От спорта ему достались в наследство многочисленные травмы ног, которые даже не всегда позволяли ему полноценно заниматься специальной боевой подготовкой, когда Элизабар начал служить сначала в генеральном штабе, а потом и в разведке. В разведке занятиям по боевой подготовке уделялось гораздо больше внимания, чем в генштабе. Конечно, никто не требовал от него, офицера-разведчика, боевых навыков спецназовца; тем не менее в данной дисциплине даже среди себе подобных Элизабар отставал, с трудом осваивая умение бить руками и ногами и точно стрелять из любого положения, хотя никто не мог сравниться с ним в выносливости и быстроте бега. Это тоже было наследством футбола и самозабвенных тренировок.
И потому, собираясь выйти вместе с боевиками в маршрут, грузинский подполковник не сомневался, что выносливость его не подведет и с прохождением маршрута он справится. А если и будет трудно, то опять придется проявлять характер – тот самый, что когда-то заставлял его тренироваться даже тогда, когда другие, более способные, лишались сил. В глубине души надеясь, что за время похода стрелять и принимать участие в рукопашном бою не придется, Мелашвили все же готовился к делу всерьез и вооружился по полной программе. Но, как разведчик, он не желал привлекать внимания, и все оружие было арабского производства, в том числе и «американская» винтовка «М-16».[7]
Полковник Лоренц одобрил рвение грузинского подполковника и нашел его вполне уместным, поскольку уже неоднократно подумывал о засылке своего специалиста на российские неспокойные окраины; но всегда находился кто-то из руководства, кто считал такой шаг слишком рискованным для современной обстановки и предлагал потерпеть, пока новый президент не притрется к механизмам большой политики. Хотя, как слышал Лоренц, притираться ему и надобности не было, поскольку он давно уже в ней трется. Тем не менее разрешения пока не давали. А вот запретить подобные действия грузинскому подполковнику Лоренц не имел ни права, ни желания. Более того, он даже воспринял инициативу, как будто им самим задуманную, и принял горячее участие в обсуждении планов грузинского разведчика.
Планы были простые и обширные, которые невозможно было локализовать и проработать детально в каждом конкретном случае. Несколько имен, названных Джогиргом Зурабовым, самому подполковнику Мелашвили говорили слишком мало, а уж полковнику Лоренцу они сообщали еще меньше. Правда, двое из названных людей проходили по картотеке ЦРУ как агенты «Аль-Каиды», но это ничего не решало. Один, чиновник администрации президента Чечни, тоже проходил по картотеке, но как лицо, замешанное в отмывании нелегальных финансовых потоков, которому был запрещен въезд на территорию США. Другие имена не знал даже центральный компьютер ЦРУ. Тем не менее Лоренц прочитал целую лекцию о том, как следует себя вести с боевиками и на чем можно сыграть, чтобы превратить из врагов в друзей. Метод был известен на протяжении всех веков существования человечества: враг моего врага мне друг, и любая разведка мира этим методом всегда не без успеха пользовалась.
* * *
Принцип доверия, провозглашенный некогда полковником Лоренцом, пришелся бы по душе всем боевикам и «ворам в законе», а среди них всегда было много таких, что отдавать долги забывали или просто не успевали по вполне понятным причинам. Полковник такое тоже предвидел, но для него было гораздо важнее просто отправить товар в Россию, чем заработать на этом. Лоренц изначально собирался выдавать препарат раньше, чем получит деньги, и думал этим подкупить своих распространителей, настроить их на желание продуктивно работать. Вообще-то здесь сказывалась не особая доверчивость полковника, а его расчет на скорейшее достижение цели. Даже если кто-то не заплатит, наркотик все равно уйдет к потребителю. А это для американского разведчика было главным. Наверное, многим этот принцип пришелся бы по душе. Но подполковник Мелашвили не зря не пожелал сводить полковника с Джогиргом Зурабовым. Элизабар знал, что Зурабов прибыл с деньгами, и потребовал расчета. Сам он деньги пока полковнику не передал, оставив их в своем сейфе двумя отдельными равными кучками – часть Лоренцу, часть себе. Иначе и работать не стоило бы. Пусть полковник считает, что он потом вернется с деньгами.
И только после этого Мелашвили вывез с территории лаборатории груз, упакованный для маскировки в пачки лекарственных препаратов. Упаковка почти фабричная, в домашних условиях такую не сделать. Не зря в лабораторию поставили упаковочное оборудование. Секретность соблюдалась во всем, поскольку сам полковник Лоренц был слегка помешан на секретности и других заразил своей страстью. И, соблюдая стиль игры, грузинский подполковник даже водителю, американскому сержанту, носящему грузинскую военную форму, не пожелал показать людей, с которыми работает. Сержант высадил Элизабара на дороге, развернулся и вернулся в лабораторию; только после этого, как и было договорено, из-за скал вышли пятеро чеченцев – Джогирг и его бойцы. Торопливо, чтобы избежать случайного взгляда со стороны, разобрав груз по рюкзакам, группа двинулась через неровные и непрямые проходы в скалах к границе. Местами приходилось протискиваться между камнями, местами проползать через норы, но главное направление было известно и вело к цели, к реке. Причем в таком месте, где противоположный берег был очень сложным для прохождения, а смотрелся вообще непроходимым, и даже пограничники появлялись там нечасто, а если и появлялись, то только в стороне, чтобы повертеть биноклем перед глазами и лишний раз убедиться, что умный в этом месте переправляться не надумает. Тем более есть другие места – там не только переправляться было удобнее, там и ловить переправившихся можно было почти с комфортом, и потому пограничники предпочитали ставить засады именно там. Однако те, кто пересекал здесь границу регулярно, знали, что видимость обманчива и проходы на противоположном, российском, берегу существуют. Сложные, конечно, проходы – тем не менее именно из-за своей сложности и наиболее безопасные.
Схема переправы через реку, как рассказал Зурабов загодя, была давно отработана, и каждый год в одну и в другую сторону по ней проходило несколько джамаатов. Правда, реку переходили обычно в более теплое время года, но большой разницы в этом не было, потому что вода в реке и зимой, и летом была ледяной. А какой она еще может быть в реке, берущей начало от ледника! Но опытные боевики, зная, что им предстоит, имели на берегу несколько тайников с болотными сапогами. Если сапог на всех не хватало, переправляться приходилось несколькими партиями. Но так делали и по другим причинам – из осторожности. Если грузинские пограничники в район переправы вообще никогда не совались, то российские на другой стороне, имея бинокли, могли нечаянно поймать момент, устроить в стороне засаду и встретить автоматными очередями. Российский берег не мог спрятать сразу много людей. Там передвигаться следовало по одному и из-за сложности профиля вынужденно медленно. Потому Зурабов принял решение идти тройками. И не только через реку, но и весь маршрут. Переходит реку одна тройка, ей дается время на преодоление самых сложных участков – это чуть больше получаса; после этого идет вторая группа. Благо, кроме подполковника Мелашвили, все в группе дорогу знали прекрасно и много лет ею пользовались. Заблудиться не могли. А сапог в тайнике хватило на всех.
Джогирг, чувствуя на себе ответственность за подполковника грузинской разведки, оставил Элизабара в своей тройке. И рюкзак, точно такой же, как у других, подполковнику тоже пришлось нести. Правда, груз его был еще не оплачен и предназначался не для Амади Дидигова, а для людей, с которыми Элизабара обещал свести Зурабов. Кроме того, тот был заинтересован в том, чтобы Элизабар связался только с теми людьми, которых Джогирг ему представит. Это гарантировало Зурабову получение своей доли. Следовательно, отпускать подполковника от себя далеко не следовало.
Первая тройка ушла. Элизабар вместе с Зурабовым и с Абдулмуслимом, бойцом их тройки, наблюдали, устроившись между скал, как осторожно проходит по камням первая тройка, стараясь не споткнуться и не окунуться в реку с таким быстрым течением, что с ним приходится постоянно бороться и искать под ногой крепкую опору. Вода медленно поднималась и скоро почти достигла колен, хотя пересечь предстояло еще две трети русла.
– Вода сейчас не сильно высокая? – поинтересовался Элизабар, поежившись от одной мысли о том, как вода затечет в сапоги.
– Здесь высокая вода только по весне. Иногда даже ждать приходится, когда спадет, – сказал Абдулмуслим.
– Сейчас сапогами черпать начнут… – предрек грузинский подполковник.
– Нет. Дальше – мельче. Эта сторона самая глубокая, – объяснил Джогирг.
Оказалось, он умеет не только деньги считать, и две трети брода бойцы первой тройки преодолели быстрее, чем первую треть. Там и дно, видимо, было совсем другим, камнями не изобиловало. Но вот на береговую скалу бойцы взбирались с трудом. Сначала один подсадил другого на плечи. Тот, оказавшись наверху, протянул руку и втащил двоих своих товарищей. А дальше все нырнули в какую-то щель и пропали из поля зрения.
