– Я тебя понимаю, Валентин Палыч. А сможешь помочь, себя не обнаруживая? Просто вступить в дистанционный бой, подстраиваясь под тех же «краповых»?
– Именно это я и хотел бы сделать. Хотя бы силами одного отделения, потому что два других отделения заняты выполнением основной задачи.
– Тогда в чем сомнения? Действуй на свое усмотрение. Я, честно говоря, сначала надеялся, что ты сможешь припугнуть «краповых» и остановить. Потом стал соображать и понял, что хрена ты их так остановишь. На испуг их взять трудно, они всегда в боевой обстановке упертые и от опасности только злее бывают. Наверное, ты выбрал правильный вариант. И будет хорошо, если сумеешь совместить это дело с основным заданием. Не забывай, что, помимо одного главного, у тебя есть и второе, которое тоже главное, – тот человек, что очень командованию нужен. Очень нужен. И даже не только нашему командованию. Бери выше, хотя я по телефону говорить не имею права… Мне несколько раз про него напоминали, хотя точной уверенности, что он там, нет ни у кого. Но если он там, упускать его нельзя ни в коем случае. Помимо всего прочего, это как раз та необходимость, которая требует твоего личного участия в боевом завершении операции. Мы не знаем, как этот американский гипнотизер сможет справиться с другими, но хорошо знаем, что с тобой не сможет, как никто до него не смог.
– Мы постараемся, товарищ подполковник. И про этого человека я не забыл. Я готов к встрече с ним.
– Не забыл про его способности? Принудительный гипноз. Не просто гипноз, с которым ты сталкивался, а именно принудительный. Он в этом очень силен и опасен.
– Я помню. Но специалисты говорили, что я вообще не гипнабельный. Совершенно лишен этой способности. И потому буду работать против него сам. Даже охранять, если захватим, буду сам. Веревкой к себе привяжу. Не доверю его солдатам. Мало ли что…
– Тогда – работай. А я пока буду искать подкрепление для пограничников. Они ведут серьезный бой, но границу держат, не отступают. У бандитов есть пока выход в горы. Хотя они сейчас труднопроходимые, тем не менее нам хотелось бы этот выход перекрыть. Тогда они будут полностью заперты в котле. Но это уже мои заботы…
И подполковник Ослов отключился от связи.
Персональное задание старшего лейтенанта Арзамасцева по захвату американского полковника вытекало из случайности. Валентин Павлович однажды, еще будучи лейтенантом, был откомандирован в Москву для прохождения курса дополнительного обучения. Часть занятий посвящалась овладению технологией «ключа», то есть введению себя в состояние самогипноза и саморегуляции с помощью этого самого «ключа», условной команды, что позволяло, например, останавливать кровотечение при ранении, быстро излечиваться, быстро восстанавливать силы и включать дополнительные резервы организма при первой необходимости. Обучение должно было проходить под воздействием гипноза хорошими специалистами своего дела. Но сколько эти специалисты ни старались, они не смогли ввести Арзамасцева в необходимое трансовое состояние. Возникло даже подозрение, что Валентин Павлович умышленно сопротивляется гипнозу. Вообще-то, как известно, далеко не все люди способны воспринимать гипноз. Не гипнабельных людей много. Но в легкий гипноз ввести, как считается, можно всех. Этого хватило бы для необходимого обучения. Однако с лейтенантом Арзамасцевым ничего не получалось, хотя сам он очень хотел пройти обучение по методу «ключа». Это вызвало недоумение специалистов. Они стали присматриваться к лейтенанту, потом плотнее заниматься изучением его психики и пришли к выводу, что он принадлежит к тому редкому типу людей, что не гипнабельны абсолютно. И именно по этой причине уже старшему лейтенанту Арзамасцеву поручили захват, пленение и конвоирование американского полковника-гипнотизера.
– Товарищ старший лейтенант, – раздался в наушниках голос снайпера. – Банда, которая на подходе… Там один человек отстает. Причем отстает основательно. Хромает. Видимо, ранение. Обеспечить ему стопроцентное отставание?
– Работай. По всем отставшим и по всем, кто в стороне, – разрешил командир. – Постарайся не показывать, с какой стороны ведется стрельба.
Как обычно, выстрел последовал без задержки. Младший сержант Ратоборцев имел привычку сначала брать человека на прицел и только потом спрашивать разрешения на выстрел…
Никакая ночная оптика не позволяла рассмотреть на темной скале трещины. Это было просто невозможно еще и потому, что скала имела множество своих оттенков и полутонов, которые хорошо заметны в дневное время, но в инфракрасной подсветке их вполне можно и за трещины принять, и вообще за что угодно.
Но все же хорошо видно было, как стали один за другим выходить люди, несущие кто на правом, кто на левом плече нелегкие, как показалось наблюдателям, коробки. Идущий первым положил свою коробку и поздоровался с встречающим эмиром традиционным восточным приветствием. Нетрудно было догадаться, что встретились два эмира.
– Обсуждают что-то… – констатировал Анфилатов.
– А что им обсуждать? – спросил Ратоборцев. – Только то, как засаду устроить и побольше «краповых» положить. У них сейчас другого предмета для разговора нет.
– Это и обсуждают, – согласился Анфилатов.
– Следим внимательно, что они будут предпринимать, – распорядился Арзамасцев…
Вообще из всех эмиров, с которыми полковнику Джефферсону Дарреллу приходилось работать здесь, на Северном Кавказе, Эльмурза Шуайбович Хафизов казался ему наиболее симпатичным. По крайней мере, с ним можно было всегда поговорить даже просто так, не касаясь своего задания. Да и в выполнении задания Хафизов существенно помогал. Именно он набирал к себе на базу наиболее разумных и авторитетных эмиров, на которых впоследствии можно было бы опереться. При этом, сохраняя свою власть на своей же зимней базе, он вовсе не претендовал на власть над этими эмирами в дальнейшем, когда процесс «обработки» завершится и подойдет время формирования теневой централизованной власти среди повстанцев. Полковник Даррелл должен был подобрать подходящие кандидатуры для выбора. Главной кандидатурой на обладателя власти в дальнейшем он видел как раз эмира Хафизова. Были, конечно, и другие люди. Но те сами рвались к власти, провозглашали себя главами существующих в их воображении структур. Выбирать, конечно, предстояло не полковнику, но его предложение тоже должно было бы прозвучать, и он со своей основной кандидатурой уже определился.
Воспроизводя какую-то восточную мелодию, зазвонила трубка. Эльмурза Шуайбович одним прыжком оказался рядом со столом, сооруженным из оружейных ящиков, накрытых куском материи вместо скатерти, так он ждал этого звонка.
– Слушаю тебя, Тофик! Все в порядке?
– Не совсем в порядке, Эльмурза Шуайбович. Я бы даже сказал, что совсем не в порядке.
– Что-то случилось?
– Как вы и предполагали, Фикретова преследуют. Взвод «краповых».
– Атаковали?
– Нет еще. Но идут близко. Мне кажется, просто выслеживают. Как вы и предвидели, эмир.
– Этого я и опасался. Ехать так далеко на грузовике и не оставить следа – это невозможно. Любой тепловизор в ночи покажет выхлопы из выхлопной системы. А «краповые» сейчас хорошо оснащены. У них, я слышал, есть французские тепловизоры.
– От Фикретова только что приходил его разведчик. Молодой парень. Я хорошо знал его отца. Чамутдин Шамилиевич предлагает нам устроить засаду на «краповых». Я сразу сообразил, что «краповые» преследуют одиннадцать бойцов и не ждут других, поэтому тут же спрятал своих людей за скалу, чтобы нас в приборы ночного видения не обнаружили.
– Ты правильно сделал, – сказал эмир. – «Краповых» ни в коем случае выпускать нельзя. «Хвосты» нужно рубить. И не просто рубить – их необходимо полностью уничтожить. Я сейчас высылаю к тебе в помощь еще двадцать человек. Если всех «краповых» сразу не добьете, преследовать требуется до конца. Ни один не должен уйти. К тебе пойдет… К тебе пойдет со своими людьми Уллубиев. У него как раз девятнадцать человек в джамаате. Оразай Тулпарович – опытный эмир. Правда, в отличие от Фикретова неудачник, но потому я и решаю, что всеми действиями должен руководить Фикретов. Ты и Уллубиев ему подчиняетесь. Понял?
– Понял, эмир.
– Предупреди Фикретова.
– Обязательно, эмир. Он должен появиться с минуты на минуту. Думаю, он уже вошел в скальный лабиринт.
– Хорошо. Жди Уллубиева. Я ему дам второй бинокль ночного видения. Попрошу специально для важного дела у Садуллаева. Хотя… Наверное, лучше было бы послать самого Садуллаева. Как считаешь? Ты с ним сработаешься?
– Я сработаюсь с любым, Эльмурза Шуайбович, но боюсь, что Фикретов не пожелает подчиняться Рустамбеку. И Рустамбек не пожелает подчиняться Фикретову. Между ними может быть несогласие и даже небольшой конфликт. Лучше уж Уллубиев. Этот хотя бы послушный и не рвется командовать. Знает свое место.
