— Здесь. — Максимов остановился там, где десять минут назад поправлял куртку.
Черный могильный камень с бронзовым подсвечником в изголовье. Еще одна странность местного кладбища. Под одной фамилией, выбитой крупными буквами — Божедомские, стояло лишь одно имя с датами рождения и смерти — Мария. Рядом было выбито только имя — Петр. Неизвестный пан Божедомский уже знал, что ляжет рядом. Правда, не знал когда.
В секретных документах разведотдела округа эта могила проходила как объект «Черный апельсин». Кто-то из умников, научно обеспечивающих разведку, обнаружил, что большой объем информации легче усвоить и воспроизвести, если использовать «маркеры памяти». Надо придумать предмет, практически не встречающийся в реальной жизни, и очень четко постараться себе его представить, а потом уж запоминать все, что тебе требуется. В результате стоит вновь вызвать в памяти «картинку», как потоком хлынет вся накопленная информация.
«Черный апельсин» для Максимова означал закладку с оружием и рацией. Вслед за экспрессионистским образом черного апельсина в памяти всплывали подступы к объекту, детали местности, ближайшие транспортные пути и прочее, что необходимо знать, чтобы незаметно вскрыть тайник. Он хранил в памяти десяток маркеров, кодирующих тайники, разбросанные от Скандинавии до острова Рюген. Не приведи господь, поступит команда — и тысячи законсервированных агентов вскроют тайники с минами и ядами, группы спецназа выйдут к своим «черным апельсинам», «каменным стрелам» и «оранжевым дождям». И мир вздрогнет, ужаснувшись сбывшемуся пророчеству Иоанна Богослова.
Максимов тихо трижды свистнул.
— Я здесь, командир, — раздалось за спиной.
— Подойди, Жила. — Максимов перехватил взгляд полковника, тот явно остался доволен, что Жила уже успел перебраться на то место, где раньше прятался сам Гусев.
— Старший лейтенант Любавский, — представился Жила, прозванный так за сухую жилистую фигуру. — Прикрываю действия старшего группы при вскрытии тайника. Присутствия посторонних не обнаружено. Кроме вас, конечно.
Гусев цепким взглядом осмотрел Жилу с головы до ног и удовлетворенно кивнул.
— Полковник Гусев, проверяющий от штаба округа. — Он протянул руку Жиле, невольно поморщился от рукопожатия. Оно у Жилы, как знал Максимов, было цепким и жестким, как у циркового гимнаста.
— Здравия желаю, товарищ полковник. — Жила успел бросить Максимову недоуменный взгляд, но тот лишь пожал плечами.
— Слушайте вводную, Любавский. — Гусев крякнул в кулак, прочищая горло. — Командир группы захвачен в момент выхода к тайнику. Ваши действия?
— Согласно приказу в драку не вмешиваюсь. Скрытно ухожу и докладываю Яшке Цыгану… Простите, заместителю командира группы капитану Свиридову
— Правильно. — Гусев не обратил внимания на оговорку Жилы, в группах все друг друга величали по прозвищам. Иногда это сознательно поощрялось, особенно на учебных сборах, когда встречались специалисты из разных ведомств. — Учтите, с этой минуты-все ранее разработанные маршруты отхода для группы под угрозой. Придется импровизировать.
Максимов давно привык, что любимым развлечением начальства является рождение вводных. Тут фантазия высоких чинов просто не знала границ. Классическое «поди туда, не знаю куда, принеси то, сам знаешь что» обрастало такими деталями, что легче было сразу застрелиться, чем пытаться отработать вводную. «Все шло нормально, пока не вмешался Генштаб», — с грустной улыбкой вспомнил он армейскую мудрость.
— Постараемся, товарищ полковник. — Особого энтузиазма в голосе Жилы Максимов не услышал.
Не надо быть Кассандрой, чтобы догадаться, что в ближайшие часы разведывательно-диверсионная группа «Д-13» будет затравлена и почти полностью уничтожена. В Калининградскую область, к поселку Причалы, где по сценарию их ждал катер «своих», прорвутся единицы. Все по законам спецназа: на эвакуацию не рассчитывай, подмоги не жди, первая всегда срывается, а вторая вечно прибывает с опозданием.
— Выполняйте! — коротко бросил Гусев. Жила кивнул и бесшумно растворился в темноте. Легкий бриз прошелестел по верхушкам сосен. Сверху упали крупные капли, тихо шлепнули по ковру из опавших иголок. Из-за дороги донесся протяжный детский плач, словно проснулись сразу несколько грудных младенцев. В тишине кладбища звук этот прозвучал особенно жутко.
— Что это? — спросил Гусев, повернувшись к источнику звука. Сквозь редкий сосновый бор можно было разглядеть три яруса огоньков.
— Там казарма пограничников. А рядом одноэтажные коттеджи. В одном дядька держит два десятка нутрий.
— И это они так орут? — удивился Гусев. — Делать ему не фиг.
— Наоборот. Выкопал во дворе бассейн, кормит рыбьими головами, за копейки покупает в рыбном порту. Животные чистые, плодятся, как кролики, а шкурка стоит в три раза дороже. Выгодное дело. Мужик недавно вторые «Жигули» купил.
— Откуда знаешь?
— А мы уже неделю на его чердаке штаб оборудовали. Жила туда сейчас направился. — Максимов не удержался и улыбнулся. Местная контрразведка и милиция так и не смогли вычислить место, где скрывалось управление группой. — Окраина, мужик днем на работе, у милиции он на хорошем счету. Через забор — пограничники. Кто же подумает, что мы прячемся у них под самым боком?
— Все ясно. — Гусев поднял воротник куртки. — За управление группой ставлю тебе «отлично». Знаешь, зачем я дал такую вводную? — безо всякого перехода спросил он.
Максимов пожал плечами. Что тут ответишь: захотела левая задняя — и отдал приказ.
Гусев закурил, выпустил вверх облачко дыма.
— Ты действовал правильно, но не учел худший вариант — кто-то вас предал, сдав тайник. — Гусев посмотрел в глаза Максимову. — Тебе эта ситуация ничего не напомнила?
Максимов промолчал. В восемьдесят девятом в Эфиопии кто-то так же сдал группу, в которую входил старший лейтенант Максимов. Чудом выжил он один.
— Готовься, капитан. Грядет время предателей. Были славные времена, когда не судили победителей, а теперь неподсуден предатель.
Максимов поразился, сколько холодной ярости прозвучало в голосе внешне бесстрастного полковника.
Максимов открыл глаза и первым делом посмотрел на монитор: самолетик все также прилип к Калининграду, но все не мог долететь. Потом Максимов искоса взглянул на соседа, храпящего в кресле через проход, и спрятал улыбку.
Незаметно наблюдать за оплывшим прибалтом с лицом любителя пива было единственным развлечением в нудном полете.
Прибалт после вылета из Питера опорожнил три банки «Туборга» и уснул сном праведника. Ему и в голову прийти не могло, что смерть находится не за бортом, а удобно устроилась в соседнем, через проход, кресле. Бедняга не знал, да и не мог знать, что где-то на всех лежит конверт с приказом и дожидается своего часа. Когда-нибудь сломают печати на конверте, и вырвется наружу, как из ящика Пандоры, неумолимая судьба. Тихий хлопок глушителя в темном подъезде, странная горечь в бокале вина, черная холодная вода канала, отказавшие тормоза или комариный укол тонкой иглы — кто его знает, как смерть обозначит свой приход. Исполнители приговоров люди творческие и к заданию подходят с фантазией.
В памятную зимнюю ночь девяностого года командир отдельной группы специального назначения 3-го отдела 2-го управления штаба Прибалтийского округа Максимов вскрыл конверт, где лежала фотография прибалта и его Возможные адреса. Приказ был прост: арестовать и доставить на спецобъект, при вооруженном сопротивлении действовать по обстановке. Тогда судьба развела их, а жизнь активиста «Саюдиса» действительно висела на волоске. И Максимов был тем, кто получил приказ этот волосок перерезать.
Сейчас он не испытывал к спящему ничего, кроме беззлобного любопытства, сдобренного изрядной долей юмора. Судя по внешним атрибутам успеха, развал Союза пошел прибалту на пользу. Весь его вид говорил, что бизнесмен, успешно торгующий контрабандными цветными металлами из России, заплатил в оффшоре все налоги и теперь имеет право спать спокойно.
Максимов еще немного позволил себе побыть бывшим офицером ГРУ, понежился в воспоминаниях, как блаженствуют по утрам, вспоминая только что увиденный сон. Потом встряхнулся и приказал себе вернуться в настоящее время. И стать тем, кем он являлся по документам: командированным в Калининград научным сотрудником.
По проходу из конца салона, покачиваясь на каблуках, прошла миниатюрная блондинка из тех, про кого сказано: маленькая собачка до старости щенок. Как раз рядом с Максимовым она сбилась с шага — самолет неожиданно накренился влево, Максимов рванулся вперед, перегнулся через подлокотник пустующего кресла и успел подхватить ее под локоть.
