- Нет, вы все сделали правильно, вас отметят. Как вас зовут?
- Не надо! Зачем вы… Я - так, я ради дела…
- Всякий труд должен быть вознагражден! - веско сказал я.
Похоже, эта мысль была для него внове. Я разорвал газету и вытащил купюру в сто долларов.
- Это - вам, за труды. Так как вас зовут?
- Палыч, - тихо сказал он, неотрывно глядя на дензнак Соединенных Штатов Америки. - Не надо имя… Зачем имя… Кто меня по имени-то… Просто, Палыч.
Он потянулся было к купюре, потом отдернул руку.
- Я не возьму! - сказал он дрожащим голосом.
- Отчего же, вы заработали эти деньги, рисковали жизнью, сами же говорите - через весь город, пешком.
- Я их внесу в партийную кассу! - торжественно сказал он.
- Давайте присядем, Палыч, - я снова взял его за рукав и насильно усадил в кресло. - Мы же товарищи по партии, правда? И эти деньги я вам даю, как товарищ товарищу, именно вам, а не в партийную кассу. Вы знаете, я только что приехал в город, у меня здесь нет никого из знакомых и мне нужен человек, из наших, партийцев, которому я мог бы доверять. Вы меня понимаете, Палыч?
Он преданно слушал меня, наклонившись вперед и нервно перебирая пальцами.
- Может возникнуть необходимость передать кому-нибудь записку, отнести что-то по нужному адресу, ну, мало ли что, вы понимаете? Поэтому мне нужен свой человек, так сказать, доверенное лицо. Вы мне подходите, и я даю вам деньги для того, чтобы вы оделись поприличнее и хорошо питались, мне нужен здоровый, работоспособный помощник.
Его лицо прояснилось, руки спокойно легли на колени, он выпрямился в кресле.
- Это партийное задание? - спросил он.
- Это очень важное партийное задание и, к тому же, секретное. Вы понимаете, конспирация!
- Понимаю, - серьезно сказал он. - Никому ни слова. Даже товарищам из Комитета?
- Особенно им! Есть вещи, не мне вас учить…
- Конечно. Я все понял, - он решительным жестом взял деньги. - Когда первое задание, товарищ Совков?
- Оставьте мне телефон, я с вами свяжусь. Он продиктовал номер телефона, и, судя по цифрам, Палыч действительно шел через весь город, аж из Ульянки.
- Я могу идти, товарищ Совков?
- Да, вы свободны, благодарю за службу.
Он с достоинством поклонился и вышел из гостиницы. Швейцар дверь перед ним не открыл.
Человек, сидевший в дальнем углу холла, аккуратно сложил газетку и тоже поднялся. Я едва заметно кивнул головой - «хвост», присланный Годуновым, включился в работу…
* * *
Вечером я приехал в клуб «96», где была назначена встреча с Годуновым. У входа стояла очередь из людей разного пола и ориентации, мечтающих попасть в клуб.
Известный зарубежный певец давал здесь единственный концерт в городе. Я дисциплинированно встал в конец очереди и стал ждать. Спешить было особо некуда, а публика в очереди стояла прелюбопытная. Верзила Гоша, бдительно отсекающий членов клуба от простой, недостойной розово-голубого внимания публики, увидел меня, вышел из дверей и взял за руку.
- Вас ждут! - сказал он бархатным голосом и игриво подмигнул.
- Дурашка, видишь, с кем надо трахаться, - сказал кто-то за моей спиной, - а мы с тобой все в очереди, в очереди…
Я легко добрался до комнаты, где мы встречались в прошлый раз, пройдя через зал ресторана практически незамеченным. Все внимание было устремлено на пустую эстраду, где ожидалось появление великой звезды гей-культуры…
А звезда сидела тем временем в компании Годунова и пила пиво с сардельками.
- Знакомься, Леша, это певец мирового класса Мари Молмонд, сегодня он гость нашего клуба.
Я кивнул, не зная, как принято здороваться в их среде. Целоваться, даже со звездой, мне не хотелось, а вдруг эта штука - заразна…
Звезда сделала глоток пива, громко рыгнула, вытерла рот тыльной стороной ладони и поправила волосы на виске.
- Хай! - сказала звезда по-английски.
- Хай! - согласился я с ним.
Зато Годунов оказался многословнее. Он долго говорил по-английски, показывая на часы и на дверь, звезда в это время смотрела на меня и водила языком по ярко накрашенным губам.
- Тайм! - наконец рявкнул Годунов и ткнул звезде под нос часы.
- Тайм, - согласился Мари Молмонд и встал. Уже в дверях он повернулся и сказал:
- Бай-бай, бэйби! - обращаясь явно ко мне. Я неуверенно помахал рукой, лицо звезды просияло, и он выпорхнул за дверь, кокетливо взбрыкнув ножкой.
- Не надо было этого делать, - сурово сказал мне Годунов. - Теперь тебе валить надо, он не отстанет!
- Сразу, что ли, валить? - не понял я.
- Ну, не сразу, после концерта, Молмонд своих бабок не упустит. Так что давай сразу к делу.
- Давай, - согласился я, едва ли не впервые пожалев о своей неотразимой сексуальности.
- Клинику я тебе нашел, - сообщил Годунов, - клиника хорошая, мирового класса, но - подпольная. Вернее, легальная, даже известная, «Клиника на Гагаринской» называется, но операции там делают не только официально, но и «по блату», а чаще всего просто за большие бабки. Сейчас операция по перемене внешности стоит на первом месте у мужиков, как у баб - наращивание грудей. Желающих много, а мастеров - чуть. Но ты не бойся, сделают там тебе все по высшему классу и почти даром.
- «Почти даром», это сколько? - поинтересовался я. Сквалыга Черных прислал только 50 000 баксов, часть из которых я уже потратил.
- Тыщ за тридцать сделают, - заверил меня Годунов, - крайняк - за сорок. Устроит?
- Устроит, - сказал я. - А отчего мне такие льготы?
- А это не тебе, это мне, - улыбнулся Годунов, - я когда-то помог хозяину разобраться с конкурентами, и он, вроде как, теперь мне должен. Держи бумагу, там все написано, где, кто, завтра в первой половине дня будь там. Займет это неделю, от силы дней десять, так что из гостиницы выписывайся, нечего деньги зря тратить…
Я взял бумажку, посмотрел, написано все было кратко, но толково, вопросов никаких не возникало, поэтому я убрал бумажку в карман и спросил уже о другом:
- А что твой «хвост», вернулся?
- Давно вернулся, проводил твоего Палыча до их штаб-квартиры, дождался, когда он выйдет, и сразу ко мне. Организация называется «Русский путь», совершенно официальная организация, занимают небольшой особнячок в самом центре, на Фонтанке. Между прочим, раньше там психдиспансер был, а теперь на дверях табличка, бронзовая, красивая, с двухглавым орлом, надпись старинной вязью «Русский путь». Я по компьютеру нашел, они официально зарегистрированы как «Партия угнетенного русского народа „Русский путь“», существуют уже семь лет, но особенно развернулись два года назад. Появились деньги неведомо откуда, и они арендовали этот особнячок, там у них штаб-квартира, есть региональные отделения в двадцати семи городах России. Общее количество членов неизвестно. Что любопытно, последние два года, с тех пор, как у них появились средства, партия перестала выдвигать своих кандидатов на выборах. На всех выборах, любого уровня! С точки зрения политики - это нонсенс. Партия для того и существует, чтобы участвовать в политической борьбе, иметь своих представителей в Думе или в местных органах власти, а «путейцев» это вроде как и не интересует. Раньше, до 2001 года, интересовало, а теперь - нет, вроде и не их это дело - депутатами становиться. Так что тут есть над чем подумать.
- Есть, - согласился я. - А как там Молмонд, выступает еще?
Годунов открыл дверь, прислушался, в комнату просочился ангельский голосок гей-звезды.
- Пойду-ка я, пожалуй, не буду вам мешать!
Я поднялся и как бы ненароком заглянул в окно. По двору метнулась чья-то тень.
- Давай, - хлопнул меня по спине Годунов, - я тебя в клинике навещу, и ты звони, если что.
- А вы без меня ничего не предпринимайте!
- Как можно, шеф!
Я пожал Годунову руку и выскользнул в коридор.
- Господа, - раздался профессионально поставленный голос конферансье, - наш гость устал и просит вашего разрешения на время прервать концерт. Если вы пару часов подождете, то Мари Молмонд обещает быть с нами до утра!
Зал взорвался аплодисментами, а я поспешил выскользнуть из клуба.
Похоже, судьба ко мне сегодня благоволила…
* * *
Не говори гоп, пока не перепрыгнешь, не дели шкуру неубитого медведя, короче - не спеши, Кастет, радоваться, день еще не кончился.
Все эти хорошие мысли, как и положено, пришли уже опосля, в гостинице, когда я лежал в ароматной ванне, осторожно передвигая с места на место слегка побитое плохими людьми тело.
А началось-то все невинно, когда я в самом благодушном состоянии духа шел из «розово-голубого» клуба «96» в свой нынешний дом - гостиницу «Октябрьская». Шел и шел себе, никого не трогая и даже не приставая к девушкам, хотя, признаться, такое желание и возникало.
Так, невинно и весело, я добрался до Ситного рынка и остановился, чтобы закурить, а закурив, обратил внимание на небольшую кучку людей, что-то оживленно обсуждавших у закрытых ворот рынка.
