– Ничего, времени у нас хватит.
– Я арестована? – весело спросила она.
– Кроме того, не забывай о мальчишке, который болтается около моего дома. Он, возможно, еще не ушел спать.
Ее веселость как рукой сняло.
– Ты думаешь, он еще здесь?
– Скорее всего.
Она вздрогнула.
– А ты можешь проверить?
– Можно спуститься и посмотреть.
– Можешь начинать рассказ прямо сейчас, за ужином, – сказал он.
– Нельзя быть таким нетерпеливым!
– Да к тому же еще диким и непредсказуемым. Что это за птица сокол, которая так взбудоражила всю компанию?
Она прожевала хлеб с говядиной, проглотила, посмотрела внимательно на обкусанный бутерброд и спросила:
– А что, если я тебе не скажу? А что, если я вообще ничего тебе не скажу? Что тогда?
– Ты только не подумай, – ответил он, ухмыляясь так, что стали видны коренные зубы, – будто я растеряюсь и ничего не смогу сделать.
– Но что же все-таки ты сделаешь? – Она переключила внимание с бутерброда на его лицо. – Я и хочу узнать, каков будет твой следующий шаг?
Он покачал головой.
В ее улыбке появилось что-то издевательское.
– Сделаешь что-нибудь дикое и непредсказуемое?
– Возможно. Но я не вижу, что ты выигрываешь, продолжая скрывать от меня правду. Она ведь и так постоянно выясняется. Многого я еще не знаю, но кое-что мне стало известно и кое о чем я уже могу догадаться; еще один такой день, и я буду знать вещи, о которых ты и не подозреваешь.
– Наверное, ты и сейчас знаешь больше меня, – сказала она, снова с серьезным видом разглядывая бутерброд. – Но… о!., я так устала от этого, и меня тошнит от разговоров. А не лучше ли… а не лучше ли подождать, пока ты сам все узнаешь?
Спейд рассмеялся.
– О, пожалуйста… проверь.
Спейд какое-то время внимательно всматривался в ее озабоченное лицо, потом встал с дивана.
– Хорошо, – сказал он и достал из шкафа шляпу и плащ. – Я вернусь через десять минут.
– Ради бога, будь осторожен, – умоляла она его, провожая до двери.
– Постараюсь.
На Пост-стрит не было ни души. Спейд прошел квартал, перебрался на противоположный тротуар, прошел обратно два квартала, снова возвратился на свою сторону улицы и вернулся к дому, не заметив никого, кроме двух механиков, которые ремонтировали машину в одном из гаражей.
Бриджид О'Шонесси стояла в углу прихожей, держа в руке пистолет Кэйро.
– Он все еще там, – сказал Спейд.
Она прикусила губу, медленно повернулась и пошла в гостиную. Спейд отправился следом, бросил шляпу с плащом на кресло, пробурчал, что «у нас есть время поговорить», и вышел на кухню. Когда она появилась в дверях, он уже поставил кофейник на плиту и резал на ломтики длинную французскую булку. Пальцы ее левой руки бессознательно ласкали корпус и отвод пистолета, который она все еще держала в правой руке.
– Скатерть вон там, – сказал он, указывая хлебным ножом на простой одностворчатый буфет.
Пока она накрывала на стол, он готовил бутерброд с ливерной колбасой и холодной говядиной. Затем разлил по чашкам кофе, добавил в него коньяку из пузатой бутылки, и они сели за стол. Сели рядом на одну скамейку. Пистолет она положила около себя.
– Не знаю. Тебе решать. Мой способ узнавать прост: я бросаю дикий и непредсказуемый гаечный ключ в работающий механизм. Мне-то все равно, а ты смотри, как бы тебя не пришибло случайно отлетевшей железкой.
Она смущенно пожала голыми плечами, но ничего не сказала. Несколько минут они ели молча: он – флегматично, она – задумчиво. Затем она тихо сказала:
– Я боюсь тебя, вот в чем дело.
Он ответил:
– Дело не в этом.
– В этом, – настаивала она все тем же тихим голосом. – Я боюсь только двоих людей, и сегодня видела обоих.
– Я могу понять, почему ты боишься Кэйро, – сказал он. – До него тебе не добраться.
– А до тебя?
– Я совсем рядом, – сказал он с усмешкой.
Она покраснела, потом взяла бутерброд с серой ливерной колбасой. Положила его на тарелку. Наморщила свой белый лобик.
– Как ты знаешь, это черная статуэтка птицы, ястреба или сокола, гладкая и блестящая, вот такой высоты. – Она развела руки примерно на фут.
– Что в ней такого замечательного?
Прежде чем ответить, она отхлебнула кофе с коньяком.
– Не знаю. Они мне не говорили. Мне обещали пятьсот фунтов, если я помогу заполучить ее. Потом, когда мы бросили Джо, Флойд сказал, что даст мне семьсот пятьдесят.
– Значит, она стоит дороже семи с половиной тысяч?
– Гораздо дороже. Они и не старались делать вид, что честно делятся со мной. Меня просто наняли, чтобы я помогла им.
– Как помогла?
Она снова поднесла чашку к губам. Спейд, не отрывая своих властных желто-серых глаз от ее лица, начал сворачивать сигарету. За ними на плите булькал кофейник.
– Помогла им забрать эту вещь у кого она была, – медленно произнесла она, опустив чашку. – У русского по фамилии Кемидов.
– Как?
– А, это неважно, – заметила она, – и помочь тебе не может, – она дерзко улыбнулась, – и уж совсем тебя не касается.
– Это было в Константинополе?
Помолчав в нерешительности, она кивнула.
– На Мармаре.
Он махнул сигаретой в ее сторону и сказал:
– Продолжай. Что было дальше?
– Но это все. Я все рассказала. Они обещали мне пятьсот фунтов за помощь, и я им помогла, а потом мы узнали, что Джо Кэйро собирается смыться, забрав с собой сокола и оставив нас с носом. Но мы сами удрали от него. Хотя мое положение от этого не стало лучше; Флойд и не собирался платить мне семьсот пятьдесят фунтов. Я узнала это, когда мы уже добрались до Сан-Франциско. Он говорил, что поедет в Нью-Йорк, где продаст сокола и даст мне мою долю, но я видела, что он врет. – Гнев окрасил ее глаза в фиолетовый цвет. – Вот тогда я и пришла к тебе, чтобы ты помог мне выяснить, где сокол.
– Допустим, ты нашла его. Что тогда?
– Тогда бы условия мистеру Флойду Терзби диктовала уже я.
Спейд скосил на нее глаза.
– Но ты ведь не знаешь, где можно получить за него большую сумму, чем та, которую он предложил тебе?
– Нет, не знаю, – сказала она.
Спейд хмуро рассматривал пепел, который стряхивал в свою тарелку.
– Почему так ценится эта фигурка? Ты должна хоть что-то знать об этом или хотя бы догадываться.
– Понятия не имею.
Он перевел хмурый взгляд на ее лицо.
– Из чего она сделана?
– Из фарфора или черного камня. Точно не знаю. Я даже не дотрагивалась до нее. И видела всего один раз, да и то несколько минут. Флойд показал мне ее, когда она оказалась у нас в руках.
Спейд загасил окурок в тарелке и одним глотком допил кофе с коньяком. Хмурое выражение исчезло с его лица. Он вытер губы салфеткой, бросил ее на стол и спокойно сказал:
– Врешь.
Она встала из-за стола, посмотрела на него своими темными виноватыми глазами, покраснела.
– Вру, – сказала она. – И всегда врала.
– Нашла чем хвастаться. Ты же не ребенок. – Он тоже вышел из-за стола. – В твоей сказке есть хоть доля правды?
Она опустила голову. На темных ресницах сверкнули слезы.
– Да, – прошептала она.
– Какая?
– Не… небольшая.
Взяв ее за подбородок, Спейд поднял ее голову. Он рассмеялся в ее мокрые от слез глаза и сказал:
– У нас вся ночь впереди. Я приготовлю еще кофе с коньяком, и мы начнем все сначала.
Она потупилась.
– Я так устала, – сказала она дрожащим голосом, – так устала от всего, от себя, от своего вранья, от придумывания небылиц, от того, что уже не знаю, где правда, а где ложь. Лучше…
Она взяла лицо Спейда в свои ладони, прижалась полуоткрытым ртом к его губам, прильнула к нему всем телом.
Спейд обнял ее так, что вздулись мышцы под синими рукавами его пиджака, одну руку он запустил в ее рыжие волосы, другой ласкал хрупкую спину. Глаза его горели желтым огнем.
Глава 10. Отель «Бельведер»
Спейд проснулся, когда рассвет еще едва брезжил. Рядом с ним глубоко и ровно дышала во сне Бриджид О'Шонесси. Спейд тихо встал с кровати, осторожно вышел из спальни и закрыл за собой дверь. Одевался он в ванной. Потом внимательно осмотрел одежду спящей девушки, взял из кармана ее пальто плоский медный ключ и вышел на улицу.
Добравшись до «Коронета», от отпер дверь ее квартиры. Шел он уверенно и не таясь, так что ничего странного в нем заметить было нельзя. Необычным было только то, что ходил он почти бесшумно.
Включив все лампы, он обыскал номер девушки самым тщательным образом. Его глаза и пальцы двигались вроде бы неспешно, но зато ни на чем долго не останавливались, не колебались и не возвращались к уже осмотренному – они методично и с профессиональной уверенностью исследовали, проверяли, ощупывали. Он открыл все ящики и шкафы, дверцы, коробки, сумки, чемоданы – как запертые, так и не запертые – и осмотрел их содержимое. Он проверил каждую складку одежды, нащупывая утолщения и прислушиваясь, не зашуршит ли бумага. Он снял с кровати постельное белье. Заглянул под ковры и под мебель. Опустил жалюзи, чтобы убедиться, что ничего в них не спрятано. Высунулся из каждого окна, чтобы удостовериться, что ничего не висит снаружи. Потыкал вилкой во все баночки с пудрой и кремом на туалетном столике. Подержал против света каждую бутылочку и пульверизатор. Обнюхал и ощупал все тарелки, сковороды, продукты. Вывалил на газету содержимое мусорного ведра. Снял крышку сливного бачка в туалете, спустил воду и заглянул внутрь. Осмотрел и проверил металлические заглушки на ванне, раковине, на водопроводных кранах и вводах.
