– Берем. Они ему больше не понадобятся. Будет нам премия.
Мокрый передал ему деньги и сразу повеселел. Разумеется, Барин ему заплатит за работу. Но вор есть вор. Видимо, уйти без добычи казалось ему нарушением всех нормальных норм.
– Эй, а тут еще кое-что есть, – послышался голос из угла.
Казак подошел к напарнику и увидел, что тот держит небольшой пакетик с каким-то белым порошком.
– Дурь какая-то, я так думаю. Баловался, видать, мужик.
Казак не стал проверять порошок на вкус, просто сунул пакет в карман куртки.
Дальнейшие поиски ничего интересного не дали. Нашли иностранный паспорт на имя Геннадия Стаценко, но оставили его, где лежал. Честно говоря, Сергей рассчитывал найти оружие – но вот чего не было, того не было.
– Ладно, перепеты все песни. Закрываем дом – и валим до машины…
Глава 7
ГЕНА. А КТО Ж ЕГО НЕ ЗНАЕТ?
Алена лежала, привалившись к боку Сергея, и прерывисто дышала. Секс у них начался сразу, как Казак переступил порог хаты. По принципу – если секс мешает работе, то на фиг такую работу. Но если серьезно, то Сергей решил, что дела обождут до утра. Так вот, теперь было уже утро. И Алена, как обычно, резко перешла от расслабухи к деловому тону:
– Так вот, друг мой ненаглядный, тебе интересно знать, что ж я такого нарыла?
– А ты что-то успела?
– Раньше сядешь, раньше выйдешь. Благо Репа тут в двух шагах. Так что кое-что узнать удалось.
…Первое, что поразило Алену, когда она начала шляться по бескрайним просторам Академии художеств, это то, что Геннадий Стаценко был здесь весьма известной личностью. То есть, она искала какого-то шибко зашифрованного персонажа, а оказалось: «да кто же не знает Гену?» Впрочем, при более подробных расспросах выяснялось: всем он вроде известен, но на уровне «хороший парень». Тут он мелькал, там он мелькал. Кому-то помог картины на Запад продать, кому-то здесь чем-то помог. Но вот сообщить чтолибо более конкретное люди затруднялись. Наконец, на вопрос о том, не искал ли Гена реставраторов, кто-то сказал:
– Это ты к Ирке Ильиной иди. Она… соцреалистка. Вот он ее и подписал. Она сейчас наверняка в мастерской, клепает свою патриотическую живопись.
Отправившись, куда показали, Алена вышла на нужную мастерскую, располагавшуюся в конце одного из коридоров Академии. Внутри, несмотря на довольно поздний час, кипела жизнь. Иру Алена узнала как-то сразу. Высокая, несколько грузная блондинка стояла перед мольбертом, на котором виднелись наполовину нарисованные какие-то древнерусские богатыри.
Разговор Алена завязала легко – о том, о сем, о тенденциях в современной живописи и так далее. Потом плавно ввернула:
– Ирина, а вы не знаете такого Гену Стаценко?
– А как же! Он мне заказ хороший недавно подкинул.
– Боюсь, я вас разочарую. Он вчера погиб в автокатастрофе.
– Ой! Жалко-то как. Хороший был человек… Девушка помолчала, вздохнула и прибавила:
– Но, наверно, так и должно было быть. Знаете, он как в песне: «мой приятель беспечный ездок». Я всего два раза с ним ездила, и в кои-то веки про Бога вспоминала, пока он вел. Псих натуральный. Но жаль. Человек-то был отличный.
– А у вас заказ накрылся… – цинично «посочувствовала» Алена.
– Ну, нельзя ж так… Хотя, с заказом-то как раз все нормально. Гена меня свел непосредственно с клиентом.
Такого поворота Алена не ожидала. Однако она прошла хорошую школу грязной журналистики, поэтому продолжала как ни в чем не бывало.
– А кто этот клиент? Если не секрет, конечно.
– Да какие там секреты? Это все тут строят из себя черт знает кого, когда находят халтуру, боятся, чтобы не перебили. А я не скрываю. Одна фирма – то ли немецкая, то ли австрийская. Гена меня туда привез. Он все кричал, что делает это из любви к молодым художникам. Дескать, сам мечтал стать, не получилась, буду другим помогать. Но, я думаю, он свой процент и с них собирался снять… Так вот, на вывеске у входа было по-немецки что-то написано. Впрочем, говорил со мной наш, русский. Он долго про фирму рассказывал, я, честно говоря, особо не слушала. Что-то вроде того, что они торговали в России еще при царе, а теперь вот вернулись на российский рынок. Меня это как-то не очень занимало. Но работа, которую предложили, оказалась интересной.
– Реставрация? – напряглась Алена.
– Она тоже. Но как раз реставрация-то там пустячная. Так, немного почистить, немного подмазать. Дело в том, что они себе офис оборудуют и купили для него три картины. Хорошие, но ничего особенного. Неизвестный художник, конец XIX века. Изображены на них разные сценки из жизни Питера того времени. На одной картине я узнала торговый двор – знаете, тот, похожий на Гостиный, что возле Никольской церкви? Так вот, этот Юрий, из фирмы, так он и говорит: нам бы еще одну нарисовать. В том же стиле. И хорошо бы, чтобы там была нарисована вывеска нашей фирмы на каком-нибудь из домов. Я согласилась. Почему бы и нет? Задача интересная. Они мне дали много рисунков того времени и разные другие материалы. Вот хотела закончить богатырей, а потом и за эту работу приняться.
Больше ничего особенного Алена не узнала. Только добавила:
– Адрес фирмы я пробила. Совместное российско-немецкое предприятие. Собираются производить, ты будешь смеяться, сосиски и колбасу. Я ночью нашла их сайт. Они, как я поняла, в самом деле намерены строить свою рекламную политику на том, что, дескать, работала эта фирма в дореволюционном Петербурге, все жители их колбасные изделия трескали под пиво и нахваливали. Потом началась Первая мировая, немцам жить тут стало трудно. Так что до того, как пришли злобные большевики и все отняли, они, вроде не дожили.
– Значит, получается, пустышку вытянули. Оно, конечно, Германия, но для маскировки все это слишком наворочено.
– А не совсем. Ты ведь сам говорил – они дилетанты. Но ведь как-то люди приходят в криминал? Наверное, из легального бизнеса. Занимались вот такими делами, а потом занесло в темные дела. Но, значит, следы-то остались! И еще…
– Стоп!
Казак вспомнил историю про убитого художника. Вроде, четкой связи не просматривалось, но почему-то Сергею казалась, что она имеется. И если предположить, что это так… Художника убивают – то ли эти деятели, то ли случайные грабители. Не суть важно. Если предположить, что он занимался реставрацией картин, то получается…
– Поучается, они искали в Академии новые кадры, – вслух сказал он.
– Вот я тоже об этом подумала. Но ты у нас тут главный, а самые умные мысли должен изрекать начальник, – засмеялась Алена.
– Но только зачем им студенты? Профессионалов не найти?
– Ты же видел профессионала: он всех знает, его все знают. Мирок узкий. А студент… В данном случае студентка. Ты знаешь, я по-женски одежду ее оглядела. Она одета откровенно бедно. Очень бедно. И не потому, что творческий человек, которому на все плевать. Ирина как раз свою бедность старается не показывать. Но старые стоптанные туфли не скроешь…
– Я понял. В самом деле, бедного студента проще втянуть в дело и заткнуть ему рот деньгами. Тут даже много денег и не надо.
– Тем более, ты посмотри, какой заказ. Гена заодно думал посмотреть, какова она в работе. И все легально. Ирина мне сказала – они собрались заключать договор. Так что даже с налоговой инспекцией у них проблем не возникло бы. То есть, полегальнее нашей конторы будет. Мы-то, в основном, деньги черным налом берем.
– Ладно, все это интересно, но…
В голове у Казака появился краешек какой-то мысли, но он тут же куда-то исчез без следа. Вздохнув, Сергей подвел итог:
– Пойдем смотреть мои трофеи. Я ведь тоже не зря ночью по чужим огородам болтался.
* * *
Трофеи были сложены в комнате, возле компьютера. Первым делом Казак осмотрел белый порошок. Он, на первый взгляд, как впрочем, и на второй, оказался самым обыкновенным кокаином. Что ж, дело обычное. Конечно, в пакетике хватило бы на статью, но «кокс» кто теперь не нюхает? Особенно, если учесть своеобразный характер покойного. Мог сам употреблять, мог дружков своих богемных угощать.
Казак попробовал включить ноутбук. Тот заработал, но потом нагло потребовал ввести пароль. Ладно. Утром придется звонить знакомым специалистам. Нет таких паролей, которые не взломали бы русские хакеры. Так, теперь третий предмет – книга. Это был толстый альбом, изданный явно не вчера. Судя по всему, на немецком. На титульном листе имелся год издания: 1932. Полистав, Казак убедился – это некое сочинение, снабженное черно-белыми фотографиями каких-то домов, картин, статуй и прочих предметов искусства. А может быть…
– Алена, в этом чертовом компьютере можно перевести с немецкого? Хотя бы заголовок, хотя бы приблизительно?
Девушка некоторое время шуровала в машине, потом сказала:
– Давай сюда эту хренотень.
Потом, потрудившись еще, выдала:
– В общем, так. Что-то типа «самые знаменитые частные художественные коллекции Германии». И что?
