользу. На поясе гидрокостюма просматривался нож точно такого же образца, что был у меня до тех пор, пока Кармела не отобрала. Нож этот имел не только крепкое острие, чтобы протыкать чужие животы, и не только лезвие, чтоб резать им горло неприятелю. На одной стороне клинка имелась отличная пилка, которой можно было перепиливать стальные тросы, болты и прочие металлические предметы, например мои наручники. Правда, для того чтобы распилить наручники, мне желательно было иметь третью руку. Поскольку такого излишества природа мне не предоставила, оставалось попробовать то, что было в наличии, то есть связанные ноги. Покойничек лежал достаточно далеко, чтобы я смог дотянуться до него из положения сидя. Пришлось повернуться на левый бок, немного напрячь скованные руки, не пожалеть плечевые суставы. Перебросив пятки через убиенного, я достаточно успешно подтянул его под себя, размазав по полу кровавую лужу. В гидрокостюме мне любая мокрота была по фигу.
Рукоятка ножа торчала из-под трупа, но добраться до нее было не так-то просто. Пришлось повернуться вокруг трубы, усесться лицом к ногам покойного, а затем дотянуться до ножа скованными кистями рук. Бедные суставчики мои! Как вы только все это сдюжили! Итак, рукоятка ножа оказалась у меня в правом кулаке, а мизинцем левой руки я сумел надавить на фиксатор, удерживавший нож в ножнах. Очень полезный инструмент угодил ко мне в руки, только вот воспользоваться им было нелегко. Как я его ни пристраивал в ладони, все время получалось, что мне гораздо проще отпилить себе одну из кистей, чем распилить наручники. Мешала чертова труба. Конечно, человек, любящий свободу больше жизни и здоровья, возможно, рискнул бы пожертвовать кистью. Я же, напротив, всегда считал, что здоровье намного важнее свободы, а без здоровья мне эта свобода на хрен не нужна. Поэтому я решил, что не будет ничего страшного, если я попробую для начала распилить трубу. Правый кулак стиснул рукоять покрепче, повернув его пилящей стороной к трубе, и закаленная сталь тихонько задвигалась взад-вперед, проедая узкую канавку в чугуне. Труба была всего двухдюймовая, но пилил я ее больше часа с небольшими перекурами. Правда, когда из трубы полилась вода, пилить стало полегче. Через пропил целый фонтан холодной воды хлынул на пол и стал заливать его. К тому времени, когда я перепилил трубу полностью, вода уже потекла в коридор, перелившись через порог ванной комнаты. Тем не менее протащить скованные руки через пропил я не сумел. Пришлось попробовать отжать трубу, но ни черта из этого не вышло. Зато вышло — без всякого моего на то желания — нечто другое. Нажимая на трубу, я ее все-таки чуточку погнул, да так удачно, что намертво заклинил в пропиле нож. Удачно потому, что та сторона, где располагалась пила, оказалась выступающей из края пропила. И теперь я мог, отпустив рукоять, потихонечку-полегонечку надпиливать браслеты наручников. На сей раз работы было поменьше, всего на полчаса. Чик-трак! — как выражались детишки моего поколения, и руки мои разъединились. На левой, правда, еще болтался браслет, но освобождение уже настало. Я отжал трубу, вытянул из пропила нож, несколько рывков острием — и ноги тоже возрадовались воле.
