И все же он никак не мог понять — и это приводило его в ужас, — почему символ орла так глубоко врезался в похороненные воспоминания.
Армейские психотерапевты предупреждали Джегера о том, что его память наверняка сохранила мучительные воспоминания и что однажды они начнут подниматься на поверхность, подобно корягам, выбрасываемым на берег штормовыми волнами.
Но почему именно этот темный символ орла угрожал дотянуться до самых глубин его подсознания и оживить то, что он там похоронил?
Глава 11
Джегер остался на ночь в квартире.
Ему снова приснился этот сон — тот, который так долго преследовал его после исчезновения Руфи и Люка. Как всегда, он подвел его к тому моменту, когда их у него похитили, причем все образы были такими яркими и свежими, как будто все это произошло только вчера.
Но в миг, когда тьма наносила свой удар, он с криком просыпался на сбитых и влажных от пота простынях. Его терзала эта невозможность пройти дальше, вспомнить, что там произошло, даже в относительной безопасности своих собственных снов.
Он встал рано.
Найдя в шкафу кроссовки, он отправился на пробежку по скованным морозцем полям. Он бежал на юг, по дороге, ведущей вниз, в неглубокую долину, дальний склон которой венчали рощи и перелески. Он выбрал тропу, широким кольцом рассекавшую лесистую местность, и постепенно втягивался в привычный ритм, ускоряя шаг.
Он всегда любил этот отрезок маршрута, где густой лес защищал его от любопытных взглядов, а ряды высоких сосен заглушали звук шагов. Мало-помалу его рассудок расслабился, а медитативный ритм бега успокоил взбудораженное сознание.
К тому времени, когда Джегер снова выбежал на солнце на северной окраине Фазановой рощи, он совершенно точно знал, что ему делать.
Вернувшись в Уордур, он быстро принял душ и включил компьютер. Первым делом он отослал короткое сообщение Эвандро, теперь уже полковнику, надеясь на то, что адрес его электронной почты не поменялся. После обычных вежливых вступительных фраз он задал ему вопрос: «Кто, кроме “Уайлд дог”, претендовал на организацию экспедиции?»
По мнению Джегера, если у кого-то и были причины убивать Энди Смита, то, вероятнее всего, у потерпевших неудачу претендентов.
После этого он забрал драгоценное фото жены и ребенка, вернул секретные документы в тайник на дне военного сундучка дедушки Теда, запер квартиру и завел свой «эксплорер». Он медленно ехал вниз по Хейзелдон-лейн. В этот ранний час времени у него было предостаточно и спешить ему было некуда.
Он припарковался возле кулинарии на Бекетт-стрит. Было девять утра, и закусочная только что открылась. Он заказал яйцо пашот, копченный на древесине пекана бекон и черный кофе. В ожидании завтрака Джегер перевел взгляд на стенд с газетами. Заголовок на первой странице ближайшего к нему издания гласил: «Президент Экваториальной Гвинеи Чамбара арестован».
Джегер схватил газету и пробежал глазами статью, наслаждаясь этой информацией и отличным завтраком.
Питер Берке попал в яблочко: благодаря перевороту они достигли всех поставленных целей. Каким-то образом ему удалось переправить своих людей через Гвинейский залив в разгар тропического шторма. Он предпринял этот шаг осознанно, поскольку местная разведка — скорее всего, в лице майора Моджо — сообщила, что из-за ужасной погоды боевая готовность президентских вооруженных сил будет отменена.
Люди Берке ворвались на остров из дьявольски завывающей, исполосованной тропическим ливнем ночи и стремительно сломили сопротивление охраны, которую им удалось застать врасплох. Президента Чамбару схватили в аэропорту Биоко во время попытки покинуть страну на частном самолете.
Джегер улыбнулся. Возможно, ему все же удастся заполучить седьмую страницу декларации «Дучессы». Не то чтобы его это особенно волновало, но…
Пятнадцатью минутами позже он уже звонил у входной двери. Оставив «триумф» в Тисбери, он позвонил Дульче по телефону, чтобы предупредить о своем появлении, и пешком поднялся на холм.
Дульче. Сладкая. Вне всякого сомнения, это имя очень соответствовало характеру жены Смита.
Смит познакомился с ней в Бразилии во время их вторых учебных сборов. Она была дальней родственницей капитана Эвандро. Вслед за головокружительным романом последовала свадьба, и Джегер отлично понимал Смита, поспешившего узаконить отношения.
Пять футов девять дюймов роста, горящие глаза и бронзовая кожа — Дульче была обжигающе страстной. Она также обещала стать идеальной женой, о чем и поведал гостям Джегер, когда ему как шаферу предоставили слово. Одновременно он осторожно напомнил Дульче о дурных привычках, но преданной натуре Смита.
Дверь Миллсайд отворилась. Перед ним стояла, как всегда, поразительно красивая Дульче. Женщина мужественно улыбалась, несмотря на то что ее черты омрачало горе, скрыть которое ей было не под силу. Джегер подал ей корзинку с угощениями, которые он купил в кулинарии, и наспех нацарапанную открытку.
Пока Джегер вкратце излагал ей события трех последних лет своей жизни, она заварила кофе. Он, разумеется, поддерживал контакт с ее мужем, но связь их была преимущественно односторонней: посредством электронной почты Смит докладывал Джегеру, что у него нет никаких новостей о его исчезнувших жене и ребенке.
Джегер договорился со своим ближайшим другом, что он сохранит его местонахождение в глубокой тайне. Существовала лишь одна оговорка: если бы Смит умер или каким-то иным способом утратил дееспособность, адвокат разгласил бы эту доверенную его клиенту информацию.
Джегер предполагал, что именно таким образом Раффу и Фини удалось его найти, но он не стал их об этом расспрашивать. Смит умер, и это уже не имело значения.
— Что-нибудь случилось? — спросил Джегер, сидя напротив Дульче за кухонным столом. — Что-нибудь указывало на то, что он был несчастен? Что он хотел покончить с собой?
— Конечно нет! — Глаза латиноамериканской женщины вспыхнули гневом. В ней всегда чувствовался огонь. — Как ты можешь об этом спрашивать? Мы были счастливы. Он был очень счастлив. Нет. Энди ни за что не сделал бы того, что утверждает полиция. Это просто невозможно.
— Может, какие-то финансовые проблемы? — продолжал выпытывать Джегер. — У детей в школе все в порядке? Помоги мне, Дульче. Я барахтаюсь в неизвестности, пытаясь хоть за что-то зацепиться.
Она пожала плечами:
— Ничего такого не было.
— Он не пил?
— Джегер, его больше нет. И… нет, амиго, он не пил.
Он посмотрел в ее затуманенные страданием и гневом глаза.
— У него была отметина, — наугад произнес Джегер. — Что-то вроде татуировки. На левом плече?
— Какая отметина? — На лице Дульче отразилось удивление. — У него ничего не было. Я бы знала.
Джегер понял, что полиция не показала ей фотографию с темным орлом, вырезанным на плече ее супруга. Он понимал, почему они этого не сделали. Его смерть и без того глубоко травмировала молодую женщину. Незачем было добивать ее такими ужасающими подробностями.
Джегер поспешил сменить тему:
—
