И резко подался обратно, утер горячий пот, брызнувший со лба. Ну и ну… перевел дыхание и снова посмотрел. За поворотом, в пятнадцати метрах от угла, стоял полицейский седан с эмблемой «Пежо» на капоте, а подле него красовались трое в форме. Они вели себя вполне естественно. И уезжать в обозримом будущем, похоже, не собирались. Один, широко расставив ноги, справлял в отдалении естественную надобность. Другой пошучивал над ним, третий ковырялся в ухе. В салоне сработала рация. Тот, что был поближе, – светловолосый, какой-то плосколицый, с недоразвитым носом – вразвалку подошел к машине, отцепил переговорное устройство. Ситуация оставалась штатной – собеседники обменялись спокойными фразами, страж порядка пристроил рацию на место, широко зевнул. Имелся повод для анализа. Ведь именно эту полицейскую машину он видел в Догне. Вот служба у парней – приехали, стоят, тянут лямку. В тех местах, где люди не живут. Что-то почувствовали американские коллеги? Вряд ли. Повышен уровень возможной угрозы? Шум двухдневной давности, рейд российского десанта по «тылам» дружественной американцам республики. Опять же подвешенная ситуация из-за российского рядового, по недоразумению оказавшегося в тюрьме. Возможны другие причины – например, предстоящая доставка новых заключенных. Элементарное усиление мер безопасности. При этом парням в «Пежо» вовсе не обязательно знать, что происходит на объекте «Курдигас» и есть ли вообще такой объект. Им приказало патрулировать местность непосредственное начальство. Начальству – боссы рангом повыше. Боссам – люди в высоких кабинетах, посвященные в дела своих заокеанских хозяев…
Возникало смутное ощущение, что пробраться на объект будет непросто. Олег попятился, отбежал, форсировал проезжую часть и снова углубился в лес. Эксперимент провалился, волей-неволей приходилось перемещаться лесом. Он миновал еловой чащей опасное место и вскоре основательно взмок, перелезая через груды бурелома. Отдохнул на крохотной полянке – подкрепился колбасой и кефиром. А потом лежал на хвойной подстилке, меланхолично наблюдая, как по небу плывет клин журавлей. Зрелище завораживало – и ничего страшного, что журавлиный клин является одним из символов Латвии и даже изображен на латвийских паспортах…
Он решил двигаться дальше и очень удивился, когда опять повстречался с дорогой. Грунтовка не желала его отпускать, делая замысловатые загибы. Олег пожал плечами, подтянул рюкзак и снова отправился по проезжей части. Но не прошло и минуты, как по спине побежали мурашки. Чертова акустика в этом лесу! Тренированное ухо уловило бы звук гораздо раньше, кабы не «глухие» зоны за скоплениями деревьев. За спиной гудел мотор, капитана Веренеева догоняла машина. Бросаться в чащу было поздно – он бы ушел, но выдал бы себя с головой. Он продолжал идти с той же скоростью, словно ничего не было. Только сместился к обочине, напрягся, приготовился к сюрпризам. Машина уже догоняла, уже почти поравнялась. Он покосился через плечо – вполне естественное движение для человека, которого обгоняет машина. Отметил характерную расцветку, мигалку на крыше. Это был тот самый полицейский «Пежо». Волноваться поздно, действовать надо. Впрочем, могло и обойтись – лес, как известно, место общественное, нет таких законов, чтобы не гулять по лесу.
Капитан уже прикидывал, как будет расправляться с вооруженными копами – задачка, в общем-то, немудреная. Бегло обозрел окружающую местность – не видать ли посторонних глаз? Это был глухой район, смешанная чаща, по которой петляла хорошо продавленная дорога…
Полицейская машина уже поравнялась с ним, обогнала и встала. Опустилось боковое стекло над пассажирским сиденьем.
– Эй, очкарик, и кого ты хочешь обмануть? – прозвучал исполненный ехидства голос. – Влип – так влип, да не пребудет с тобою Сила. – И тут же поправился: – Прошу прощения, Олег Петрович, вырвалось.
Олег нагнулся к окну. Что за черт? На водительском месте развалился Гриша Оленич в застиранной «стройотрядовской» штормовке. Его физиономия выглядела отчасти виноватой, но это не мешало ей лучиться сарказмом и самодовольством.
– Не понял, – сказал Олег.
– Я тоже поначалу не понял, командир. Но так уж карты легли, делать нечего. Не спорю, работа завершена некорректно, но эти трое просто не оставили мне выбора. Гоп со смыслом называется.
– И в чем смысл? – туго вникал Олег.
– А в том, что я живой, здоровый и на транспорте. А мог бы оказаться в кутузке или, скажем, на том свете и без транспорта. Слушай, командир, ну, ей-богу, не виноват. Шел себе мимо этих гребаных складов, никого не трогал. Откуда я знал, что за углом копы? Ну, да, облажался, мог бы и притормозить… А они меня увидели, рты распахнули, деваться некуда – пришлось идти, как шел.
– Но я же их обошел, – разозлился Олег.
– М-да? – озадаченно почесал затылок Оленич. – Ну, прости, теряю сноровку. Иду это я мимо них с такой широкой улыбкой, думаю – пронесет, не пронесет. А они так пялятся на меня, словно я им что-то должен, потом один очнулся, что-то ляпнул. Я по-латышски не очень, но чую, документы требует. В общем, слово за слово… – Оленич расстроенно вздохнул.
– Вспотевший ты какой-то, – подметил Олег. По всему выходило, что Григорий двигался практически за ним, а пока Олег перекусывал и отдыхал на полянке, он проводил профилактическую работу с местными органами правопорядка.
– А ты попробуй три такие туши в лес отволочь, – резонно возразил Оленич. – Еще и не так вспотеешь. Да все нормально, командир, смекалка в действии.
– Да уж, у кого-то очень подвижный мозг… Один поедешь или подбросишь?
– Конечно, садись, Олег Петрович, – смутился лейтенант. – Довезу в лучшем виде.
С некоторыми колебаниями Олег забрался в салон. Рация на приборной панели была вырвана с корнем. До навигатора и бортового компьютера у Григория еще руки не дошли.
– Потрясающе, – пробормотал он. – Не подозревал, что сегодня международный день тупицы. И какого, скажи, пожалуйста, хрена мы тут выделывались с этой конспирацией? Ты разом все испортил, Гриша.
– Во-первых, я извинился, – обиженно сказал Григорий. – Во-вторых, ничего я не испортил… ну, разве самую малость. Копы сильно не травмированы, но очнутся часа через четыре, не раньше. Их телефоны я превратил в труху, раций при них не было. Пока проснутся, вспомнят, кто они такие, добредут до ближайшего телефона. Пока созреет начальство, доложит в вышестоящие инстанции… И заметь, этот мелкий *censored*ганский поступок в отношении местных полицейских вовсе не означает, что что-то замышляется против секретного американского объекта.
«Означает, – подумал Олег. – Во всяком случае, явный повод для повышения бдительности. Суматоха начнется, когда копы в очередной раз не выйдут на связь. Уже, наверное, начинается. Ох, нехорошо это…»
– Ну, поехали, – злобно процедил он. – До объекта две версты. Не забудь сирену включить, когда в секретную тюрягу ворвемся…
С головой, в отличие от лейтенанта, он пока не рассорился. Не факт, что коллеги «травмированных» тут же бросятся их искать, но подчищать хвосты нужно было немедленно. День уже был в разгаре. Не успеешь оглянуться, как он промчится. Они проехали метров пятьсот, не встретив ни одной живой души. Олег извертелся – машину следовало спрятать, не оставляя следов. Они свернули в лес – в том месте, где деревья расступались и колыхался плотной стеной кустарник. Низина, подъем, сучковатые коряги утопали в траве. Трещал и рвался пластмассовый бампер, не рассчитанный на такую экстремальную езду. Следующая низина, по сути, крутая лощина вывалились из машины, переведя рычаг в нейтральное положение, толкали сзади, издавая от натуги неприличные звуки. «Вандализм продолжается», – мелькнула скорбная мысль. И не очень-то утешало, что теперь на деструктивные действия выписана индульгенция… Транспортному средству после учиненной «правки» требовался сложный и дорогостоящий ремонт. С воздуха припрятанная машина не просматривалась, кроны деревьев хранили тайну. Офицеры метнулись обратно на дорогу, бросились затирать следы протектора в том месте, где машина съехала в лес. Потом углубились в чащу, двинулись на восток…
День разгонялся медленно, но теперь мчался, как лыжник с горы. Временами накрапывал дождик, потом переставал. Перестраивались тучи, опускались, едва не задевая вершины холмов, но не решались разразиться проливным дождем. На одной из упомянутых вершин, окруженной криволапыми соснами, десантники и заняли наблюдательскую позицию. Отсюда неплохо просматривались окрестности. Единственная дорога петляла между холмами, выходила на ромашковое поле (еще один символ бывшей союзной республики), прорезала его пополам и упиралась в узкую реку, протекающую вычурными зигзагами. Вероятно, та самая Елцава. Мостик с бревенчатым накатом. За рекой и покатым косогором, обрамленным буйным кустарником, продолжалось поле. Холм под названием Гопка имел причудливую форму – с запада он походил на заросшее лесом плато, а на востоке красовался огромный каменный карниз, зависший над подножием. Само подножие имело плавную скругленную форму. В тех краях и находился искомый объект, но с данной точки он не просматривался. Зато прекрасно было видно, как дорога прижимается к южному подножию и огибает сопку. В том месте подъем на гору не был особенно крутым – вероятно, им и следовало воспользоваться, чтобы подобраться к объекту сверху.
