Он грустно продолжил:
— Пока мне удается сохранить интерес к России и русскому языку здесь, в Америке. Тиражи газеты растут, на доходы не жалуюсь. Но все это до поры до времени… Все, кто смог, уже из России сделали ноги. А здесь теперь нам на пятки китайцы наступают. Настырный народец.
— А что вы думаете о серии убийств ученых в Москве? — осторожно поинтересовалась Джулия.
Пегасов ответил не сразу. Он прикрыл лицо большущей ладонью и внимательно посмотрел на Джулию сквозь щелку между пальцев. Словно изучал и думал: «Отвечать — не отвечать?»
— Я не знаю, на кой вам это нужно и почему вы интересуетесь всеми этими скорбными делами.
Пегасов произносил каждое слово осторожно, словно тщательно взвешивал, прежде чем открыть рот.
Джулия не торопила и внимательно слушала, мило оперевшись на левую руку.
— Но вам лично я выскажу свое мнение, — после небольшой паузы продолжил собеседник. — Мне кажется, что причины всех этих смертей банальны и просты. Все это — дело рук тех паразитов, которые в огромном количестве появились на теле матушки России после всех этих перестроек. Наркоманы, воры, хулиганье… Им все равно, у кого деньги отобрать, чтобы «закинуться» дозой героина.
Со слов Пегасова получалось, что общее число преступлений в Москве таково, что среди прочих пострадавших обязательно должны были оказаться и люди из мира ученых.
— А почему бы и нет? — Голос подвыпившего Пегасова гремел под сводами «Кафе–Сентрал» и заставлял оборачиваться барменов. — Три–четыре тысячи убитых в Москве ежегодно! Неудивительно, что среди них окажутся два–три профессора и пяток докторов наук.
На прощание Пегасов поведал Джулии интересную историю. Наклонившись поближе к ее уху, журналист шепотом рассказал:
— Жил такой английский писатель Честертон. У него был рассказ под названием «Сломанная шпага» о том, как во время давней войны генерал убил майора, который обвинил генерала в предательстве. Что было чистейшей правдой, к слову. Чтобы отвести от себя подозрения, генерал вернулся в лагерь, поднял войска и повел их в безрассудную, бессмысленную атаку. Бит–ва произошла на том месте, где лежал труп майора. Погибло много людей. Среди трупов затерялось и тело несчастного майора. Поначалу никто и не догадывался, что он погиб не в битве, а еще до ее начала.
Пегасов допил остатки водки, внимательно посмотрел на пустой стакан и закончил, с грустной улыбкой глядя на Джулию:
— Генерал правильно решил: камень лучше всего спрятать на берегу реки, среди гальки. Кто станет разбираться, какой смертью умер майор, если кругом горы мертвецов? Вы поняли меня?
Джулия отлично поняла, что имел в виду умудренный жизненным опытом Пегасов. Среди погибших ученых запросто мог оказаться тот, чья смерть носила далеко не случайный характер. Вероятно, это и есть та самая проблема, над которой сейчас корпит Константин Рокотов. Что‑то в глубине души Джулии подсказывало ей, что она может оказаться полезной в его расследовании.
И кто знает… А вдруг Савелий все‑таки жив и тоже где‑то там, в Москве?
Разум отказывался верить в то, что такая встреча может состояться, но душа рвалась туда, где оба они были так счастливы когда‑то…
Москва встретила Джулию дождем и известием об очередном теракте на одном из стадионов. Пока добирались до Тверского бульвара, в гостиницу «Восток — Запад», где Джулия заранее забронировала номер, радио в такси сообщало о жертвах, количестве взрывчатки в тротиловом эквиваленте, о том, что «круг подозреваемых сужается». Высшее милицейское начальство, как обычно, брало дело «под особый личный контроль» и считало раскрытие преступления «делом своей чести».
Услышав последнее, таксист, полный дядька лет пятидесяти, не выдержал:
— Все клянутся честью, что раскроют, кто теракты организовал! — Водила сплюнул в окно. — Да раз по горячим следам ни фига не раскрыли, значит, либо не знают, где искать, либо чести у ментов совсем не осталось!
Джулия молчала. Она смотрела в окно и удивлялась переменам, произошедшим в самом большом российском городе за время ее отсутствия. Сразу отметила, как похорошел город. Построили огромное количество красивых зданий, улучшились дороги. Появились шикарные дорожные развязки, которым могли позавидовать и иностранцы. Нет, не верна народная мудрость, что «один в поле не воин»! Стоило город возглавить Лужкову, как Москва стала меняться в лучшую сторону прямо на глазах. Кажется, в конце года очередные выборы. Уверена, что все москвичи отдадут свой голос именно за него. Ее мысли отвлеклись, когда она увидела специфических девушек, мелькающих за окном машины.
Вдоль трассы, от аэропорта «Шереметьево» до самого города, то тут, то там кучковались стайки проституток. Девчонки жались друг к дружке, мокли под дождем, не решаясь спрятаться под деревьями, опасаясь грозной «бригадирши». «Мамка» вертелась тут же неподалеку, вступая в деловые переговоры с клиентами, осматривавшими трясущихся от холода девиц, выстроившихся перед машинами.
«Где же милиция?» — подумала Джулия.
И тут же она увидела бело–голубую машину ДПС с проблесковыми маячками. Менты забились в теплую машину и оттуда лениво наблюдали за тем, как клиенты придирчиво отбирают девиц. Клиенты и милиция не обращали друг на друга никакого внимания.
Удивленная Джулия тихо присвистнула. Тренированное ухо водителя услышало свист. Он бросил взгляд за окно, все понял и широко улыбнулся.
— Видать, давненько вы в наших краях не бывали! Раньше проститутки тусовались напротив здания Государственной Думы. Разве что вместе с депутатами госу–дарственных решений не принимали. Потом Лужков их выпер на Ленинградское шоссе, затем — на Котельническую набережную. Теперь вот тут околачиваются.
— А куда смотрит милиция?
— У них тут все повязаны, — весело объяснил водила. — Разве что иногда СОБР нагрянет с проверкой. Но это только если какую‑то шлюху убитую нашли и разыскивают ее подруг. Или сама девица клиенту горло пилочкой для ногтей открыла. И такое бывает. Подумай сама: заработки у них не ахти — все «мамка» забирает. А что остается — едва хватает девчонкам на покупку теплых трусиков. Чтобы, значит, орудие труда не замерзло зимой. Ого! Как накликал! Вот и СОБР!
Водитель понял, что Джулию заинтересовали картинки местных нравов. Заметив, как роскошно одета пассажирка да какие у нее богатые перстенечки с бриллиантами, водила, надеясь на щедрые чаевые, притормозил. Он хотел, чтобы Джулия рассмотрела в деталях все происходящее.
Завидев стремительно приближающийся автобус «ПАЗ», «мамка» заорала так, что у Джулии едва уши не заложило. Девчонки отчаянно завизжали и, толкаясь и отпихивая друг друга на бегу, помчались к ближайшим кустам. Они бежали, ломая каблучки, падая на мокрую траву, пачкая свою небогатую одежонку и пища то‑то невнятное.
Автобус начал притормаживать, из него на ходу выпрыгивали огромные мужики в пятнистых комбинезонах, толстых бронежилетах и черных масках, сквозь прорези которых сверкали озверевшие глаза. Мужики рассыпались в цепь и принялись сгонять в кучу тех девиц, кто отстал и не успел скрыться в придорожных зарослях. Пойманные отчаянно лупили кулачками по бронежилетам и плакали, размазывая тушь по щекам. Собровцы, не обращая внимания на их страдания, хватали сразу по две девицы под мышки и тащили к автобусу.
Джулии стало противно, и она прерывисто вздохнула. Водила инстинктивно понял, что цирк закончен, и вдарил по газам.
Когда они отъехали, Джулия спросила:
— А как вы относитесь к Лужкову?
— Как можно относиться к человеку, который очень многое делает для людей? — рассудительно спросил водитель и сам ответил: — Его все любят — и старый и малый. Вон моя дочка, Юлька… Ей и пяти еще нет, а как только увидит в телевизоре Лужкова, тут же визжит: «Смотри, папка, смотри, Юрия Лужкова показывают!» И радуется так, словно родного человека увидела… Что ни говори, а Лужок дело свое знает, единственный из руководителей городов, кто о своих жителях думает… Настоящий хозяин! Да если бы каждый чиновник России относился к своей работе так же, как наш мэр, то наша страна быстро обогнала бы Америку во всем! А как о пенсионерах радеет! Мои родители еще живы, и на Лужка они Богу молятся!
— Голосовать за него будете? — провокационно спросила Джулия.
— Странная вы девушка… — Он бросил на нее нахмуренный взгляд. — За кого еще голосовать, коли не за Лужкова?
— Думаете, изберут?
— Ну вы… право! — Видно, он с трудом удержался, чтобы не ругнуться.
— Да шучу я, шучу! — весело рассмеялась Джулия.
— Ну и шутки у вас, мадамочка… — покачал головой водитель.
— Я знаю, что это его последний срок. А потом придется подыскивать новую кандидатуру…
— Придет время, тогда и будем думать, как сделать, чтобы Лужок остался на Москве, — серьезно ответил водитель на ее не заданный вопрос.
