Наконец Аркаша изрек:
– Короче так, пацаны. Ситуация беспонтовая. Надо отсюда валить. Полотенце, зубную щетку, кредитки, гондоны, и – на Финляндский вокзал. А капусты в швейцарских банках на наш век хватит! Настригли в эпоху дикой приватизации и залоговых аукционов…
– Аркаша, а ведь я его еще раньше видел! – наконец-то вспомнил водитель.
– В программе «Время»? – с печальным сарказмом уточнил главарь саяно-шушенских.
– Нет. Помнишь, когда мы Батю на трассе искали… Ну, в звероколхозе «Ленинградский». Он там неподалеку на лыжах катался.
– Точно, он! – с горячностью подтвердил Шанкр. – И как это я его не узнал?
– У него на лицо солнцезащитные очки были надвинуты, потому мы его сразу и не выкупили! – напомнил водитель.
– А на плечах у него что было? Кимоно? – издевательски вопросил Аркаша.
– Белый маскхалат, – опроверг Шанкр.
– Вы что – хотите сказать, что он в каком-то звероколхозе будет на лыжах кататься?! Один? Без охраны? Без сенаторов, аллигаторов… то есть олигархов, без Патриарха и телевизионщиков? – начал медленно закипать Аркаша.
– А зачем ему телевизионщики? – неподдельно удивился водитель. – Такие люди, как он, в рекламе не нуждаются и по телевизору особо не светятся…
– Я так прикидываю, что он в Питер на зимний спортивный праздник приехал, – задумчиво засопел Шанкр. – В Кавголово. «Петербургско-московская лыжня» называется. Вчера по ЛенТВ весь вечер крутили. Крутая тусня ожидается.
– Ладно. Попробую с ним договориться, если получится. Смотаемся на праздник, – Аркаша наконец-то взял себя в руки. – За информацию – спасибо. Если вы мне по ушам тут не ездили, то ваш долг сто тонн зелени я в натуре прощу. Но если соврали… Живыми похороню! По плечи в землю вобью! Кстати… отморозков-кролиководов ищете? Эх, Бати нету, жаль… Он бы с тем лыжником точно добазарился!
– Найдем мы кролиководов! – чуточку повеселел Шанкр. – Куда они от нас денутся?!
Блеклое зимнее солнце медленно переваливалось за высокие гребни крыш улицы Чернышевского. Стеклянные двери метро тускло отражали людскую круговерть, проезжающие машины и небольшой прицеп-вагончик с надписью «Русская шаверма», в окне которого маячило женское торговое лицо явно кавказской национальности.
Еще три таких же лица, только мужских, ужинали в вагончике. Естественно, основу вечерней трапезы составляли не пошлая жвачка уличного фаст-фуда, а сочные шашлыки, нежная зелень и коньяк крепкий выдержанный.
Во главе стола сидел грубый волосатый мужчина с низким лбом и хитрыми восточными глазками. Левой рукой он макал куски мяса в жидкий кетчуп, цветом напоминающий кровь христианских девственниц. Правая с удивительной скоростью подсчитывала мелкие разрозненные банкноты и металлическую мелочь – сегодняшнюю выручку. Общество ему составляли двое крепких молодых брюнетов с золотыми зубами, по виду – однояйцевых близнецов.
Картину довершал переносной телевизор, радовавший бездуховных кавказцев бесконечными сценами жестокости и насилия. Грохотали пушки, киллеры скакали на лошадях, и сексапильная молодая красавица расстреливала из пулемета импозантных офицеров, годившихся ей в отцы.
Неожиданно в дверь постучали.
– Э, дорогой, шаурма в окошке продается! – отозвался волосатый. – Иди в другой сторону, да?
Стук повторился, и волосатый напрягся.
– Это, наверное, скинхед, – решил он и, выплюнув в ладонь непрожеванный кусок мяса, скомандовал близнецам: – Эльбрус, Казбек… Кто там из вас ближе к двери сидит? Зарежьте его!
– Свой кинжал я проиграл в нарды, – признался Эльбрус виновато.
– А у меня менты в метро отобрали, – вздохнул Казбек.
– Тогда задушите! – последовал мгновенный совет. – Я вас учить должен, да?
И тут дверь вагончика открылась. На пороге стоял белесый мужчина в длинном черном пальто, сидевшем на нем, словно шинель.
– Вам не нужен опытный шавермист? – произнес он таким тоном, каким кинематографические резиденты обычно спрашивают: «У вас продается славянский шкаф?»
Едва взглянув на белесого, волосатый машинально поднялся, как это делают лишенные собственного достоинства подчиненные при виде начальника. Шампур с тихим звяком упал на стол. Рассыпанная мелочь покатилась по полу.
– Владимир Петрович! – с чувством произнес он. – Гражданин начальник! Какими судьбами, да?
– В порядке профилактики, уважаемый Ахмед, – молвил Владимир Петрович Заметалин. – Решил вот проверить, действительно ли ты вернулся к созидательному труду, уйдя на условно-досрочное…
Хозяин вагончика мгновенно зашестерил, как лагерный главстукач накануне амнистии. Он уступил гостю свое место, сунул в его левую руку лучший шашлык, а в правую – полный стакан коньяка.
– Ну что – за встречу! – возгласил Гамадрил.
– На свободу – с чистой совестью, – готовно поддакнул Ахмед.
Спустя несколько минут лед официальности был растоплен. Хозяин «Русской шавермы» все подливал и подливал бывшему гражданину начальнику, однако не спешил справляться об истинной причине его визита. Конечно же, Заметалин собирался завести деловой разговор именно сегодня, но не раньше, чем выпьет все спиртное и прикончит всю закуску.
– Ну что, Ахмед… Рассказывай. Как семья? Как бизнес? Как твой маленький Магомедик? Какие планы на будущее? – начал он, поглядывая в телеэкран, на котором сгрудились в кучу кони и люди. – А ты, как я вижу, по-прежнему увлекаешься пропагандой насилия и жестокости? Что это за китч, эротика и зоофилия? Это про Содом и Гоморру?
– Э, хороший фильм, да? – возразил кавказец, прибавляя громкость. – Я его каждый день на работе по два раза смотрю и еще один раз перед сном. Сейчас очень мудрый слова будут.
И действительно – спустя минуту главный герой, усатый бандит в варварской папахе, молвил проникновенно:
«Вот вырежем, Петька, всех белых – тогда и начнется настоящая жизнь!»
– Полевой командир Чапай – наш человек, – уважительно оценил Эльбрус.
– Он уже тогда, понимаешь, понял, что нам, «черным», от белых жизни не будет! – подтвердил Казбек.
– Бывают и хорошие белые, – вкрадчиво возразил Заметалин.
– Ты меня с такими познакомь, да? – возразил Ахмед, медленно распаляясь. – Вот ты спрашиваешь – как дела, как бизнес, как маленький Магомедик… Какой дела, понимаешь? Какой бизнес? Приходит белый мент – плати. Приходит белый скинхед – на пиво дай. Приходит пьяный голубой десантник – стекла и зубы бьет. Бен-Ладен тебе, мол, новые вставит, да? И что ты думаешь – и платим, и даем, и вставляем. И я, и Казбек с Эльбрусом, и даже маленький Магомедик… А не заплатишь – тебя на Каляева сразу: мол – бандит-террорист-ваххабит! Ты, гражданин начальник, тоже за этим ко мне пришел?
Закурив сигарету, сладкую после коньяка, Гамадрил закатил звонкую, как футбольный мяч, паузу.
– Я пришел тебе помочь, – молвил он почти ласково.
– Вах! – не поверил Ахмед.
– Нет, я серьезно, – поспешно перебил Заметалин. – У тебя есть опыт работы в общепите, у меня есть деньги. Мы могли бы открыть совместное дело… Например – хороший ресторан. Модно и прибыльно.
– Все равно белым платить придется, – вздохнул кавказец.
– Не придется. Я знаю в Питере одно место, куда не доберутся ни менты, ни скинхеды. Ни даже пьяные десантники. Туда еще не ступала нога белого человека! – совершенно серьезно заверил Гамадрил.
– И что за место такой, да? – не поверил Ахмед.
– Река Нева, – прищурился Заметалин.
– Что – рыб и раков собой кормить? – возмутился хозяин «Русской шавермы».
– Наоборот: клиентов – дарами Балтики. Просто надо подыскать списанное судно и открыть на нем плавучий ресторан…
Несколько минут Ахмед молчал, и на его низком жирном лбу прорезались глубокомысленные складки.
– А если какая-нибудь подводная братва… или речная милиция? – опасливо предположил он, однако по интонациям было заметно, что идея бывшего гражданина начальника ему очень понравилась.
Гамадрил высокомерно улыбнулся.
– Это я беру на себя, – отсек он. – Ну что – падаешь в долю?
– А корабль где взять? – не унимался Ахмед.
– Я уже обо всем договорился. Тут на днях за городом ожидаются какие-то международные соревнования. «Петербургско-московская лыжня» называется. Все питерские ВИПы съедутся. Московские, кстати, тоже. Так мне там один адмирал из Главного управления Балтфлота «стрелку» забил. Кстати, можешь туда со своим фургончиком смотаться… новых русских шавермой накормишь!
Приблизительно в то самое время, когда Заметалин объяснял Ахмеду все выгоды плавучего ресторана, в квартиру на Пяти Углах позвонила пожилая женщина с круглыми глазами истерички. Несомненно, Мать уже была предупреждена о визите, и потому сразу впустила посетительницу.
