Однако мерзавец просчитался.
Пока проводимая Рябовым шумная «зачистка» выполняла функцию своеобразной дымовой завесы, генерал Нелюбин тихо, незаметно «взял» своих перевербованных агентов и вычислил двух оборотней из подразделения «Ч». Их исчезновение надежно залегендировали, и «босс» не заподозрил подвоха. А тем временем предатели, будучи порознь и неоднократно допрошены лучшими специалистами в данной области, дали-таки необходимую ниточку, и Борис Иванович (уж не знаю, как! — Д.К.) вышел по ней прямиком к главному вражине…
— Вероятность девяносто девять процентов из ста. Можно в принципе брать, но… слишком влиятельная фигура, — со вздохом сказал он мне. — На одних косвенных здесь не прокатишь. Нужны прямые улики. Наипрямейшие!!! Проще говоря, зверюгу необходимо раздразнить, выманить из норы и мочить, когда он прыгнет! Вот то, особое задание для вас, о котором я упоминал еще неделю назад.
— А чем прикажете заниматься — дразнением, выманиванием или… — тут я многозначительно усмехнулся.
— ИЛИ, — без тени улыбки подтвердил генерал. — Вы у нас на редкость яркая, колоритная фигура. Без преувеличения, легенда[23]. Поэтому «зверь» поверит — именно вы сели ему на хвост и представляете наибольшую опасность в данный момент. Поверит, естественно, не сразу, а после того, как мы подбросим ему ряд фактиков, вещдоков и некоторую информацию. И тогда он прыгнет… на вас… Но мы будем рядом и постараемся обезвредить тварь до того, как она вас загрызет!
— Можете особо не спешить, — проворчал я, — загрызет… не загрызет… Это мы еще посмотрим, кто кого…
«Раздражение и выманивание» продолжалось двое суток. Как именно осуществлялся этот процесс, мне не докладывали. Но по предыдущим делам я знал: Нелюбин — непревзойденный мастер по самым что ни на есть хитроумным комбинациям, провокациям и манипуляциям людьми. А потому не сомневался — «зверь» стопроцентно доведен до кондиции. Одно непонятно — почему не прыгает? Или уже окочурился со страха?!
Я полез в карман за сигаретами и… вздрогнул от неожиданности. Рядом с машиной словно из-под земли выросли четверо крепких мужиков в штатском с пустыми рыбьими глазами. Под пиджаком у каждого выпирала кобура с пистолетом.
— Вылезай, руки на капот, ноги широко раздвинь, — тусклым голосом приказал ближайший из них с круглым, как бильярдный шар, бритым черепом.
«Оружие носят не слишком грамотно. На „профи“ не похожи. И морды незнакомые. В Конторе я их точно не встречал. А меня знают лишь по описанию внешности. Иначе бы встали по-другому и сразу взяли бы на прицел», — мысленно отметил я и громогласно возмутился:
— А в чем, собственно, дело?! По какому праву вы так себя ведете?! И вообще, вы меня с кем-то спутали!
Шароголовый сверился с фотографией… (Ага! Значит, по описанию! — Д.К.)… и процедил сквозь зубы:
— Не перепутали. Ты-то нам и нужен. Сам вылезешь или помочь?
— Помоги, салажонок, — вызывающе ухмыльнулся я. — Если пупок не развяжется!
— С-с-сука, — с ненавистью прошипел он, побагровел от злобы и благодаря ей допустил грубую, непростительную ошибку — сунул лапищу в приоткрытое окно и ухватил меня за горло. Именно этого я и добивался.
— К-р-рак! Ау-а-а-а-а-а!!! — треск сломанной кисти слился с диким болезненным воплем.
С силой толкнув покалеченного амбала на сзади стоящего товарища, я резко распахнул дверцу (одновременно сбив с ног третьего), боком вывалился на лиственный ковер, в падении достал четвертого ногой в кишечник (мужик с воем согнулся в дугу[24]) и со спины выпрыгнул в стойку. «Редкостные лохи. Нашли, блин, кого за мной прислать!» — с некоторой обидой подумал я, обрушивая кулак на челюсть «сзади стоящего», который успел подняться на ноги и судорожно лапал кобуру. «Сбитый дверью» попытался ухватить меня за щиколотки, но не сумел.
— Смирно, придурок! Руки по швам! — приказал я, наведя на него «ПСС». «Придурок» беспрекословно повиновался, получил носком ботинка в ухо и отрубился. Сжалившись над продолжавшими орать «шароголовым» и «четвертым», я отключил их двумя короткими ударами, поправил галстук, осмотрелся по сторонам, ничего подозрительного не обнаружил и недоуменно пожал плечами: «И это называется „Прыжок зверя“?! Ну, прямо курам на смех! Прислали каких-то четырех обормотов. Неужели Нелюбин?..»
— Браво, Корсаков, это действительно ты! — прервал мои мысли ржавый голос из кустов. — Проверка прошла успешно. А теперь шутки в сторону. Брось оружие на землю и раскорячься у капота, как тебе изначально сказали.
— Да пошел ты, — огрызнулся я. — Раскомандовались тут всякие…
Фьють, фьють — свистнули над макушкой две пули.
— Маленькое предупреждение, — пояснил тот же голос. — Следующая будет точно в башку. Не веришь?
— П-ф-ф… п-ф-ф… п-ф-ф… п-ф-ф, — ответил я из «ПСС», рыбкой нырнул в заранее облюбованный овражек, вынул из кармана ребристое яичко и навесом бросил в то место, где, судя по всему, затаился обладатель ржавого голоса.
— Бу-бу-ух! — хищно рвануло «эфэшка».[25] В воздух на мгновение поднялись комья земли, обломки кустов и кровавые ошметки человеческого тела.
«Прощай, разговорчивый ты наш!» — мысленно усмехнулся я, выскользнул из оврага и бросился наутек, качая на бегу «маятник».
— Фьють-фьють-фьють-фьють, — торопливо засвистело вдогонку. На сей раз стреляли из дупла корявого дуба и целили исключительно по ногам. Как и предполагал Нелюбин, у них был приказ взять меня живым, хотя бы относительно здоровым и пригодным для долгого, вдумчивого выяснения отношений. Как то: вырывание ногтей, милые шуточки с электрическим током, вырезание ремней со спины, посыпание солью кровоточащих ран и т. д. и т. п.
— Фьють-фьють-фьють-фьють, — одна из пуль ощутимо дернула за штанину.
— Блин! — не добежав до деревьев несколько шагов, я притворился раненым, грохнулся на землю, прижал к бедру пакетик с бутафорской кровью и, сдавленно рыча, пополз к спасительным зарослям. Орать и болезненно стонать я не стал. Если напавшие меня действительно знают, то моментально раскусят обман. Поскольку в перспективе «вдумчивое выяснение», выстрелов в голову и в спину я не опасался. Теперь следует ожидать чисто силового захвата. С трупа-то какой спрос?! И действительно, едва я достиг кромки деревьев, сверху на меня обрушилось тяжелое тело и скрутило шею профессиональным самбистским захватом. В глазах потемнело. Сознание стало расползаться, ускользать. Мой наигранный рык трансформировался в настоящий хрип. Но сдаваться я не собирался и из последних сил вцепился клыками в грудную мышцу душителя. Охнув, он ослабил захват. Высвободив шею, я наугад ударил рукояткой пистолета (удар пришелся во что-то мягкое), вытащил из крепления между лопаток боевой нож (зрение к тому времени уже сфокусировалось), резким движением проткнул ему горло чуть ниже кадыка, тут же выдернул клинок обратно и наотмашь пырнул в низ живота кого-то набежавшего сбоку. Послышался страшный мучительный вопль. Вокруг вновь засвистели пули. На сей раз целили не только по ногам. Три земляных фонтанчика поднялись в нескольких сантиметрах от моего плеча, а один — неподалеку от виска.
«Разнервничались мальчики. Мазать начали. Так недолго и от „Большого Босса“ по мозгам получить», — мысленно усмехнулся я, прикрываясь трупом «самбиста», заполз за деревья, сбросил с себя окровавленную ношу, резво вскочил и… лишь каким-то чудом увернулся от тускло блеснувшего остро заточенного лезвия, нацеленного в глаза.[26] Новый противник — невзрачный, худощавый мужичонка — раздраженно ругнулся и, используя ту же технику, попробовал располосовать мне лицо крест накрест. Чтобы не стать подобием Квазимодо, я сильно отклонился назад, моментально пропустил жесткий удар ступней в грудь (по счастью, прикрытую бронежилетом) и, не удержавшись на ногах, плюхнулся на задницу. Мужичонка злорадно ухмыльнулся и мощно, по-футболистски саданул меня в лицо. Зря он так поступил! Жестким блоком (предплечьем от уха) я рубанул атакующую конечность немного выше ботинка («футболист» взревел от боли), зацепом за здоровую ногу повалил его на землю, прикончил одиночным выстрелом в голову, снова вскочил и, петляя между деревьев, побежал в глубь леса, затруднив, таким образом, дальнейшие попытки меня «стреножить». Погони позади слышно не было. «Либо они скользят над землей, аки призраки, либо впереди подготовлена хитрая ловушка», — мелькнуло в голове, и действительно, едва я так подумал, под ногами разверзлась тщательно замаскированная ветками и листьями яма. Помните американский фильм «Викинги»? Там ближе к финалу французы (типа положительные герои) швырнули в яму с волками старого скандинавского разбойника, а его добрый внебрачный сыночек (тоже вроде положительный и на стороне папиных врагов) бросил отцу меч, дескать — «На? так уж и быть! Погибай смертью воина!..»
