П-ф-ф — во лбу второго «гориллы» образовалась кровавая дыра. Сместив прицел на третьего, я плавно вдавил спусковой крючок, но… выстрела не последовало. Видимо, патрон заклинило. Бандит незамедлительно этим воспользовался и, злобно рыча, прыгнул на меня с явным намерением прирезать. Я встретил его пинком ступни из положения лежа (бритоголового отбросило назад), быстро вскочил и выхватил из крепления боевой нож.
— Ага-а-а! — оскалился «горилла», — перышками побалуемся, — и острием финки попытался нанести грамотный, молниеносный укол мне в глотку.
На его беду, я хорошо знал этот прием, а потому сумел вовремя качнуться в сторону (финка проткнула воздух) и с силой вогнал ему нож в сердце. Бандит умер мгновенно, даже не успев удивиться. Массивное тело пошатнулось и начало медленно оседать на пол. Выдернув из раны нож, я обтер его об одежду убитого и осмотрелся. Парфюм и два боевика были мертвы. Помощник сутенера тоже. (Видать, я слишком сильно его ударил.) Костя и незадачливый стрелок подавали признаки жизни. Причем бандит совсем слабые. По спецназовской привычке я хотел было его добить, но потом вдруг передумал. Опасности он больше не представлял… и незачем брать лишний грех на душу! Поэтому я просто забрал у него «кипарис», изъял из карманов три запасных «магазина» и подошел к Сибирцеву, который уже не лежал, а полусидел, опершись спиной о стену. Внимательно осмотрев Костину рану, я с глубочайшим облегчением убедился — череп у него не пробит. Только кожа стесана. (Наверное, в последний момент он успел инстинктивно отклониться.) Достав ИПП, я аккуратно перебинтовал Косте голову. Сибирцев к тому времени полностью пришел в себя и поднялся без посторонней помощи. Глаза у майора были грустные, расстроенные.
— Сам не пойму, как их прозевал, — виновато начал он. — Прямо затмение на…
— Ладно, не переживай, — мягко перебил я. — На ногах нормально держишься?
— Да.
— Отлично! Пора сваливать отсюда. Я пойду первым, а ты прикрывай со спины.
— У тебя есть конкретный план? — спросил Сибирцев.
Я на минуту задумался. Чтобы достичь выхода, нужно было преодолеть весь зал, где наверняка хватает боевиков Карапетяна, подельников Парфюма и прочей сволочи. Да и остальная публика тут, мягко говоря, не очень… Кроме того, мы уже привлекли внимание здешней мафии, когда отправились «трясти» рассевшегося на толчке сутенера. Три «гориллы» решили с нами разобраться, но мы выходим без них, со свободными руками, на своих ногах. А забинтованная голова Кости красноречиво свидетельствует — встреча прошла отнюдь не в дружественной обстановке. Если же кто-нибудь заглянет в служебный сортир…
…Н-да-а! Тихонько проскользнуть у нас не получится. Придется ломиться по-наглому: с шумом, со стрельбой… Авось удастся взять нахрапом!
— План такой, — я обрисовал Косте свои будущие действия и добавил: — А ты держись скромно, глотку не надрывай и просто убивай все, что будет нападать сзади.
— Ясно, — тихо сказал Сибирцев, перезаряжая «ПСС».
— Ну, братишка, с Богом! — выдохнул я, перекрестился, выскочил в зал и дико заорал: — Лежать, падлы! Под столы, блин! Под столы залезайте! Перемочу на хрен!
Я полоснул из «кипариса» по огромной стеклянной люстре в центре потолка. Попал удачно. Она с грохотом обрушилась вниз, угодив на осиротевший стол хозяина «цыплятника», возле которого кучковались в ожидании несколько клиентов. Вопли зашибленных и пораненных осколками стекла извращенцев слились с пронзительным, хоровым визгом трех стриптизерш. Посетители поспешно полезли под столы. Кто-то пьяный заблажил:
— Не надо, в натуре! Я отдам долг!..
В общем, начало получилось неплохим, и до середины зала мы добрались благополучно. Но дальше началось!
Бух-бух-бух-бух — часто зарявкало со стороны раздаточной. Широко расставив ноги, в нас палил из «кольта» бритоголовый тип в цветастом пиджаке с вытатуированной на голом черепе мордой дьявола. Суженные зрачки, дурацкая поза и безумная физиономия обличали в нем наркомана.
Бух-бух-бух-бух! — одна из пуль резко дернула меня за рукав.
Тр-р-р-р… — повел я стволом «кипариса». Перерезанный очередью почти пополам, наркоша исчез из поля зрения.
П-ф-ф… п-ф-ф… — отработал по кому-то Костя.
Тра-та-та-та-та-та! — затрещал «калашников» в руках метрдотеля, выскочившего из вестибюля. Уголовная рожа кривилась в гримасе нечеловеческой злобы. Вероятно, потому он и промазал. А повторного шанса метру я не дал.
Тр-р-р-р… тр-р-р-р… Моя первая очередь перебила ему ноги, а вторая прострочила уже падающее тело. Наступило некоторое затишье, и мы сумели благополучно достичь вестибюля. Однако там нас поджидал неприятный сюрприз. Торчащий за стойкой гардеробщик истошно кричал в телефонную трубку:
— Высылайте подмогу!!! Срочно!!! В зале стрельба!!! Много наших убито!!!…Кто? Похоже, бригада Сивого… Их тут недавно в карты обули! Да, отвечаю за базар!!! — Он настолько ошалел от страха, что не обратил на нас ни малейшего внимания. Воспользовавшись этим обстоятельством, я нежно прижал ему к виску дуло «кипариса». Судорожно икнув, гардеробщик подавился фразой.
— Сивого замочили. Подмоги не надо. Говори нормально, ровно, иначе урою! — прошептал я.
— Что?!! Что там у тебя?!! Почему заглох?!! — надрывались на другом конце провода.
— Поступила новая информация, — заторможенно пробубнил гардеробщик. — Сивый убит, подмоги не надо…
Актер из него был, как из говна пуля, и тот, к кому он обращался, с ходу учуял неладное. В трубке запикали короткие гудки.
— Пришить бы тебя, мудака тупого, — раздраженно сплюнул я. — Всю малину обгадил!
— Не надо!!! — взвизгнул гардеробщик. — У меня жена, дети, мать-старушка!!!
— Тогда говори, чмо, кому звонил? — грозно рыкнул Сибирцев.
— Э-эрику Гу-гурген-новичу.
— Карапетяну?
— Да-а.
— Откуда придет подмога? — нетерпеливо спросил я. — И перестань икать, сволочь!
— Вот, — гардеробщик указал на железную дверь в углу.
— А сзади, через парадный вход?!
— Вряд ли. Там слишком долго обходить.
— Живо переворачивай стойку. Мне нужно укрытие, — приказал я ему и обернулся к Косте: — Отходи к машине. Я их задержу. Когда заведешь — подашь условный сигнал!
Молча кивнув, Сибирцев вышел на улицу.
Послышался ужасающий треск. Гардеробщик, здоровый парень, с корнем выворотил тяжеленную дубовую стойку, повалил ее на пол напротив заветной двери и уставился на меня глазами побитой собаки.
— Шут с тобой, вали в зал, пока не началось, — сжалился я.
Гардеробщика как ветром сдуло. Вставив в «кипарис» последний оставшийся «магазин», я спрятался за импровизированной баррикадой. Ждать пришлось недолго. Дверь в углу распахнулась настежь, и в вестибюль вкатилось ребристое яичко. Я рефлекторно распластался на полу, разинул рот и прикрыл ладонями затылок.
Бу-бу-у-ух!!! — оглушительно рванула эфэшка.[29] Со звоном осыпались разбитые стенные зеркала и стеклянные двери. Из моей баррикады веером полетели щепки, но, по счастью, она все же сдержала смертоносный вихрь. «Грамотно начали. Молодцы!» — мысленно одобрил я и, вынырнув на миг из-за стойки, полоснул очередью по дверному проему. Послышался чей-то сдавленный хрип, быстро перешедший в горловое бульканье. «А вот „броники“ не надели. Напрасно, ребята! Не цените вы себя или… за дебилов нас держите?!» Следующую эфэшку боевики бросили навесом (умно, однако!), и она упала рядом с моей правой рукой. В тот же миг я подхватил ее, с силой зашвырнул в дверной проем и снова распластался на полу в описанной выше позе. Бу-бу-у-ух!!! «А-а-а-о-о-у-а-а!!!»
Судя по всему, противнику мало не показалось. Из-за покосившейся, болтающейся на петлях железной двери несся страшный, звериный вой. Правда, постепенно затухающий.
В следующий момент снаружи послышался условный Костин сигнал — один длинный гудок и два коротких. Пальнув для профилактики в сторону невезучей «подмоги», я выбежал на улицу. В мотеле и его окрестностях царило нездоровое оживление. За окнами жилых корпусов мелькали силуэты испуганных людей. Отовсюду доносились шум отъезжающих автомобилей и возбужденные крики. Я отчетливо разобрал три слова: «наезд» и «ментовская крыша». «Только подчиненных полковника Дмитриева нам не хватало. А ведь припрутся, как пить дать! Тогда боевые действия примут затяжной, крупномасштабный характер, ну прямо как прошлой весной, в Светлянске»,[30] — с досадой подумал я и что есть духу припустил к нашему «БМВ», стоявшему метрах в пятидесяти от ресторана. Преодолев это расстояние за считаные секунды, я запрыгнул на заднее сиденье и захлопнул за собой дверцу.
— Вперед, дружище, — задыхаясь, сказал я. — Уносим ноги… Как можно скорее!!!
«Бумер» резво рванул с места. Мастерски пропетляв между припаркованными авто, Сибирцев вывел «БМВ» на шоссе и значительно увеличил скорость. По обеим сторонам дороги замелькали темные, заснеженные, замороженные лютым холодом деревья. Прошло три минуты, четыре… Встречных машин, тем паче милицейских, нам не попадалось. Похоже, коррумпированный мент Дмитриев не отличался быстротой реакции. Проще говоря — был натуральным «тормозом» (отделение находилось в пяти минутах езды от «Лотоса»). А может, наоборот — обладал особой крысиной мудростью и терпеливо ждал, когда противоборствующие банды перебьют друг друга. А он потом полюбовно договорится с выжившими. Впрочем, пес с ним!
