Ознакомительная версия.
Этот простецкий рабоче-крестьянский парень мыслил правильно.
«Статус изменился, жизнь усложнилась, но раз уж взялся за этот гуж, то тяни. Тебя и раньше не любили украинские военачальники, боялись встречаться в открытом бою с лихими молодцами из твоего батальона. А сейчас они и вовсе впадут в истерику – Майор улыбнулся. – Ладно, не злорадствуй раньше времени при посторонних. Хотя какие они посторонние?»
Он открыл глаза. Онищенко со свистом вертел баранку, давил на педали газа и тормоза. Дорога отнюдь не расстилалась гладким полотном.
Рядом с водителем сидел рослый ополченец Пастухов, зажав автомат с подствольником между ног. Он как сыч вертел головой.
Борисов покосился направо. Мускулистый Бусман тоже не спал, смотрел в окно, иногда оглядывался, глядел в ночную пелену.
«Через пятнадцать-двадцать минут приедем», – подумал Борисов, доставая сигарету из портсигара.
План действий на завтра он уже выстроил в голове. Сперва «знакомство» с командирами частей, с которыми он уже целый год воевал в одной упряжке, потом постановка задач, обязательный осмотр автопарка и инвентаризация всего вооружения. Но это завтра. Сегодня надо отдохнуть, набраться сил.
Майор закурил, выпустил дым в открытое окно.
Лес оборвался, дорога выскочила на опушку. Такое ощущение, что небо сделалось ближе, звезды опустились. С трех сторон простиралось поле, заросшее луговыми травами.
Дорогу Борисов знал наизусть. Где-то впереди петляла речка Бука. За ней грунтовка сворачивала направо, устремлялась к дальнему осиннику.
Мысли майора прыгали с пятого на десятое. Полковник Суслов явно смутился, когда упомянул маму Борисова. Мог бы и не смущаться – сам начал. Странная штука жизнь. Она сводит и разлучает людей, а потом ты поражаешься пресловутой тесноте мира.
Отец Борисова командовал силами быстрого реагирования Северного флота. Под его началом была бригада морской пехоты. На пенсию Сергей Александрович вышел в звании капитана первого ранга. К сожалению, жизнь на покое не затянулась. Отец скончался в возрасте шестидесяти трех лет.
Виктор Владимирович Суслов не был его другом, они даже знакомы не были, но на похороны он приехал, поскольку знал мать Борисова. Суслов стоял перед могилой на промозглом ветру и отрешенно смотрел в пространство, потом пробыл вечер с мамой и уехал.
На вопрос, кто такой, мама, немного смутившись, ответила, что просто друг, хороший знакомый из далекой-далекой юности. Читать по лицам Борисов умел, ничего не стал спрашивать. Если и было что-то у них, то наверняка до свадьбы с его отцом. О другом даже думать не хотелось.
Все же он машинально глянул в зеркало. Нет, вроде не похож на этого мужика. Потом злился, пришла же в голову такая дичь!
Прошла какая-то пара лет, и он встретился с товарищем полковником, да не где-нибудь, а в штабе соединения, куда прибыл на совещание. Суслов сразу его узнал, обрадовался, смутился. Как Мюллер Штирлица, попросил остаться, начал расспрашивать. Про мать, конечно, в первую очередь.
Молодого майора так и подмывало съязвить. Мол, слушаю ваши вопросы на мои ответы, товарищ полковник.
«Только матери не говори, что со мной встретился, – настойчиво просил тогда Виктор Владимирович. – Не надо, чтобы она еще больше волновалась».
Похоже, эти двое после смерти отца снова начали общение, во всяком случае, переписку.
«А как я могу ей сказать, что с вами здесь встретился, товарищ полковник? – удивился Борисов. – Согласно версии, предназначенной для мамы, я нахожусь на Дальнем Востоке, обучаю новобранцев и каждый день встречаю мирные восходы. Я могу с вами увидеться только в Находке».
– Приближаемся к мосту через Буку, товарищ майор, – проинформировал Онищенко. – На нем потрясет немного.
– Можно подумать, до этого не трясло, – заявил Пастухов. – Ты уж не несись по мосту как угорелый. «УАЗ» и так на ладан дышит.
«Мостик действительно не ахти, – подумал Борисов. – Прав Виктор Владимирович, надо укреплять конструкции. Скоро по нему не только военная техника, но и легковушка не проедет».
– Эх, молока напился. Добрая бабуля в Захаровске угостила, – проговорил Бусман и начал беспокойно ерзать. – Понимаю, что не положено, товарищ майор, но, может, не в службу, а в дружбу, остановимся на чуток? Я сбегаю на обочину.
– Эх, Бусман! – проворчал Онищенко. – Вечно ты со своим молочком!.. Пятнадцать минут езды осталось. Что будем делать с этим недержанием, товарищ майор?
– Мост переедем, там остановимся, – пробормотал Борисов. – Я бы тоже, честно говоря, прогулялся по обочине.
Приближался мост. Мелькали в свете фар покосившиеся перила, догнивающие бревна наката, похожие на старинную стиральную доску. Косматая трава окаймляла дорогу.
Охранники подобрались, вытянули шеи и все же проглядели! Что-то выкатилось на дорогу. Сработала светошумовая граната! Закричали люди, сидящие в салоне. Вторая граната взорвалась с задержкой в пару секунд.
Ослепленный Онищенко машинально врезал по газам, но справиться с управлением уже не мог. Машину повело на обочину, она сменила курс, завязла в канаве.
Ошеломленный Борисов схватился за кобуру. Пальцы срывались, не могли отыскать застежку. Что-то орал Бусман, сидящий рядом. Но майор ничего не слышал. В ушах у него надрывались колокола, перед глазами носились концентрические круги.
Машина накренилась, но не упала. Что-то выросло из травы и стало приближаться к «УАЗу».
Диверсанты работали спокойно. Эффект от взорвавшихся гранат был достигнут. Дезориентированные ополченцы не могли оказать организованного сопротивления.
Из накренившейся машины вывалился взъерошенный шофер с блуждающим взором, бросился обратно, стал выдергивать АКС, застрявший между сиденьем и коробкой передач. Он рухнул на колено, передернул затвор.
Прибор ночного видения отлично выделял его на фоне наклонившегося «УАЗа». Пистолеты диверсантов были оснащены не только глушителями, но и устройствами лазерного наведения.
Жерех не без удовольствия оттянул спусковой крючок, когда на лбу водителя заплясал огонек. Парень с пробитым черепом повалился под колеса своей машины.
Рослый ополченец спрыгнул с подножки. Он плохо соображал, но на автопилоте поднял ствол автомата и был готов открыть огонь.
Грабчак и Якуба выстрелили одновременно. Две пули попали в бронежилет Пастухова. За ними полетела третья и угодила ему в шею. Он схватился за нее, как будто оса ужалила, выронил автомат. Ранение было не смертельным. Пуля лишь вырвала кожу, не задела ни трахею, ни позвонки. Но уже подкрался Бескровный, набросился на раненого, повалил, принялся наносить удары ножом.
Крепыш Бусман ногой высадил дверь, вцепился в камуфляж офицера, сидящего рядом, поволок его за собой из машины. Этот парень до последнего выполнял свой долг.
Офицер от удара плечом о стойку выронил пистолет, извлеченный из кобуры, пытался отстегнуть от пояса рацию. Два тела вывалились в траву. Раздался резкий звук ломающейся кости. Офицер закричал от боли. Очень уж неловко он покинул машину. Телохранитель схватил его за шиворот, поволок в бурьян.
– Потерпите, товарищ майор, еще немного, – прохрипел он.
Бусман увидел надвигающиеся силуэты, бросил Борисова, скинул с плеча автомат.
Но подстрелить одинокую мишень диверсантам было несложно. Прозвучал сухой щелчок, и мертвое тело покатилось в борозду.
Над майором склонились трое. Его лицо быстро превращалось в бескровную маску. Пот заливал глаза. Очки каким-то чудом держались на носу, но стекла покрылись трещинами. Он тяжело дышал, сжимал зубы, чтобы не разораться от боли.
Диверсанты задумчиво смотрели на изувеченную конечность. Надо же так постараться! Видно, ногу зажало в машине, а охранник, мир его праху, с силой выдергивал офицера. Да, не по плану.
Голень была перебита, огрызок кости прорвал штанину, торчал наружу. Вся земля вокруг раненого была залита кровью. Глаза его затягивала поволока, он потерял сознание. Но это был именно тот офицер, на которого охотилась группа. Ошибка исключалась.
– Обзавелись геморроем на свою голову, – недовольно проворчал Грабчак. – В натуре, чтобы жизнь медом не казалась.
– Теперь до леса его тащить! – заявил Якуба. – Еще и подохнуть может, зараза.
– Не подохнет, – успокоил его Жерех. – Если кровь вовремя остановим. Подумаешь, ножку сломал. Живо, хлопцы, жгут, анальгетик, перевязать, чтобы через пять минут как огурчик был.
Бойцы ворчали, но слушались. Мертвый майор Борисов означал бы полный провал задания.
Под колесами накренившегося «УАЗа» еще не утихла возня. Жерех оставил подчиненных нянькаться с пострадавшим, сам вразвалку отправился к дороге. Рослый охранник оказался живучим. Он обливался кровью, слабел от полученных ранений, но ни в какую не хотел умирать.
– Бескровный, ты чем там занимаешься? – недовольно спросил Жерех, подходя поближе.
Ознакомительная версия.
