Ознакомительная версия.
– Да отвали ты, сказал!
Фирсов отпустил взводного:
– Отвалю! Но теперь, Юра, хреново тебе придется!
– Конечно! Если даже собственный ротный готов сдать тебя с потрохами. Ради чего стараешься, майор? Повышения захотел? Получишь! Еще пару раз лизнешь задницу таким, как Индюк, обязательно получишь! Почему ты заявил, что оставил меня в роте старшим? Ведь этого же не было?
– Я не заявлял подобного!
– Так, с тобой все ясно! Купил тебя Индюков, непонятно чем, но купил. Беги вслед за ним, догоняй благодетеля. Пишите бумаги, что я поджег казарму! Только учти, если пойдут разборки, я молчать не буду! И крайнего из меня вам не сделать. Комиссия разберется, что к чему. Не эта, так другая! И вот тогда, Серега, замполит не меня, а тебя крайним выставит. Ему без разницы, кого подставлять, лишь бы себя прикрыть. А за все, что происходит в роте, отвечает ее командир. С тебя, в конце концов, и спросят. И никто тебе не поможет, никто из ребят руку не протянет. Потому что сукам продажным руки не подают. А меня вам не взять! Я не пацан, отобьюсь. Сумею защитить себя. Как бы замполит ни старался перевернуть все с головы на ноги. Поэтому и явился сюда, разведку провести, что можно от меня ждать! Провел! И узнал, что из меня стрелочник не получится. Значит, будет искать другого. А другой – это ты! Так что беги за Индюковым, убеждай прикрыть дело! Иначе... хотя чего я распинаюсь перед тобой? Уйди! Не хочу тебя видеть!
Но ротный не ушел. Тяжело вздохнув, он опустился на стул рядом с кроватью:
– Вот ты, значит, как обо мне?
– А что ты ждал? Что кланяться буду за то, что подставляешь меня?
– Да не подставлял я никого! А то, что здесь Индюков заявил, и для меня неожиданность. Когда шли сюда, он словом не обмолвился, для чего хочет увидеть тебя! И ничего не спрашивал. Кто старшим в роте был, отчего могла загореться казарма! И только здесь раскрылся. Сам не ожидал подобного поворота. Так что не продавал я никого и за прошедшее отвечу лично. Зря ты поддался на его провокацию! Он злопамятный!
Бекетов проговорил:
– У меня тоже память хорошая! И я плевал на него с высокой колокольни! Его давно пора на место поставить.
Кристина подошла к кровати, присела на краешек между офицерами:
– Ну, все, хватит вам ерундой заниматься! Ничего и никому Индюков плохого сделать не сможет! Не та ситуация. И осознавая это, он бесится. С него же тоже спросят. Так что успокойтесь и не ссорьтесь! Все будет нормально.
Ротный поблагодарил женщину:
– Спасибо тебе, Кристина.
И обратился к Бекетову:
– А ты, Юра, не вини меня.
– Да ладно, командир, проехали. Надоело, на самом деле!
От дверей прозвучал густой баритон комбата:
– Это кому и что здесь надоело?
Увидев Белянина, Фирсов встал:
– Да замполит тут, товарищ подполковник, натворил такого, что ни в какие рамки не лезет.
Комбат указал на осколки стекла у двери:
– А это что, реакция на его слова?
– Так точно!
– Понятно! И чего, если не секрет, наш политрук выдал такого, что чуть по макушке графином не получил?
Бекетов махнул рукой, но Фирсов доложил о том, что произошло. Комбат выслушал.
Укоризненно покачал головой:
– Что-то в последнее время Индюков излишне нервным стал. По любому поводу раздражается, срывается на офицерах. Придется, видимо, заняться им.
Юрий проговорил:
– Давно пора, а то как заноза, портит жизнь.
– Ладно! Не обращай внимания. Как сам-то чувствуешь себя?
– Нормально! Я-то нормально, а вот как Люлин?
– Ничего. Встанет!
– Теперь комиссия все мозги продолбит пожаром этим!
– В первый раз, что ли? Отобьемся. А тебя, Бекетов, я к награде представил. Сегодня начальник штаба документы оформит и отправит в Ростов! А пока хочу выразить тебе благодарность за солдата. И от себя лично, и от лица, как говорится, Службы!
– Мне отвечать, как положено?
– Не надо! Слова пустое, а вот поступок, это ... это поступок. Далеко не многие решились бы на то, на что решился ты, Юра! Но ... пора идти! Семенов сказал, что осмотрит тебя и, возможно, отпустит домой, в смысле, в общагу. Трое суток, считай, восстановления я тебе предоставляю. Надо будет больше, продлю освобождение. Ну и Кристине твоей то же самое. Командир роты связи получил уже все необходимые указания, хотя он, оказывается, и так предоставил отпуск сержанту! Выздоравливай, Бекетов, а об Индюкове не думай! Не дам ему развернуться.
Комбат взглянул на Фирсова:
– Пойдем, майор! Определимся, где палатки для личного состава поставить. Да надо будет и руины разобрать, очистить территорию.
Бекетов обратился к командиру батальона:
– А как же с выходом на блокпост? Ведь следующая неделя моя.
– Третий взвод Арбашева заступит. Ты же потом сменишь его!
– Понятно!
– Ну, давай, Юра! Всего вам с Кристиной!
– Идем, Фирсов, а то Семенову надо нашего героя обследовать! Бывай, капитан!
– До свидания, товарищ подполковник. Спасибо вам!
– Кушай на здоровье!
Комбат с ротным вышли. Кристина посмотрела на Бекетова:
– Хороший человек Белянин!
Капитан согласился:
– Да! Нормальный мужик!
Кристина улыбнулась:
– А ты, оказывается, задиристый!
– В этом есть что-то странное?
– Не знаю! Но теперь понимаю, почему ты до сих пор в командирах взвода ходишь.
Родимцева быстро привела палату в порядок. И закончила уборку как раз в момент, когда в палату вошел начальник медицинской службы батальона капитан Семенов. Он находился в хорошем настроении:
– Здравствуйте, люди добрые! Как наши дела?
Бекетов обратился к нему:
– Семеныч, прошу, ради всего святого, выпиши меня из своего лазарета! В долгу не останусь!
– Ну о чем ты, Юра? Какой может быть долг? Слышал, с замполитом цепанулся?
– Крабова сказала?
– Какая разница? Но раз сцепился с Индюком, то держать тебя в санчасти нет никакой надобности. Больные в драку не кидаются. Но лекарства, что пропишу и которые получишь в аптечном пункте, принимай строго по указанию!
Бекетов улыбнулся:
– Договорились.
– Ну, тогда свободен! Там Крабов в коридоре, с формой. Одевайся – и ко мне за рецептами и выпиской.
– Понял! Ты человек, Семеныч!
– Да? И как ты это заметил? Но ладно, собирайся, а я пока Люлина посмотрю. Жду в кабинете через пятнадцать минут.
– Понял, Айболит!
– А понял, как говорит комбат, – выполняй!
Начальник медслужбы открыл дверь:
– Краб! Заходи! Облачай друга!
Семенов ушел, вместо него появился капитан Крабов. Вскоре Бекетов с Кристиной и Крабов с женою, навестив ефрейтора, вышли из санчасти.
Кирилл хотел расспросить друга о его стычке с замполитом, но Рая не дала мужу сделать это:
– Ну чего прицепился с вопросами? Будет еще время поговорить. Не понимаешь, что им вдвоем надо остаться?
– А?! Понял! Без вопросов!
Раиса увела мужа.
Бекетов посмотрел в глаза Кристины:
– Пойдем на хату старшины?
– А ты уверен, что в порядке?
– В этом ты сама сможешь убедиться!
– Ну, хорошо. Только сначала я к себе в барак зайду? Взять кое-что с собой надо!
– Давай, а я пока за ключом в общагу метнусь. Встречаемся у бассейна со стороны вышки.
– Хорошо!
Кристина пошла в одну сторону, Бекетов в другую. Капитан, несмотря на слабость и еще не отпустившее легкое головокружение, чувствовал себя счастливым.
Горный блокпост. Среда, 22 сентября. 22-00.
После того, как связистка поста сержант Губочкина узнала о преступных намерениях старшего лейтенанта Жарова, ей с трудом, но все же удалось сдержать себя, не выдав то, что ей известно о предстоящих ночных делах начальника и любовника.
В 22-10 сержант Мансуров доложил, что проверка личного состава на позициях проведена. Первая смена приступила к дежурству. Приняв доклад и отпустив заместителя командира взвода, старший лейтенант Жаров потянулся. Посмотрел на Губочкину:
– Давай связь с батальоном, Валюша!
Ответил оперативный дежурный полка внутренних войск, переключившийся связь непосредственно на штаб батальона специального назначения. Командир второй роты, дежуривший в части, доклад Жарова принял и пожелал старшему лейтенанту благополучной ночи.
Закончив с делами служебными, начальник блокпоста приказал женщине:
– А сейчас, дорогая, матрацы с кроватей на пол, сама в душ, готовься к случке. Сегодня у меня какое-то особое желание, и мы с тобой немного поэкспериментируем.
Губочкина безропотно и беспрекословно выполнила требование. В одиннадцать началась оргия. Валентина, не испытывая ни малейшего удовольствия, тем не менее искусно подыгрывала партнеру, выполняя все его развратные прихоти. В час Жаров оставил Губочкину в покое, скатившись с ее спины, удовлетворенно крякнув:
– Хорошо! Ты истинная жрица любви, Валюша!
– Надеюсь, моя покорность будет оценена в полной мере?
– Естественно! Я же обещал! Выпить хочешь?
Ознакомительная версия.
