— Ложись!
Они плюхнулись в невысокую траву.
— Двенадцать десять, — сказал Морской Змей.
Если представить перед глазами циферблат часов, то именно в точке «двенадцать десять» показались две рычащие моторами невысокие тени, покрытые какими-то странными выростами — ага, на обоих броневиках сидит куча народу… Броневики то ли шли им наперерез, то ли хотели выйти тишком на левый фланг противника.
Они были метрах в пятидесяти. В переднем по силуэту без труда угадывался английский «Фокс» — так себе броневичок, с двадцатимиллиметровой пушечкой. А вот следом перла зверина посерьезнее — «Раталь», броня чисто юаровской разработки, и пушечка у него калибром в девяносто…
Нет, все-таки они именно что собирались зайти во фланг — но перли по маршруту, который вскоре должен был пересечься с тем местом, где залегли «морские дьяволы». У Мазура в голове мелькнуло: «Ах, какая несуразица, нас же теперь тринадцать, не самое веселое число…»
И спрятаться негде, не успеешь отползти достаточно быстро в редких зарослях невысокой травы, и на своих двоих не убежишь, положат на равнине, как куропаток…
Очень хорошо, что Морской Змей в таких делах был записным пессимистом — на подобные задания он отправлялся, нагрузившись всем, что только можно было с собой прихватить на плечах…
— Леший, Папа! Сначала бура!
Ручаться можно, что до этой минуты Папа-Кукареку и Пеший-Леший, как любой на их месте, втихомолку проклинали бы свою невезучую судьбу — поскольку именно им выпало, помимо прочего снаряжения, переть на горбу шведские реактивные гранатометы «Карл Густав», да вдобавок не просто «Густавы», а «двойку пятьсот пятьдесят», каковая дура вкупе с тройкой гранат весит поболее двадцати килограммов. Уж наверняка мысленно изошли на маты. Однако сейчас всем поголовно следовало лишь поблагодарить мысленно отца-командира за предусмотрительность…
Нет, не заметили пока, но сближаются под узким углом, до них уже метров двести… Ага! Какая-то сука у башни «Фокса» заорала благим матом, указывая прямехонько в их сторону: заметил-таки. Зоркий Глаз, чтоб тебе… Вот только поздненько, родной ты наш, востроглазенький…
Двойное негромкое буханье, характерный тугой свист, две огненных полосы, метнувшиеся над саванной… Английскому самоходу Папа-Кукареку ухитрился влепить прямо под башню, каковую и сорвало к чертовой матери, окутанный дымом броневик проехал еще пару метров и замер. «Раталь» получил в борт, что тоже было неплохо — и тут же на нем скрестились еще две огненных трассы — и вот тогда он взорвался уже качественно, десант смело с брони, расшвыряло. Тем временем рванул боекомплект на «Фоксе», во все стороны засвистели осколки, люди инстинктивно вжались в землю, прикрыв головы прикладами автоматов — хоть это и не особенно поможет, если прилетит здоровенный обломок…
Потом настала относительная тишина. Впереди, метрах в восьмидесяти, вяло горели раскуроченные останки броневиков — диковатое зрелище на фоне звездного неба. Кто-то там, впереди, вопил истошно, нечеловечески, на одной ноте. А вот выстрелов с той стороны не было.
— Первая тройка — проверить, зачистить!
Викинг, Страшила Мудрый и Джигит бросились туда, пригибаясь. Вторая тройка двинулась следом, чтобы прикрыть при необходимости. Мазур с Лавриком остались на прежнем месте — им следовало пуще глаза беречь этого типа с гранатой, собой прикрывать в случае чего, и все такое. Пеший-Леший и Папа-Кукареку развернули треноги своих шведских «автоген-гюрза», приникли к прицелам — с той стороны могли объявиться еще броневики, а у них оставалось по гранате.
Впереди, у пылающих броневиков, послышалось несколько скупых очередей. После чего всякие вопли прекратились, слышался только слабый треск пламени, тянуло чадом горящей солярки и характерным запашком жареного — к которому все здесь присутствующие уже успели привыкнуть, а потому ни с чьей стороны не последовало никаких интеллигентских штучек вроде вдумчивого блеванья. Хотя неприятно, конечно…
Когда тройки вернулись, Морской Змей распорядился:
— А теперь ноги! Вжарили, как в самоволке на блядки!
И они действительно вжарили — но, разумеется, не беспорядочной толпой, а в строгом порядке, вереницей, прекрасно помня, кому надлежит бдить насчет возможной опасности слева, кому — справа, кому, пребывая в арьергарде, следить, чтобы нечаянный супостат не объявился на хвосте… Кафр не отставал, все так же прижимая правой рукой к груди гранату, винтовка немилосердно колотила его по спине, на что он стоически не обращал внимания — упрямый малый, надо полагать, по жизни упертый…
Достигнув леса и убедившись в полном отсутствии погони, что пешей, что моторизованной, что воздушной, они позволили себе малость отдышаться. Оглянулись на гряду холмов. Бой и не думал утихать: вершины холмов и промежутки меж ними озарялись вспышками, вовсю работали зенитки, пушки броневиков, пулеметы и автоматы, правда, судя по звукам, характер боя изменился: теперь обе стороны расходовали снаряды и патроны экономно, скупо, прекрасно понимая, что запасы не бесконечны, а подвоза не будет. Никак не походило, что юаровцы собираются отступать — видимо, у них был четкий и недвусмысленный приказ…
Слева раздался шум вертолетов, и они инстинктивно метнулись под защиту деревьев. Оказалось, всполошились зря: совсем низко, не выше десятка метров над лесом, прошла к холмам тройка «крокодилов», сиречь «МИ-28». И еще одна, и еще. За холмами взлетело в небо не менее дюжины красных ракет — кубинцы обозначали свой передний край, ясное дело.
Мазур ухмыльнулся. На боестолкновении сейчас будет поставлена жирная точка: девятка «крокодилов» разделает оказавшихся на открытой местности юаровцев, как бог черепаху.
На их же собственной территории, ага. Но заранее можно ручаться: никаких материальных доказательств не будет, убитых — а они наверняка есть — кубинцы унесут с собой, боеприпасы «крокодилов» без должной маркировки, а ежели кто-то вздумает тыкать в нос кучей снарядных гильз от ЗСУ, то смело можно отвечать, что означенная техника давным-давно снята с вооружения Советской Армии, и как гильзы от ее снарядов там оказались — неразрешимая загадка природы, наподобие летающих тарелочек или лох-несского чудовища. Можно к тому же добавить, что официально ЮАР пребывает в международной изоляции, а потому не в состоянии использовать иные международные трибуны для лживых провокационных выпадов в адрес Советского Союза и его отношений с братскими африканскими государствами…
По команде Морского Змея они вереницей втянулись в лес, так и не увидев, как работают «крокодилы» — хотя грохот этой работы до них еще долго доносился.
Минут через десять они вышли к обширной прогалине, где стоял «МИ-8» и приданная ему для охраны пара «крокодилов» — все с кубинскими опознавательными знаками. Их, конечно, встретило бдительное клацанье затворов залегших вокруг винтокрылов кубинских десантников, но формальности с помощью пароля-отзыва уладили быстро. Блаженно расслабившись на железной скамье вертолета, Мазур покосился на темнокожего соседа (тот прикрыл глаза, с бесстрастным лицом привалившись затылком к борту, но в руке по-прежнему стиснута граната с примотанным к ней пенальчиком) и вновь с любопытством подумал: что же этот парень такое интересное спер, что ради него разразилась такая катавасия?
Увы, он слишком хорошо знал: можно до пенсии дослужить, так и не получив ответа на подобные вопросики…
Глава шестая. Абордаж по-бангальски
Обстановка была идиллическая. Безмятежно светило с лазурных небес знойное африканское солнышко, щебетали на все лады экзотические птахи (впрочем, иные орали премерзко), жужжали и зудели разнообразные насекомые, не далее чем в полуметре от Мазура на ветке вольготно устроилась небольшая желто-лазоревая змея, прямо-таки согласно поговорке прикинувшись шлангом — долгая неподвижность Мазура ее успокоила. Поскольку — он точно знал — змея была не из ядовитых, некультурно было бы ее шугать или бить прикладом по роже — в конце концов, она ничем не мешала.
Река с заковыристым местным названием лениво несла свои зеленовато-бурые воды. Слева направо по каким-то своим делам проплыл, оставляя треугольную, разбегавшуюся к берегам волну, некрупный крокодил — как-то меланхолично, не спеша.
Чащоба подступала к самому берегу — так что они разместились буквально в двух шагах от воды, каждый из четырех в своем наблюдательном пункте убрал-отогнул пару-тройку веток, и река перед ними простиралась, как на ладони. Правее, метрах в двухстах, она резко сворачивала вправо — за что именно это место и выбрали.
Мазур глянул на противоположный берег, заросший так же вплотную подступившим к воде лесом. Конечно, он и не рассчитывал разглядеть отсюда Мануэля с его четверкой — да и он бы наверняка их не разглядел, оказавшись в двух шагах, не те мальчики… Зато место, где расположились кубинцы, он знал точно — и выглядело оно со стороны совершенно безобидно, как и то, где они сами укрывались.
