он открыл шквальный огонь по стремительно приближающейся машине. Поток автомобилей уже был не настолько плотный как на шоссе, и это давало пространство для манёвра. Их грузовик метался из полосы в полосу, то и дело стараясь объезжать сигналившие им легковушки и фургоны.
– Там тоннель, – радостно воскликнул Милен, устремляя машину прямо к въезду.
Но радость оказалась недолгой. Не хватило каких-то считанных метров. Грохот тяжёлых выстрелов буквально в клочья разорвал колёса грузовика. Машина, слегка качнувшись, спустя всего лишь мгновение, дикой лошадью встала на дыбы и опрокинулась. С жутким скрежетом и яркими выбивающимися из-под кузова искрами её протащило по асфальту с десяток метров.
Мир перевернулся несколько раз. К горлу подкатила рвота, а острая боль сковала тело.
_______________________
Артур увидел Анну. Она была как всегда прекрасна. Точь в точь как в тот день, когда они познакомились. Кажется, это было где-то в парке. Совершенно обычный день перестал быть таковым, когда их взгляды встретились. Они приблизились в неистовом танце чувств и эмоций. Артур почувствовал её томное дыхание. На душе стало необычайно легко и приятно. Прикосновение её пальцев по огрубевшей и покрытой глубокими морщинами коже лица отдавались в сердце приятными отзвуками, заставляющими его биться чаще. Вокруг раскинул свои ветви тернистый лес. Они стояли на опушке, обнявшись и наслаждаясь багровым закатом далёкого светила. Её глаза бездонной синевой прожигали в сердце не заживающую рану. Рану, которую совершенно не чувствовалось, рану, которая впитывала странные ощущения давно потерянной любви, вновь нахлынувшей с новой силой.
– Я люблю тебя, – прошептали его губы, и он подался в надежде поцеловать Анну.
Её палец, прижатый к губам, остановил его.
– Ты справишься, я знаю, – ласково и при этом в абсолютно не свойственной её характеру манере прошептала Анечка, – только не сейчас, только не тут, тебе нужно идти, ты должен…
– Его уже не вернуть!
Она провела рукой по лицу, заставляя прикрыть глаза. Взамен тихо шуршащей под натиском лёгкого ветерка опушки таинственного леса Артур услышал громкие крики людей. Их были сотни, а может и тысячи. Какофония душераздирающих голосов больно резала слух. То и дело повсюду вспыхивали адские огни далёких пожаров. Звуки выстрелов, плачь не родившихся младенцев. Если бы Артур был верующим человеком, то непременно решил, что оказался в самом настоящем аду.
– Блин, чёрт подери, возможно именно это место и предначертано в конце пути, кто знает? – решил для себя он и постарался осмотреться.
Вместо лёгкости забвения пришла боль. Страшная боль, ставшая уже чем-то привычным и совершено неотделимым от повседневного существования. Повсюду продолжали кричать люди. Их было не так много, как в видении, но именно их крики заставили сознание вернуться в суровую реальность.
Грузовик службы конвоирования лежал на боку. Из его кабины вырывались огненные языки алого пламени. Ещё несколько искорёженных автомобилей оказались разбросаны перед въездом в тоннель. Судя по звукам, в них ещё оставались раненные люди. Повсюду творился хаос и неразбериха.
– Ты жив, друг? – раздался знакомый, ставший уже почти родным голос.
Это был Милен. На его теле висела разодранная форма сотрудника тюрьмы, но в целом он казался вполне невредимым.
– Я уж подумал, что тебе каюк, – улыбаясь, он изобразил закатывающиеся глаза.
На темнокожем лице это выглядело жутковато, но времени на дурачество не было. Милен подхватил Артура, помогая подняться на ноги. Совсем рядом загудели полицейские сирены и загрохотали выстрелы.
– Они уже здесь, нужно уходить в тоннель, – Милен кинул взгляд на приближающихся со стороны въезда вооружённых людей, – там у нас возможно будет шанс.
Нога жутко болела и Артуру приходилось всё время прихрамывать, однако врождённая сила воли и внутренний страх не давали остановиться. Несколько неприцельных выстрелов брызнуло в их сторону. Яркие лучи плазменных снарядов тяжёлых автоматов осветили полумрак исписанного граффити тоннеля.
– Ого, похоже они и вправду взялись за нас всерьёз, – подметил Милен, взглянув на очередную вспышку, – я и не знал, что теперь полиции разрешено использовать подобное оружие.
– Разрешено только в крайних случаях, – буркнул Артур и сделал несколько ответных выстрелов из своего пистолета, дабы хоть как-то замедлить преследователей, – а мы, судя по всему, именно таким случаем и являемся!
Выходы из тоннеля мгновенно оказались оцеплены вновь прибывающими экипажами полиции, стянутыми со всего города. В небе вновь показались патрульные беспилотники и флаеры центральных государственных телекомпаний, ищущих материал для вечернего выпуска новостей.
– Сюда, – Милен указал на ничем не примечательную дверь служебного тоннеля, уводившего куда-то вниз.
Дверь оказалась заперта, но одного единственного выстрела хватило, чтобы сбить ржавый замок. Зев старинного, давно не обслуживаемого, тоннеля уходил в бездонную черноту. Извиваясь винтом, хлипкая лестница спускалась вниз и растворялась во тьме. Выбирать времени не было, и беглецы исчезли в тоннеле, предварительно забаррикадировав за собой дверь.
Мгла давила со всех сторон. Затхлый запах сырости и плесени пропитывал узкие своды тоннеля. Противные пищащие крысы бегали повсюду. Их маленькие тушки мягким ковром устилали всё, куда бы не ступила нога Артура. Постепенно глаза начали привыкать к темноте, но ни единого источника света не было. Словно они оказались в бескрайнем космосе, не имеющем ни границ, ни времени, ни смысла.
– Ты хоть знаешь, куда мы идём? – спросил Артур, стараясь стряхнуть очередную крысу, намертво прицепившуюся к его ботинку.
– Туда, где нас для начала не пристрелят, – отшутился чернокожий парень, совершенно невидимый в царившей темноте.
Существует расхожее мнение, что если чернокожий парень улыбнётся во мраке, то будет видно лишь его белоснежную улыбку и белки глаз, однако с реальностью это не имеет ничего общего. Кроме давящей темноты вокруг не было ничего, за что можно было ухватиться и понять реален ли окружающий мир.
– Как ты смог выбраться из камеры? – поинтересовался Артур, стараясь хоть как-то завязать разговор, – Как оказался среди охранников? И вообще, кто ты такой?
– Это долгая история, – словно улыбаясь во тьме, проговорил Милен, – с детства улица научила меня быть наблюдательным, быстрым и никогда не надеяться на удачу. Всё, что я знал в жизни – это голод, боль и лишения. Я никогда не имел дома и любимых. Всю жизнь приходилось выживать вопреки всему. Любая слабость непременно приведёт к смерти, а пожить я ещё хочу, да, хочу, хочу…
– Я тебя понимаю, – согласившись, добавил Артур.
– Чёрта лысого ты меня
