С лугов донеслось:
– Вперед! Живее!
Я предложил:
– Давайте попытаемся сбить их с толку. Переберитесь через ручей и отойдите подальше: они будут искать следы вдоль берега. За мной не возвращайтесь, что бы не произошло.
Харви покосился на меня.
– Надеюсь, вы не собираетесь изображать капитана тонущего корабля?
Мимо проплелся Мэгенхерд с тяжелыми сумками. Я заверил:
– Я вас догоню.
Харви задумчиво заметил:
– В меня попали впервые. Он подобрался сзади и застал врасплох.
– Я догадался!
Похоже, он меня не слушал.
– Конечно это не оправдание. Так нельзя – чтобы застигали врасплох. Это моя работа... – Он поморщился и, прижав к ребрам локоть, заковылял по просеке, с сумкой "Эйр франс" в правой руке.
Я снова глубоко вздохнул, – не только из-за прыжков и беготни, – вынул из саквояжа кобуру, пристегнул ее как приклад к "маузеру" и подошел к убитому бандиту.
Тот оказался небольшого роста, с давно нестриженными темными волосами, в поношенном сером костюме. Оружие – американский армейский пистолет 45-го калибра. Я положил его в карман и поволок труп через рощу к полям, где бродили жандармы.
У опушки я осторожно опустил тело и проверил, сколько в пистолете патронов. Их было слишком много для моего замысла. Оставив три, я пробрался к опушке. Метрах в пятидесяти по пояс в высокой траве стоял жандарм, не сводя глаз с рощи. Второго я не видел. Тогда я на карачках отполз подальше и побежал к дороге.
Четыре выстрела и труп требовали объяснения. Я приложил "маузер" к плечу и выстрелил в сторону ближайших деревенских домов, в четверти мили от рощи. Теперь, когда жандармы убедились, что в них стреляли, они могут поверить, что и предыдущие выстрелы предназначались им же.
Я вернулся на опушку. Жандарм оставался на том же месте, полагая, что находится вне пределов прицельного огня. Из "маузера" с прикладом на такой дистанции я мог бы отстрелить ему брови. Но не мешало бы еще знать, где его напарник.
Я спрятался за дерево и заорал, предлагая взять меня живьем, если ему хватит смелости. Жандармы убили моего отца и брата. Теперь пусть попробует справиться со мной! Но я умру не один!
Показаться слегка не в своем уме – значит смазать некоторые неловкие детали. Когда я закричал, жандарм пригнулся, но остался на виду. Я пустил пулю достаточно близко к его голове, не оставляя сомнений, кого я имею в виду. Жандарм сразу нырнул в траву. Зато неожиданно близко вскочил его напарник и выпустил очередь в мою сторону. Вокруг посыпались шишки и еловая кора. С меня было достаточно. Я издал долгий предсмертный хрип, завершив его жутким стоном, схватил саквояж и помчался прочь.
Харви с Мэгенхердом я догнал, когда они второй раз перебирались через ручей, чтобы выбраться на дорогу. К тому времени мой бег давно перешел в ускоренный шаг.
Харви вымученно улыбнулся и сказал:
– Идея недурна, но надолго ли ее хватит?
Видимо, он слышал разыгранную мной комедию.
– Надеюсь, нам хватит.
– Рано или поздно они обнаружат, что парня застрелили из револьвера, а не из автомата.
– Решив, что дело сделано, они не станут торопиться со вскрытием.
Мы переправились через ручей и укрылись под изгородью. Я посмотрел на часы – прошло примерно полчаса, как я расстался с мисс Джермен. Зато ноги прекрасно помнили, что я за это время их четырежды промочил. Мы заковыляли к дороге. У ворот стоял серый "ситроен"-фургон с надписью "Поместье Пинель" на ржавом кузове. Мисс Джермен с кем-то еще склонились у переднего колеса, будто проверяя шины.
Когда мы приблизились, сопя, как табун загнанных коней, ее напарник встал и поспешил нам навстречу.
Это была Жинетт в серой юбке и старом, заношенном замшевом жакете.
Старше, чем при нашем расставании двенадцать лет назад, но не настолько старше. Может быть, больше усталости в темных глазах, какая-то солидность в лице. Но те же темно-каштановые волосы, нежная бледная кожа, как будто никогда не знавшая лучей солнца, и та же грустно-насмешливая улыбка, которую я слишком хорошо помнил.
Она коснулась моей руки.
– Привет, Луи, ты нисколько не изменился.
Ноги мои промокли до колен, куртка и рубашка были покрыты глиной и хвоей, волосы свалились на глаза, и в них торчали все образцы местной флоры. В руке я сжимал огромный "маузер".
Я кивнул.
– Наверное, следовало бы.
И мы полезли в фургон.
Когда дверь фургона распахнулась, я увидел, что мы остановились на дорожке перед шато. Оно было не в духе здешних мест, хотя и выглядело, как подобает шато, – по крайней мере с точки зрения англичанина. Может быть, именно потому один из прежних графов и выстроил его в подобном стиле: ему нужно было такое, что хорошо будет смотреться на винных этикетках.
Он заимствовал идею в верховьях Луары – массивная постройка в духе ложной готики, с высокими окнами и круглыми башнями по краям, украшенными остроконечными крышами, покрытыми голубым шифером, не гармонирующим с розовым южным камнем, из которого выстроили сам замок. Но этого не видно на аккуратных этикетках.
Я повернулся к Жинетт.
– Не знаю, нужно ли кого-то представлять...
Она с любопытством разглядывала Мэгенхерда.
– Пожалуй, мне лучше знать.
– Мистер Мэгенхерд. Жинетт, графиня де Мари.
Услышав его имя, она чуть подняла брови. Он взял ее руку, весь подобрался и даже поклонился.
Потом я представил мисс Джермен и Харви. Тот выглядел не лучшим образом: складки на лице стали глубже и все лицо напряженно застыло.
Жинетт сказала:
– Вы ранены. Пойдемте, Морис перевяжет рану. Тут я заметил на террасе седого старика в белом жилете, державшегося позади. Я подошел, пожал ему руку, и старое, загорелое, сморщенное, как печеное яблоко, лицо расплылось в широкой ухмылке. Поинтересовавшись, как идут дела, мы оба согласились, что неплохо. Он заявил, что все совсем как в прежние времена, еще раз ухмыльнулся и повел Харви в дом.
Мэгенхерд спросил:
– Долго мы здесь пробудем, мистер Кейн? Мы сегодня одолели не больше двухсот миль.
Жинетт вмешалась:
– Сейчас не будем это обсуждать. Жиль, предложите мистеру Мэгенхерду что-нибудь выпить. А вам, дорогая, я покажу вашу комнату. – Жинетт подхватила мисс Джермен под руку и увлекла ее за собой.
В шато как будто ничего не изменилось. Зачем чему-то меняться в доме, где мебель собиралась столетиями? Первая от входа комната, справа, все также выглядела гибридом кабинета и гостиной, а спиртное по-прежнему скрывалось в массивном темном буфете времен Людовика XIII, стоявшем против окна.
Я заглянул внутрь, осмотрел содержимое и вытащил бутылку шотландского виски.
Мэгенхерд пригубил и спросил:
– Каковы ваши планы, мистер Кейн?
– Через швейцарскую границу пойдем завтра утром, перед рассветом.
– Перед рассветом? Почему не раньше?
Я отыскал мятую пачку "Житан" и закурил.
– Придется перейти границу нелегально, ведь мы не можем предъявить паспорта. Значит, надо ждать ночи. Если перейти, когда стемнеет, – застрянем на ночь в Женеве. Ночных поездов я не люблю, а взять машину напрокат мы не успеем. Швейцарцы по ночам поездами не пользуются, мы будем выглядеть слишком подозрительно. А если попадем в Женеву на рассвете, нам не придется слоняться там без дела. На улицах появится народ, и мы сумеем раздобыть машину.
Глядя в стакан, он нахмурился.
– Если я верно понял, мсье Мерлен сообщил, что прибудет в Женеву. Если сейчас позвонить ему, он может взять напрокат автомобиль и встретить нас. Значит, можно отправиться в Женеву вечером.
Я устало покачал головой. Ему явно не понравятся мои слова. Он может просто не понять.
– Со времени вчерашнего разговора с Мерленом многое изменилось: кто-то следит за нашими передвижениями. Может прослушиваться телефон Мерлена. Значит, то же самое может случиться и в Женеве.
– Вы говорили, что полиция не решится так поступить с известным адвокатом.
– Это не относится к нашим противникам.
– Разве так легко подключиться к телефону?
– Нет, в городе чертовски сложно. Потому вчера я и не беспокоился. Но сегодня мы узнали много нового. Если они работают с такими профессионалами, как Бернар, то им доступно все.
– Мистер Лоуэлл считает, что нас предали в Динадане.
– Мистер Лоуэлл не подумал как следует. Мельо могли нас выдать только полиции. Никто не мог войти с ними в контакт заранее, ведь мы не собирались там останавливаться.
Он выпил виски, чтобы легче переварить услышанное, потом сказал:
– Мсье Мерлен должен быть со мной в Лихтенштейне.
– Хорошо, мы позвоним ему, когда пересечем границу. Отсюда никто никуда звонить не будет. Я запрещаю пользоваться телефоном.
Я залпом допил виски.
Открылась дверь, и Морис сообщил:
– Мсье, кушать подано!
За столом мы оказались втроем: Жинетт, Мэгенхерд и я. Харви, видимо, было не до еды, а мисс Джермен сразу отправилась поспать.
