Начал он издалека:
— История, которую я намерен вам поведать, поразит вас своим очевидным неправдоподобием, но, к сожалению, все, что вы услышите, — печальная реальность.
Широши обернулся к Савелию:
— Помните, когда‑то я рассказывал вам о типе по кличке Шакал, в тот день, когда к нам приплыл один старый пират.
Конечно, помню, — ответил Савелий. В тот день он был поражен актерскими талантами Широши и его необыкновенным даром перевоплощения.
Так вот, эта парочка злодеев, при всей их пакостности и вредности, не более чем мелкие сошки, хотя потенциал зла у них солидный. Однако самую страшную роль сегодня на земле играет тайная структура под вполне невинным названием «Совет Пяти»…
Вроде масонов, что ли? — перебил его Савелий, тут же вспомнив о своих неоднократных схватках с людьми Ордена.
Забудьте о масонах, — с угрюмым видом отмахнулся Широши, — по сравнению с членами «Совета Пяти» масоны — детсадовские озорники!
Савелий недоверчиво хмыкнул.
Я же оговорился вначале, что вы имеете право мне не поверить, поскольку мой рассказ несет в себе очевидный элемент бреда, но тем не менее все в нем — чистая и страшная правда, — воскликнул Широши. — Сперва выслушайте меня внимательно, а уж после решите, верить мне или нет.
Оба слушателя очевидно напряглись, ибо Широши был на редкость серьезным.
«Совет Пяти» был создан во второй половине сороковых годов двадцатого века, в противовес «большой тройке», то есть Сталину, Рузвельту и Черчиллю, которые в конце Второй мировой войны не без основания видели себя хозяевами мира — перекраивали границы, свергали и назначали послушные им правительства, определяли суммы контрибуций. Не будем углубляться в историческую даль и оставим в покое тех первых членов Совета. Скажу о них только одно — это были очень богатые люди разных национальностей.
А какова была главная цель этого Совета? — с любопытством спросил Бешеный. — Просто не дать «большим» поделить мир?
Великолепный вопрос! — обрадовался Широши. — Всячески мешать «большой тройке» была задача тактическая, но важнее была задача стратегическая — не позволить людям земли найти прочную платформу для объединения. После победы над фашизмом такая возможность появилась — люди в разных странах получили шанс мирно трудиться и по возможности помогать друг другу. Но этот, может быть, единственный в двадцатом веке шанс был упущен. «Совет» победил. Началась «холодная война» Востока с Западом, которая завершилась лишь с распадом СССР…
Завершилась ли? — высказал сомнение Бешеный, — У нас с вами, Феликс Андреевич, в личных архивах множество примеров тупой западной русофобии, которую можно уже встретить и у наших сограждан, убежденных в том, что на Западе достигли земного рая, а мы, дурни, все упираемся и туда не хотим.
Полностью с вами согласен, Савелий Кузьмич, — Широши, похоже, был рад этой передышке и вмешательству Савелия.
С серьезным, даже мрачным выражением на лице Водоплясов молчал, впитывая необычайную для него информацию, как губка.
Сегодня можно с полной уверенностью сказать, что предпосылки для мирного сотрудничества Востока и Запада были, — авторитетно продолжал Широши. — В России уже опубликованы архивные материалы, свидетельствующие о том, что Сталин еще во второй половине тридцатых годов фактически отказался от идеи мировой революции и поставил под сомнение смысл диктатуры пролетариата. Осторожно и медленно он двигался в направлении мирного сотрудничества с Западом. Не получилось.
Почему? — наивно спросил Иннокентий.
Ответ прост: мир, спокойствие и сотрудничество людей земли противоречат интересам и целям очень могучих и влиятельных сил.
Не понимаю, кому от мира и покоя будет плохо? — упорствовал Водоплясов.
Да тем, кто умеет ловить рыбку в мутной воде, — не задумываясь, объяснил Широши. — Возьмите ближайший пример — приватизацию по–российски, У пышного пирога российской собственности первыми оказались самые шустрые, быстро понявшие, что игру начали, а ее правила установить не сочли нужным. Вот вам и мутная водичка, из которой выплыли многие современные большие состояния.
Теперь понятно, — протянул Водоплясов. Отцы–основатели Совета были, поверьте, люди неглупые и неуклонно исповедовали принцип «разделяй и властвуй». С кое–кем из них я был лично… — тут Широши осекся, но как ни в чем не бывало продолжал, — нам, естественно, более интересна современная ситуация.
Математический ум Водоплясова мгновенно прикинул цифры, и Иннокентий не смог скрыть изумления.
А сколько же вам тогда лет, Феликс Андреевич? — простодушно спросил он.
Широши загадочно улыбнулся.
В Совете всегда только пять человек и состоят они там пожизненно, ну как во французской Академии, которая именуется «Академией бессмертных». Основатели Совета были отчасти люди примитивные, стремившиеся лишь к приумножению своего состояния любыми законными и незаконными методами. Но постепенно кадровый состав менялся, и теперь в «Совет Пяти» входят, как мне ни прискорбно это признать, люди гениальные.
На лицах обоих слушателей отразилось недоумение.
В каком смысле гениальные? — недоверчиво спросил Савелий. — В чем она, их гениальность, проявляется?
К моему глубокому сожалению, во всем. Прежде всего, они все блестящие ученые, высочайшего мирового класса. Когда‑то Пушкин сказал, что гений и злодейство есть «вещи несовместные». Боюсь, великий поэт ошибался. Он жил в обществе, где знали Бога и традиционную мораль, которая в двадцатом веке подменилась формулой», «морально то, что полезно». А под нее легко подводится любое злодеяние. Иными словами, то, что мы с вами вслед за Пушкиным определили бы как «ужасное злодейство», эти люди назовут «эффективным управленческим решением».
Бешеный сидел молча и не шевелясь. Он с нетерпением ждал, когда Широши перейдет к конкретным лицам. Водоплясов крутился в своем кресле, охал и вздыхал — для него рассказ Широши действительно являлся откровением.
Ну зачем гениальным ученым творить зло? — почти выкрикнул он. — У них же наверняка и так есть все, что им нужно!
Широши понимающе улыбнулся:
— Полностью разделяя вашу логику, я долго сам бился над ответом на этот простой вопрос «зачем»?
И вы нашли ответ? — с сомнением спросил Иннокентий.
Даже не один. Во–первых, творимое ими зло приносит ощутимую материальную пользу, а главное, укрепляет необходимое им чувство всемогущества. Во- вторых, они творят, что пожелают, потому что им никто не способен помешать.
Это почему же еще «никто»? — искренне возмутился Савелий.
Не забегайте вперед, нетерпеливый Савелий Кузьмич, об этом речь впереди, — Широши был явно доволен реакцией Савелия. — Но подумайте сами, как можно помешать тому, чего не знаешь? «Совет Пяти», а тем более его планы, засекречены так, что до них наиболее смелому и умелому разведчику не добраться. Вот вы, Савелий Кузьмич, многоопытный боец тайного фронта, что‑нибудь о существовании этого Совета знали?
Впервые слышу, — честно признал Бешеный.
И не слишком верите? — спросил Широши, испытующе глядя на Савелия.
Честно говоря, верится с трудом, — согласился Савелий.
И это вам, умудренному и информированному во всяких тайных делах бойцу! А расскажите это простому человеку с улицы, так он не только вам не поверит, да еще и засмеет…
Верить‑то я вам верю, — подал голос Водоплясов, — но понять ваших гениев не могу!
И никогда не сможете, даже не пытайтесь! — воскликнул Широши с некоторым торжеством.
Почему? — с очевидной обидой спросил Иннокентий. — Вы же сами говорите, что у меня хорошая голова.
Дорогой мой Иннокентий! — Широши вошел в свою любимую роль всеведущего учителя. — Дело здесь не в голове или способностях, а в конкретных чертах характера личности. Скажите честно, вам когда‑нибудь хотелось безграничной власти над окружающими, над любимой женщиной?
— Не помню такого, — явно напрягаясь, ответил Водоплясов, — на Альку, конечно, иногда покрикиваю, но она чаще дело говорит. А покрикиваю для порядка, пусть не забывает, что я все‑таки мужик!
Вот видите, — торжественно воскликнул Широши. — Вам власть не нужна. Но допустите существование таки личностей, для которых власть необходима, как наркотик отпетому наркоману. Представьте, какое блаженство подобный человек может ощутить, безраздельно властвуя над миром, начиная и заканчивая войны, назначая и снимая правительства, милуя одних и жестоко карая других, исключительно по своему выбору и произволу. Человек перестает чувствовать себя человеком и превращается в подобие Бога!
Ну такое бывает, наверное, только в научно- фантастических романах, — недоверчиво сказал Иннокентий.
Романы тут ни при чем, — продолжил свое поучение Широши, — вот вы ощущаете радость и наслаждение, когда удачно завершили свое изобретение?
Конечно, — не возражал Иннокентий.
